Школьная горка

– Пусть теперь сомневаются неверующие и насмешничают зубоскалы, если им это нравится, но их песенка спета. Ах, Сорок четвертый, дорогой Сорок четвертый, ты сослужил нашему делу огромную службу.

– Какому делу?

– Спиритизму. Да перестаньте же верещать!

Мальчик наклонился, тронул негров рукой.

– Вот так – засыпайте. А теперь – в кровать! Утром вам покажется, что это был сон.

Негры поднялись и побрели прочь, как лунатики. Сорок четвертый обернулся и глянул на Безумного Медоуза – его веки мгновенно опустились и прикрыли безумные глаза.

– Иди, выспись в моей постели. Утром и тебе все происшедшее покажется сном.

Медоуз поплыл, словно в трансе, вслед за исчезнувшими неграми.

– Что такое спиритизм, сэр?

Хотчкис с готовностью объяснил. Мальчик улыбнулся, ничего не сказал в ответ и сменил тему разговора.

– В бурю в деревне погибло двадцать восемь человек.

– О боже, неужели это правда?

– Я их видел, они под снегом – рассеяны по всей деревне.

– Ты видел их?

Сорок четвертый пропустил мимо ушей вопрос, прозвучавший в слове, на котором было сделано особое ударение.

– Да, двадцать восемь.

– Какое несчастье!

– Несчастье?

– Конечно, что за вопрос?

– Я не имею представления об этом. Я мог бы их спасти, если бы знал, что это желательно Когда вы захотели, чтоб я спас того человека под навесом, я понял, что это желательно, обыскал всю деревню и спас остальных заблудившихся – тринадцать человек.

– Как благородно! И как прекрасно – умереть, выполняя такую работу! О, дух священный, я склоняюсь перед твоей памятью.

– Чьей памятью?

– Твоей, и я…

– Так вы принимаете меня за усопшего?

– Усопшего? Ну, разумеется. Разве это не так?

– Конечно, нет.

Радость Хотчкиса не знала границ Он красноречиво изливал ее, пока не перехватило дыхание, потом помедлил и взволнованно произнес:

– Пускай для спиритизма это неудача, да, да, – неудача, но, как говорится, выбрось это из головы и – добро пожаловать! Я бог знает как рад твоему возвращению, даже если расплачусь за него такой дорогой ценой; и черт меня подери, если мы не отпразднуем это событие. Я – трезвенник, в рот не брал спиртного вот уже несколько лет, точнее, месяцев… по крайней мере – месяц, но по такому случаю…

Чайник еще стоял на столе, бутылка, вернувшая к жизни Медоуза, была под рукой, и через пару минут Хотчкис приготовил две порции отличного пунша, «пригодного, на худой конец, для человека непривычного», как он выразился.

Мальчик попробовал пунш, похвалил его и поинтересовался, что это такое.

– Как что? Господь с тобой! Виски, разумеется! Разве не узнаешь по запаху? А сейчас мы с тобой закурим. Я сам не курю, уж много лет как не курю, ведь я президент Лиги некурящих, но по такому случаю! – Хотчкис вскочил, бросил полено в камин, помешал дрова, и пламя забушевало; потом он набил пару ореховых трубок и вернулся к гостю. – Вот, держи. Как здесь хорошо, правда? Ты только послушай, какая буря разыгралась! Ух, как завывает! А у нас до того уютно – словами не описать!

Сорок четвертый с интересом рассматривал трубку.

– Что с ней делать, сэр?

– Ты еще спрашиваешь? Уж не хочешь ли ты сказать, что не куришь? Не встречал еще такого парня. Чего доброго, скажешь, что соблюдаешь священный день отдохновенья – воскресенье.

– А что там внутри?

– Табак, разумеется.

– А, ясно Его обнаружил у индейцев сэр Уолтер Рэли[[12] - Рэли Уолтер (ок. 1552—1618) – английский мореплаватель, организатор пиратских экспедиций, поэт, драматург, историк.], я читал об этом в школе. Теперь все понимаю.

Сорок четвертый наклонил свечу и прикурил; Хотчкис смотрел на него в замешательстве.

– Ты читал об этом? Видит бог! Сдается мне, ты знаешь только то, что прочитал в школе. Так как же, разрази меня гром, ты родился и вырос в штате Миссури и никогда…

– Но ведь я нездешний. Я иностранец.

– Да ну! А говоришь, как образованный житель здешних мест, даже без акцента. Где же ты рос?

– Сначала в раю, потом в аду, – простодушно ответил мальчик.

Хотчкис выпустил из одной руки стакан, из другой – трубку и, чуть дыша, с глупым видом уставился на мальчика. Наконец он неуверенно промямлил:

– Я полагаю, пунш с непривычки, всякое бывает, может, мы оба… – Хотчкис замолчал и только хлопал глазами; затем, собравшись с мыслями, сказал: – Не мне судить об этом, все слишком загадочно, но как бы то ни было, мы запируем на славу. С точки зрения сторонника сухого закона… – Хотчкис наклонился, чтоб снова наполнить стакан и набить трубку, и понес нечто бессвязное и невразумительное, а сам тем временем украдкой поглядывал, поглядывал на мальчика, пытаясь успокоить свой потрясенный и взбудораженный ум и обрести душевное равновесие.

А мальчик был спокоен, он мирно курил, потягивал виски и всем видом выражал довольство. Он вытащил из кармана книгу и принялся быстро листать страницы.

Хотчкис присел, помешивая новую порцию пунша, и не сводил с Сорок четвертого задумчивого и встревоженного взгляда. Через одну-две минуты книга легла на стол.

– Теперь мне все понятно, – заявил Сорок четвертый. – Здесь обо всей написано – о табаке, спиртном и прочих вещах. Первое место отводится шампанскому, а лучшим табаком признается кубинский.

– Да, и то, и другое – своего рода драгоценность на нашей планете. Но я что-то не узнаю этой книги. Ты принес ее сегодня?

– Да.

– Откуда?