Опасность в бриллиантах

– Ну, тогда мы должны найти способ развлечься, пока ты здесь, – сказала Верити. – Я подумаю сама и посоветуюсь с Селией. В городе летом тихо, но мы все равно найдем чем заняться. Может быть, устроим пикник. Впрочем, Каслфорд скорее всего сочтет это скучным.

– Значит, его не следует приглашать. Правильно?

Верити пожала плечами и нацепила шляпку.

– Мне пора. Если тебе станет тут одиноко, добро пожаловать к нам. Вообще не понимаю, почему ты не написала и не решила пожить у нас. Ты нам не помеха, Дафна. Я знаю, что сначала вы с Хоксуэллом не особенно ладили, но сейчас он к тебе очень хорошо относится. Собственно, всего два дня назад он спрашивал, есть ли о тебе какие-нибудь новости.

Дафна проводила подругу. Ей бы очень хотелось верить, что Хоксуэлл не счел бы ее помехой, но сказать, что они не ладили, – это выразиться чересчур вежливо. И еще ей хотелось думать, что Каслфорд, устраивая все это, деликатно учел ее отношения с мужем Верити.

Но все равно она подозревала, что не переезжает к Верити только потому, что этого не хочет Каслфорд.

* * *

Каслфорд велел остановить карету в парке, вышел и направился к входу в парк, а уж оттуда пошел вверх по Парклейн.

Он действовал осторожно не только ради миссис Джойс. Каслфорд не имел ничего против сплетен о себе, но ему вовсе не хотелось, чтобы пошли слухи, что он бегает за женщиной. Длинные языки раздуют из мухи слона, ведь всем известно, что обычно он не прилагает столько усилий.

Ему это не требовалось. Вполне хватало выразить свой интерес и преподнести несколько подарков, а главная трудность заключалась в том, чтобы выпутаться из надоевшей любовной интрижки. Иной раз завершение бывало настолько сложным, что Каслфорд в последнее время предпочитал и не начинать. Жизнь становится проще, если ограничиваться профессионалками.

Однако вот он тут, в середине дня наносит женщине светский визит. Каслфорд и припомнить не мог, когда такое случалось. Мысль о том, что он готов нарушить собственные весьма разумные правила, раздражала его до тех пор, пока бутылка хорошего вина в клубе не исправила настроение.

Он неохотно признавался самому себе, что Дафна Джойс и ее холодное самообладание в последние десять дней занимают его мысли чаще, чем хотелось бы. И это целиком ее вина.

Его интерес к ней быстро пропал бы, не брось она ему перчатку, даже несколько раз. А он не из тех людей, кто откажется от вызова, тем более такого, какой не только занял мысли, но и задел гордость. Единственный способ обрести покой заключался в том, чтобы следовать туда, куда его влечет, и довести дело до конца.

Обычно это означало, что нужно загнать в угол лизоблюдов из правительства и заставить их ответить на вопросы, выяснить, какие карты прячет в рукаве тот или иной министр. Но иногда любопытство требовало более деятельного расследования, а время от времени подобные загадки занимали его внимание по несколько недель.

Впрочем, Каслфорд не думал, что для того, чтобы выбросить из головы объект его теперешнего возбуждения, потребуется столько времени.

Большинство мужчин посчитали бы унизительным явиться к дверям женщины пешком, но Каслфорд не волновался о подобных вещах, потому что в отличие от большинства мужчин знал себе цену. Хорошо подкрепившись вином, наделившим его блаженным ощущением благополучия, он протянул свою визитную карточку весьма удивленному слуге.

Дожидаясь миссис Джойс, Каслфорд развлекал себя, рассматривая картины в гостиной. Он был глубоко погружен в мысленное исправление композиции экстравагантной мифологической сцены работы Ле Сюра, когда вернулся слуга.

– Миссис Джойс нет дома, ваша светлость. – Молодой человек, запинаясь, произнес это, покраснел и отвел взгляд. – Я искренне сожалею, что вынужден сообщить вам об этом, сэр. В высшей степени искренне.

Лакей был юн, зелен и оскорблен тем, что вынужден передать подобное сообщение герцогу. Так, черт возьми, и должно быть. Каслфорд не стал скрывать раздражения и намеренно проигнорировал попытку лакея выпроводить посетителя из дома.

