Дураки умирают

– Почему он должен посылать деньги детям? – спросил Калли. – Он и так делал для них все, что мог. Ты еще скажи, что он должен послать чек жене. – И рассмеялся, показывая тем самым, что такое просто невозможно.

Джордану это тоже не понравилось. Выходит, у них сложилось негативное впечатление о его жене. А она – хорошая женщина.

Диана закурила. Она пила только кофе, и на ее губах играла задумчивая улыбка. На мгновение ее рука коснулась руки Джордана, как бы показывая, что она его хорошо понимает. Принесли карту. Джордан сунул коридорному сотенную. Тот убежал, прежде чем возмущенный Калли успел произнести хоть слово. Диана начала разворачивать карту.

Мерлин-Малыш пристально смотрел на Джордана.

– И какие у тебя ощущения?

– Потрясающие, – с улыбкой ответил Джордан.

– Если ты подойдешь к столу для игры в кости, мы просто оттащим тебя от него, – предупредил Калли. – Я серьезно, – и стукнул кулаком по столу.

Карту Диана положила прямо на тарелки с недоеденным завтраком. Все, кроме Джордана, склонились над ней. Мерлин предложил какой-то город в Африке. Джордан спокойно ответил, что в Африку он не полетит.

Мерлин откинулся на спинку стула. Теперь он изучал не карту, а Джордана. Вот тут Калли удивил всех.

– Я знаю в Португалии один городок, Мерседаш. – А удивились они потому, что пребывали в полной уверенности, что Калли никогда в жизни не покидал Вегас. Теперь выяснилось, что он бывал в Португалии. – Да, Мерседаш. Там красиво и тепло. Прекрасный пляж. Есть и казино с максимальной ставкой в пятьдесят долларов. Работает каждый вечер, по шесть часов. Ты сможешь играть, сколько захочешь, без особого урона для своих финансов. Что скажешь, Джордан? Как тебе Мерседаш?

– Годится.

Диана начала прикидывать маршрут.

– Из Лос-Анджелеса через Северный полюс в Лондон. Оттуда самолетом в Лиссабон. И на автомобиле в Мерседаш.

– Нет, – покачал головой Калли. – Самолеты летают в какой-то большой город неподалеку от Мерседаша. Я только забыл, в какой именно. И постарайся, чтобы в Лондоне он не задерживался. В тамошних клубах убийственные ставки.

– Я должен поспать, – подал голос Джордан.

Калли посмотрел на него.

– Господи, конечно, ты ужасно выглядишь. Поднимайся в свой номер и приляг. Мы все сделаем. И разбудим тебя перед вылетом. Не пытайся вернуться в казино. Мы с Малышом будем настороже.

– Джордан, ты должен дать мне деньги на билеты, – обратилась к нему Диана.

Джордан вытащил из карману толстенную пачку сотенных, положил на стол. Диана отсчитала тридцать штук.

– Не могут билеты первого класса стоить дороже трех тысяч? – спросила она Калли.

Тот покачал головой.

– Максимум две тысячи. Забронируй и отели. – Он взял оставшиеся на столе деньги, сунул Джордану в карман.

Джордан встал, предпринял последнюю попытку:

– Позвольте мне прямо сейчас подарить вам эти деньги.

– Нет, – быстро ответил Мерлин. – Только перед отъездом в аэропорт. – Джордан прочитал на лице Мерлина любовь и печаль. – Попытайся уснуть. Мы тебя разбудим и поможем собрать вещи.

– Хорошо. – Джордан направился к коридору, в котором находился его номер. Он знал, что Мерлин и Калли последуют за ним, чтобы убедиться, что он не завернет в игровой зал. Он смутно помнил, что Диана поцеловала его на прощание, а Калли тепло обнял. Откуда Калли мог знать про Португалию?

Войдя в номер, Джордан закрыл дверь на замок, на засов и на цепочку. Теперь он был в абсолютной безопасности. Он сел на краешек кровати. И внезапно его охватила дикая злоба. Разболелась голова, тело затрясло.

Как они посмели испытывать к нему любовь? Как посмели выказывать ему сочувствие? У них не было на то причины… не было! Он ни на что не жаловался. Он не искал их любви. Не просил о сочувствии. Не хотел он ничего этого. У него проявление их теплых чувств вызывало отвращение.

