Ход королевой

– Она неплохая девушка, – добавила София, продолжая защищать Холли. – И к тому же напугана, хотя я говорила ей, что, пока я на острове, ей нечего бояться. И вот что, ваше высочество, если вы ее хоть пальцем тронете, будете иметь дело со мной!

София редко обращалась к нему «ваше высочество» – только в присутствии людей или когда давала понять, что не шутит.

Андреас улыбнулся, чтобы ее успокоить:

– Я не причиню ей вреда.

– Ты уже причинил. У нее синяки на запястье.

– Это не я.

– Это сделал Георгиус, но, так как он выполнял твой приказ, это сделал ты. – София выпрямилась во весь свой рост и ткнула ему пальцем в грудь. – Иди и извинись перед ней! И обращайся с ней мягко. Пахлавы ты не получишь, пока не выяснишь все с Холли. Она взяла купальный костюм из того гардероба, который ты держишь для женщин. Если я не ошибаюсь, она была этим очень задета и рассердилась на тебя еще больше. Имей в виду: я тоже сердита.

* * *

Андреасу пришлось пересечь почти весь остров, чтобы найти Холли. Он мог бы отправиться на ее поиски на одном из джипов, но ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями, подумать, с чего лучше начать разговор.

После того как один репортер сообщил ему новость про Холли, Андреаса не покидало чувство, будто он живет на автопилоте. Вот и сейчас слова репортера зазвучали в его ушах: «Вы не знали, что в поместье Холли есть могила ребенка? На могильном камне надпись: «Адам Андреас Каванаг. Умер 7 октября 2000 года, возраст семь недель, два дня. Любимый сыночек Холли, маленький ангел».

Адам Андреас Каванаг. Услышав это имя, Андреас ощутил такую боль, что на миг у него все померкло перед глазами. И хотя позже он сопоставил даты, уже в тот момент он знал правду, так как помнил слова Холли: «Твоя родина – Адамас? Мне нравится название. Адам – сильное имя. Если у меня когда-нибудь будет сын, я назову его Адамом».

Они лежали в густой траве, росшей в расщелинах скалы, вдали виднелся дом Холли. Обычно трава быстро желтела и высыхала из-за жары, но незадолго до отъезда Андреаса прошли дожди, и «Манвэней» чудесным образом преобразился за считаные дни – пыльная земля вдруг превратилась в зеленое море.

На той густой, нежно-зеленой траве среди луговых цветов они занимались любовью в последний раз… Холли льнула к нему с жадной страстью, говорила о том, как назовет ребенка, – а он считал, что она просто мечтает вслух, – а затем он уехал. Вернулся к своей прежней жизни. Оставив Адама Андреаса Каванага. Андреас не сомневался, что подозрения репортера вполне оправданны. До встречи с ним Холли была девственницей. Ребенок мог быть только от него…

– Должно быть, я оставил неизгладимое впечатление, – отшутился он в беседе с журналистом, – раз мисс Каванаг решила назвать своего ребенка в мою честь.

Андреас пытался убедить репортера, что ребенок не мог быть его. Этот новый скандал королевской семье совсем ни к чему. Холли могла подбросить им пищу. Хуже того, они могли вообще потерять трон…

Андреас обогнул песчаную дюну и замер.

На Холли не было ничего, кроме крошечных трусиков от красного бикини. Она лежала на животе, опершись на локти, и читала. Ему были видны полукружия ее груди. Спутанные волосы лежали на плечах. Похоже, она недавно вышла из воды, потому что с влажных прядей стекали капли. Она казалась беззаботной. Свободной.

Эта женщина обладала свободой, какой никогда не сможет обладать он. И она была невыразимо прекрасна…

Узел гнева и напряжения, что запутывался внутри его в течение нескольких недель, вдруг развязался. На него нахлынуло странное чувство, такое сильное, что ему стоило труда остаться на месте. Холли его не заметила. Он мог подойти ближе, лечь с ней рядом, коснуться ее тела, обнять – совсем как десять лет назад…

– Веди себя прилично, – пробормотал себе под нос Андреас и едва узнал свой голос.

Холли моментально вскинула голову и лихорадочно стала шарить вокруг в поисках топа. Схватив лифчик, она прижала его к груди, но Андреас успел увидеть то, что она пыталась прикрыть.

Ее тело изменилось. Стало более женственным и зрелым, а его плавные, округлые линии могли воспламенить любого мужчину.

– Что ты здесь делаешь? – От неожиданности голос у Холли сорвался, но она быстро овладела собой. Натянув топ, Холли щелкнула застежкой, но ей это словно показалось мало – подхватив полотенце, она укуталась в него, как в кокон.

– Вообще-то это мой остров, – вкрадчиво сказал Андреас, ожидая ее реакции. И, не дождавшись, вынужден был продолжить: – Мне нужно с тобой поговорить. Именно по этой причине ты здесь.

– Как я уже говорила, уже давно существует такое средство, как телефон.

– Телефоны прослушиваются.

– Твои?!

– Нет, твои.

Холли выдохнула от изумления:

– Кому я нужна?

– Все королевство интересуется, что произошло между нами. Давай лучше вернемся в дом. – Андреас протянул руку.

– Если ты вздумаешь меня тащить, я закричу, – предупредила Холли.

– Пожалуйста, Холли, пойдем в дом.

Она оглянулась:

– Нас здесь никто не слышит. Не вижу необходимости куда-то идти.

– Зато я вижу. Мне нужно знать правду.

Андреас взглянул ей в глаза, и Холли вдруг почувствовала неуверенность.

– К-какую правду? – выдавила она.

– Про моего сына.

Холли вздрогнула от его прямоты. Пальцы, сжимавшие края полотенца, разжались, словно ей больше нечего было оберегать.

– Да, у тебя был сын, – прошептала она.

Их взгляды встретились. В глазах Холли не было чувства вины, но в глубине них Андреас увидел затаенную боль.

– О котором ты мне не сказала. – В его голосе, как ни странно, не было ярости. Той самой, смешанной с непониманием и сожалением, что жила в нем в течение этих недель.

– Нет. – Ее ответ был едва слышен.

Стало тихо. Тишина была бы абсолютной, если бы не тихий плеск волн на золотой песок пляжа.

Первым нарушил тишину Андреас:

– Мне кажется, у меня было право знать.

При этих словах легкий румянец гнева окрасил щеки Холли.

– У меня тоже было право получать от тебя письма, которые ты обещал писать. Да что уж письма… Ты мне даже не позвонил. Ни разу. Один короткий телефонный разговор моим родителям с благодарностью за проведенное в усадьбе время. Больше от тебя ничего не требовалось.

– Ты же знала, я не мог…