Женщины никогда не вели себя так дерзко. Даже те, кто боялся его, даже те, кто считал его воплощением дьявола, не осмеливались нанести подобное оскорбление.

Лакей нервничал все сильнее и не знал, что делать дальше. Он багровел лицом и суетился, проявляя свое затруднительное положение. Вероятно, более опытные лакеи отправились на побережье с Саммерхейзами.

Каслфорд скрестил на груди руки и пристально уставился на парнишку. Тот покраснел еще сильнее.

– Как вас зовут?

– П… – задушенный кашель. – Перти, сэр. Ваша светлость. Хорас Перти. Сэр.

– Вы кажетесь мне честным человеком, мистер Перти.

– Я стараюсь им быть, сэр.

– Тогда я уверен, что вы скажете мне правду. На самом деле миссис Джойс в доме, верно? Она велела вам это сказать, как делают иногда женщины, если не хотят видеть визитера. Я прав?

Судя по лицу лакея, он едва не падал в обморок. По нему было видно, как он мучительно пытается вспомнить, как нужно себя вести и что полагается отвечать на прямой вопрос посетителя, не желающего играть по правилам общества.

– Ваше молчание говорит само за себя, мистер Перти. Ну же, развяжите язык и скажите мне, где именно в доме обитает миссис Джойс.

– О, я не могу… я не должен…

– Мистер Перти, не бывает никаких «не могу» и «не должен», когда речь идет обо мне. Этого не позволяет себе даже премьер-министр. Скажите, где она сейчас находится. Иначе мне придется обыскать весь дом, чтобы сообщить леди о своем недовольстве.

Глаза Перти едва не вывалились из орбит, так напугала его угроза обыскать дом. И юноша с облегчением подчинился, забыв, что одна леди через несколько минут точно будет умнее, чем он, и шепотом выложил все нужные сведения.

Каслфорд наградил его улыбкой и отослал.

– Запомните, мистер Перти, чего вы не видите, того и не знаете.

Через несколько мгновений Каслфорд шел вверх по лестнице, напоминая себе: «Не забыть бы сказать Саммерхейзу, что слуги вымуштрованы плохо. Мальчишку оказалось слишком легко запугать».

Он нашел комнату, указанную Перти, и открыл дверь в спальню, у которой даже не было прихожей. Спальня, декорированная в белых тонах с вкраплениями зеленого, показалась ему чересчур маленькой для такого дома. И ни одного цветочка, невольно отметил Каслфорд. Впрочем, из окна виден парк.

Слева кто-то шевельнулся, он ощутил легкое дуновение воздуха, и из кресла встала миссис Джойс с книгой в руках, гневно сверкнув на него глазами.

– Вы слишком дерзки, сэр!

От гордости и нанесенного оскорбления она чопорно выпрямила спину. Щеки окрасились дивным румянцем. Светлые волосы она убрала очень просто, всего лишь связав у основания шеи лентой. Каслфорд призадумался: какой они, интересно, длины? Основное пространство между ними занимала кровать, и он представил Дафну на ней, стоящую на коленях, со светлыми волосами, упавшими на обнаженную грудь…

Герцог решительно вошел в комнату.

– Вы отказались принять меня, миссис Джойс, хотели выставить меня из дома, как простого клерка или подмастерья, забывшего свое место. И после этого вы считаете, что именно я дерзок?

Она вздернула носик.

– Джентльмен отнесся бы к моему решению учтиво, а не вторгался бы в спальню, как варвар.

– Рад заметить, что я не учтивый джентльмен, учтивость требует от человека слишком глупого поведения. Кроме того, напоминаю вам, что я – его светлость.

Он подошел к окну и выглянул. Отсюда она могла видеть всю Парк-лейн, видимо, потому и выбрала эту маленькую комнатку.

Каслфорд повернулся и посмотрел на Дафну.

– Больше так не делайте.

Ей это не понравилось, но Каслфорду было наплевать. Она вжалась спиной в стену, чтобы увеличить расстояние между ними, и старательно не смотрела на огромную кровать.

– Я не обязана развлекать вас, ваша светлость, в особенности если у меня есть основания сомневаться в вашем достойном поведении.

– У вас нет оснований думать так сегодня.