Замочная скважина

С тех пор Муза считала, что соседи находятся в сговоре и мечтают выгнать ее из квартиры. Она ни с кем не здоровалась и давала вволю полаять своей собаке Дезке. Когда рядом не было соседей, Муза кричала на расшалившихся детей и обещала оторвать всем ноги, вызвать милицию или рассказать родителям о безобразном поведении. За это дети прозвали балерину Музой-Медузой.

Впрочем, к сумасшедшей балерине тоже быстро привыкли и перестали обращать на нее внимание. Она больше не скандалила, не звала соседей и только по шуму, раздававшемуся из-за ее двери, можно было понять, что она борется со своими страхами один на один: то переставляет мебель, то кричит на невидимого собеседника, то поет песни. Когда она затихала, кто-нибудь из соседей, обычно тетя Рая или Тамара Павловна, из самых лучших побуждений на цыпочках подходили к двери и прислушивались. Когда же за дверью раздавался привычный крик или грохот, отходили – все в порядке, жива.

Правда, Тамара Павловна однажды поплатилась за свою сердобольность: в квартире Музы было тихо, даже Дезка не лаяла, и она, не сдержавшись, подошла к двери и приложила ухо к замочной скважине.

– Ага! Попалась! – Дверь резко открылась, и Тамара Павловна упала в квартиру, подмяв под себя балерину. Пока Тамара Павловна пыталась подняться, Муза кричала, что было мочи:

– Помогите! На помощь! Убивают!

– Да никто вас не убивает, – пыталась успокоить и поднять балерину Тамара Павловна.

– Помогите! – продолжала орать и брыкаться Муза, уворачиваясь от ее рук. Рядом, захлебываясь слюнями, тявкала, как заполошная, Дезка.

– Ну что тут опять? – первой прибежала на крики тетя Рая.

– Вот она! Убить меня хотела! Под дверью стояла и караулила! – Муза грозно показывала на перепуганную Тамару Павловну, которая мысленно зареклась подходить к квартире балерины и к ней самой ближе, чем на десять метров. – Милицию! Вызывайте милицию! – верещала Муза под лай Дезки, которая уже хрипела от возмущения. – Нет! Я сама вызову! И ты от меня никуда не уйдешь! – Муза втолкнула Тамару Павловну подальше в комнату, рванула к себе тетю Раю и заперла дверь. Ключи она засунула в штаны и понеслась к телефону. – Милиция, милиция! Меня убить хотят! – кричала Муза в трубку, которую пыталась вырвать тетя Рая. Но балерина оказалась хваткой и сильной для своего веса и роста.

Дежурный, видимо услышавший шум борьбы, выслал наряд. Милиция приехала быстро, с мигалками, оружием на изготовку – все как положено. За это время около квартиры балерины собрались соседи.

– Томуся, ты там? – кричал Израиль Ильич.

– Да, здесь.

– Муза, откройте дверь, мы во всем разберемся! – увещевал балерину Израиль Ильич.

– Открою только милиции! – орала в ответ Муза. – А убийцу я взяла в заложники.

– Тогда хоть Раю выпустите. – Израиль Ильич пытался говорить спокойно.

– Она сообщница! Они все подстроили! – кричала Муза.

– Бедная, бедная женщина, – стонал Израиль Ильич. – Лишь бы она ничего Томусе и Рае не сделала.

– Да что она двум здоровым сильным женщинам сделает, эта чокнутая пигалица? – пыталась успокоить его Ольга Петровна.

– Психические больные бывают очень сильными и изобретательными…

К счастью, милиционеры быстро все поняли. Муза и их в квартиру не пускала и требовала доказательств, что они настоящие милиционеры, а не переодетые. Удостоверение, которое участковый прикладывал к дверному глазку, Музу не убедило. Когда участковый принял решение взламывать дверь, звуки вдруг стихли.

– Что там? – ахнул Израиль Ильич. – Почему так тихо? Она их убила? Что она там натворила?

