Герцог-упрямец

Девину представили герцогу Брентворту несколько дней назад, на приеме в честь герцогини Страттон, наконец-то получившей лавры за свой труд в качестве патронессы «Парнаса», женского журнала, набиравшего популярность. Девину пригласили, потому что она писала эссе для журнала. Только по этой причине она была знакома с герцогиней и другими присутствовавшими там дамами. И почти все они были выше ее по своему социальному положению.

На том приеме герцог снизошел до короткого разговора с ней. Она же держалась весьма достойно. И воспользовалась возможностью оценить его, что совершенно необходимо, когда имеешь дело с тем, кто может оказаться твоим врагом. Когда они познакомились, Девина уже знала, что сегодня ей предстояла эта встреча, но надеялась на более благоприятный исход. Однако же… увы. И сейчас ей не хотелось разговаривать с герцогом.

Девина отвела взгляд от герцога и направилась в другой конец гостиной; ей требовалось хорошенько подумать о том, как найти доказательства своего права на наследство.

Брентворт редко получал требования явиться ко двору. Собственно, и сейчас это было не требование, а скорее приглашение – в той, конечно, степени, в какой короли приглашают, а не приказывают. «Его величество будет рад принять вас завтра в два часа дня», – гласило послание.

Он вошел во дворец Сент-Джеймс без четверти два. Но почему же король пожелал его увидеть? Ведь они с ним не очень-то ладили… И вообще король, в отличие от него, Эрика Маршалла, был дураком.

Возможно, это имело какое-то отношение к встрече, состоявшейся в этот же день, но раньше. Король мог узнать о возобновившихся попытках отменить рабство в колонии и пожелал высказать свои собственные взгляды на этот вопрос. Но что же у него за взгляды?.. Брентворт понятия об этом не имел. Нынешний король не очень-то интересовался политикой: он вообще мало чем интересовался, если речь не шла о его удовольствиях, – однако вполне возможно, что у него имелось собственное мнение. Ведь у большинства людей оно имелось – даже если они почти ничего не знали об этой проблеме.

Сегодня официального приема не было, поэтому и людей в приемной собралось совсем немного, не более двадцати человек.

Брентворт не стал представляться пажам – они и так его прекрасно знали. Как только он появился, один из них торопливо пересек комнату и вышел в дверь, ведущую в кабинеты.

Брентворт же остался в приемной; он дожидался либо самого короля, либо кого-нибудь, кто проводил бы его туда, где сейчас бездельничал монарх. И тут заметил молодую женщину в скромном голубом платье. Герцог тотчас узнал в ней мисс Маккаллум – писательницу, интересовавшуюся медициной. Она произвела на него огромное впечатление своим умением постоять за себя, общаясь с аристократами. Брентворт не мог не отметить, что во время их короткой беседы ее ничуть не впечатлили ни его титул, ни положение в обществе. А ведь такого не случалось почти никогда, в особенности – когда он общался с женщинами. Большинство пэров на его месте пришли бы в раздражение, а его эта женщина заинтриговала…

Шляпка почти скрывала ее белокурые, коротко обрезанные волосы, но все же эта стрижка была заметна, несмотря на все попытки девушки спрятать ее. Брентворт пришел к выводу, что интерес к медицине возник у нее в результате какой-то серьезной болезни, во время которой ей пришлось обрезать волосы, – ведь при высокой температуре длинные очень мешают.

И сейчас, в этой приемной, она выглядела совершенно неуместной. К тому же, казалось, она была чем-то расстроена.

– Мисс Маккаллум, какой приятный сюрприз… – сказал герцог с улыбкой.

Девушка резко остановилась – и замерла, а затем присела в реверансе.

– Добрый день, ваша светлость.

– Вам нездоровится? – спросил Брентворт. – Или вас что-то беспокоит?

Она оглянулась на дверь, ведущую в длинный извилистый коридор со множеством кабинетов.

– Я просто расстроена тем, что к моему делу тут отнеслись весьма легкомысленно.

– У вас есть дело при дворе?

– Да, милорд, однако думаю, что вряд ли его когда-нибудь рассмотрят как должно. Сегодня я это поняла, – добавила девушка со вздохом. Было очевидно, что в душе ее отчаяние боролось с гневом.

– Неужели все так серьезно? – осведомился герцог.

Гнев явно победил, и мисс Маккаллум заявила:

– Вы полагаете, я похожа на женщину, которая будет отнимать у кого-то время ради пустяковых дел?

– Разумеется, нет, – ответил Брентворт, отводя девушку в сторону. – Если вас тут каким-то образом оскорбили, дайте мне знать. Я позабочусь о том, чтобы ничего подобного больше не случалось.

– Нет, не оскорбили… От меня просто отмахнулись… Как от человека, не достойного справедливости. – Девушка со вздохом оглядела свое скромное голубое платье и темно-синий жакет. – А будь я одета, как… – она кивнула на болтавших неподалеку дам, – как они, то это, наверное, помогло бы.

«Может, и так», – мысленно согласился герцог и проговорил:

– Вовсе нет, вы выглядите чудесно. – Сейчас эта девушка понравилась ему еще больше, чем во время их знакомства на приеме у герцогини Страттон. – Скажите, мисс Маккаллум, я могу чем-нибудь вам помочь?

Казалось, ее очень озадачили эти его слова. Она склонила голову к плечу, словно обдумывая, чем он и впрямь мог бы ей помочь, но затем вдруг сказала:

– Благодарю вас, милорд, но это дело личное. Помочь мне может только король, но я боюсь, что он этого не сделает. И сейчас мне нужно решить, смириться ли с этим или продолжить бороться.

– Если вы в своем праве – не опускайте руки. Поверьте, главное – настойчивость. И если вы будете настойчивы, то сможете преуспеть.

Девина невольно вздохнула. Ах как гладко все это прозвучало! Хотя сам герцог Брентворт не верил ни единому своему слову. Все эти люди надежно предадут забвению ее дело, если решат, что так будет лучше для их хозяина.

– Вы правы, милорд, – кивнула девушка. – Ваш совет принят. Я все еще могу собрать доказательства, которые требуются, чтобы привлечь его внимание.

Дверь в противоположном конце комнаты распахнулась, и появилась лысая макушка. Заметив это, мисс Маккаллум сказала:

– Я должна идти, ваша светлость. Не хочу снова видеть этого человека, пока не буду готова.

Она торопливо присела в реверансе и исчезла.

Лысый же пересек комнату и, остановившись прямо перед Брентвортом, изрек:

– Ваша светлость, спасибо, что пришли.

Эрик прекрасно знал Хевершема – тот находился в свите короля не один десяток лет. Завидев его, герцог всякий раз вспоминал шекспировского «Юлия Цезаря»: «А Кассий тощ, в глазах голодный блеск <…>. Хочу я видеть в свите только тучных»[1 - Перевод М. Зенкевича. – Примеч. ред.].

– Меня призвал мой государь. Во всяком случае, я так думал, – ответствовал герцог.

– Я писал по его распоряжению, – Хевершем покраснел, – но сегодня он попросил меня говорить от его имени.

– Я не привык, чтобы кто-нибудь, пусть даже сам король, отделывался от меня при помощи клерка, – заявил Эрик.

– Отделывался? О боже, нет-нет. Просто я проведу предварительную работу, если можно так выразиться. Объясню вам кое-что. И тогда потом, когда вы встретитесь с его величеством, вам не придется ожидать его объяснений, которые могут оказаться… менее четкими. – Клерк кашлянул и добавил: – Вы ведь меня понимаете, не так ли?

И Брентворт действительно понимал. Королю потребуется час, чтобы сказать то, на что у Хевершема уйдет десять минут.

– По крайней мере, вы не настолько тупы, чтобы тянуть с объяснениями, – проворчал герцог.

– Да-да, милорд, разумеется! Право же, лучше всего, если мы поговорим наедине, прежде чем… то есть я хочу сказать, что данный вопрос некоторым образом ставит его величество в неловкое положение, и он предпочитает, чтобы я… Если вы присядете со мной вон там, я постараюсь вам все объяснить.

Под «вон там» имелись в виду два кресла, стоявшие позади статуи, и разговор в этом месте означал некоторую приватность. Брентворт плюхнулся в одно из кресел, и Хевершем тотчас же приступил к объяснениям:

– Как вам известно, после восстания якобитов многие шотландские аристократы были лишены титулов и имущественных прав. У некоторых после этого отняли земли. В отдельных случаях владения скончавшихся феодальных баронов вернулись короне ввиду отсутствия наследников или потомков. В этих случаях официальной конфискации не производилось.

– Но все это уладилось поколение назад, – заметил герцог.

– Да, верно, но… Время от времени мы все еще получаем прошения с просьбой заново рассмотреть дело, касающееся того или иного поместья. Некоторые утверждают, что являются потомками кого-то из тех баронов, и эти люди желают получить обратно свои земли. Как правило, это шарлатаны, авантюристы… – Хевершем издал презрительный смешок. – И, увы, подобное случается гораздо чаще, чем вы можете вообразить. Некоторые обращаются к королю даже после того, как Геральдическая палата отказывает им в удовлетворении их требований. У нас составлено письмо с предупреждением о возможном штрафе или тюремном заключении, которое направляется каждому из таких просителей. Как правило, этого бывает достаточно.

– А если недостаточно?

– С ними разбираюсь я. Это дольше, но в конечном итоге уходят и они.