За это время соседи успели рассказать участковому про галлюцинации, которыми страдала балерина, про потоп, которого не было, и про то, что она – творческая личность. Участковый кивал.

Наконец дверь открылась. На пороге стояла перепуганная Тамара Павловна в порванной юбке.

– Музе плохо. Мы ключи из ее штанов вытащили. Рая с ней. Надо «Скорую».

Участковый вошел в квартиру, где над Музой сидела тетя Рая и уже звонила в «Скорую». Балерину били судороги. Ее забрали в больницу. Соседи судачили у подъезда.

– А что вы хотите? В тридцать восемь лет ее отправили на пенсию, – защищал балерину Израиль Ильич. – Это же самый расцвет! Молодая еще женщина! И пенсия у нас сами знаете какая. Не проживешь.

– Давно надо было в психушку позвонить, – отвечала Лида. – Она вчера моего Валерку недоумком назвала.

– А ее собачонка опять чуть не покусала Танюшу. Она ее специально натравливает, – поддержала соседку Ольга Петровна.

– Несчастная одинокая женщина, – сказала Тамара Павловна.

– Сама виновата, – жестко заметила Лида.

– Неужели у нее никого из родни нет? А детки? Или родственники? Хоть дальние? Мне ее жалко. – Тетя Рая была полна сочувствия к соседке.

– Вам всех жалко, – хмыкнула Лида.

– Она не виновата. Им рожать нельзя, – произнесла Тамара Павловна со знанием дела. – Фигура, форма, карьера.

– Вот я и говорю – сама виновата, – заявила Лида. – А сейчас кому она такая страшная и чокнутая нужна?

– И зеркало у нее разбитое висит, – добавила тетя Рая. – Не к добру это.

– Господи, теперь еще с сумасшедшей соседкой жить! – вдохнула Ольга Петровна. – Мало нам своих проблем, так еще эта!

* * *

Муза вышла из больницы, и жизнь потекла своим чередом. Балерина с Дезкой появлялась во дворе как раз в то время, когда из подъезда выходили дети, спешащие в садик. Она спускала собаку с поводка, и Дезка как сумасшедшая носилась по двору, истерично лаяла и бросалась на всех, кого видела. Дети шарахались, падали и со всех ног улепетывали от собачонки, а Муза стояла и мечтательно улыбалась.

– Да я ей в следующий раз башку сама оторву! – ругалась тетя Рая, когда рыдающая Маринка жаловалась на собаку, показывая разодранное пальто.

– Колбасы ей, что ли, отравленной подбросить? – говорила Лида, слушая, как Дезка заходится лаем, который был слышен на всех этажах.

Это случилось неожиданно для всех. Ничего не предвещало. Все было как всегда. Балерина поздно вечером стояла под окнами и выла. Потом она начала бегать по соседям, стучать, звонить в двери, бить ногами. Она кричала так, что становилось страшно – откуда в таком тщедушном теле столь мощные легкие?

Разбуженные криком, испуганные соседи выскакивали из квартир.

– Убийцы! Вы все! Ненавижу! – Муза плевалась, кидалась с кулаками на всех и даже вцепилась в волосы тете Рае.

– Господи, что случилось-то? – ахнула Тамара Павловна.

На полу, на лестничной клетке перед квартирой Музы, лежала Дезка с перекушенным горлом.

– Какой ужас! – брезгливо, но со скрытым облегчением сказала Лида. Соседи стояли и смотрели на труп собаки.

– «Скорую», «Скорую» вызывайте! – громко вернул всех к действительности Израиль Ильич.

– Кому? Собаке? – пошутила Лида. Израиль Ильич закатил глаза и показал на Музу.

Балерина лежала на измазанном кровью полу и билась в истерике. Она вздрагивала, хватала воздух ртом и билась головой об пол.

– Плитку так всю расколотит, – опять пошутила Лида.