Он привалился к подушкам, так устал, что не смог даже раздеться. Но пиджак все-таки пришлось снять и бросить на пол: на карманах, набитых фишками, особо не полежишь.

Он закрыл глаза и уже подумал, что мгновенно заснет, но вновь таинственный ужас пробил тело, словно электрический разряд, заставив его сесть. Он не мог контролировать руки и ноги: их трясло.

Темноту комнаты начали пробивать первые проблески зари. Джордан подумал о том, чтобы позвонить жене и рассказать ей о выигрыше. Но знал, что не сможет сказать. Ни ей, ни детям. Ни прежним друзьям. Не было в мире человека, с которым ему хотелось бы поделиться вестью о своей удаче. Не было в мире человека, который мог бы разделить с ним радость.

Он поднялся с кровати, чтобы собрать вещи. Он разбогател и должен лететь в Мерседаш. Внезапно заплакал: печаль и ярость сокрушили все остальные чувства. Увидел в чемодане револьвер – и в голове у него помутилось. Последние шестнадцать часов вихрем пронеслись в памяти: кости с выигрывающими числами, выигранные партии в блэкджек, длинный овальный стол для игры в баккара, бледные лица игроков, битые карты, крупье в смокинге и ослепительно-белой рубашке, поднятая рука, напевный голос: «Карту для Игрока».

Пальцы правой руки Джордана сжались на рукоятке револьвера. Мозг работал четко. Он поднял правую руку, дуло вдавилось в висок, указательный палец нажал на спусковой крючок. И тут же переполнявший его ужас исчез. В последнее мгновение Джордан успел подумать о том, что никогда не побывает в Мерседаше.

Глава 3

Мерлин-Малыш вышел из стеклянных дверей казино. Нравилось ему смотреть на восходящее солнце – еще холодный желтый диск, чувствовать на лице прохладный ветерок, дующий с гор, окружающих город в пустыне. Только в это время дня он покидал кондиционированную атмосферу казино. Они часто планировали устроить пикник в этих горах. Диана как-то принесла корзинку для ленча. Но Калли и Джордан не пожелали уходить из казино.

Он закурил, с наслаждением, медленно и глубоко вдыхал табачный дым. Курил он, надо отметить, редко. Солнце начало краснеть – круглая горелка, подключенная к сети бесконечной галактики. Мерлин повернулся, чтобы войти в казино, и заметил Калли в пиджаке «Чемпион Вегаса», который спешил через секцию для игры в кости – должно быть, разыскивал его. Они встретились у секции баккара. На смуглом лице Калли отражались ненависть, испуг, шок.

– Этот сукин сын Джордан, – выдохнул Калли. – Нагрел каждого из нас на двадцать штук. – Он рассмеялся. – Вышиб себе мозги. Выиграл четыреста двадцать тысяч и вышиб себе мозги.

Мерлин, похоже, не удивился. Разве что сигарета выскользнула у него из пальцев.

– Черт! Он действительно не выглядел счастливчиком.

– Давай подождем здесь и перехватим Диану, когда она вернется из аэропорта. Тогда мы сможем разделить деньги, которые получим за возврат билетов.

Во взгляде Мерлина затеплилось любопытство. Неужели Калли такой бесчувственный? Вроде бы нет, его губы кривила печальная улыбка. В том, что Калли потрясен и расстроен, сомнений быть не могло. Мерлин присел к закрытому столу для баккара. От усталости и недосыпа у него чуть шумело в голове. Как и Калли, его переполняла ярость, но совсем по другой причине. Он внимательно изучал Джордана, следил за каждым его движением. Всякими способами вытягивал из Джордана историю его жизни. Чувствовал, что у него нет ни малейшего желания покидать Вегас. Что он немного не в себе. Но он ни разу не упомянул о револьвере. И всегда реагировал адекватно, когда видел, что Мерлин наблюдает за ним. Однако он их провел. Голова у Мерлина шла кругом именно потому, что он правильно просчитывал поступки Джордана за все три недели их знакомства. Он мог бы сообразить, что к чему, но недостаток воображения не позволил ему составить из отдельных частей точную и ясную картину. Потому что теперь, когда Джордана не стало, Мерлин знал, что по-другому просто и быть не могло. С самого начала Джордан собирался умереть в Лас-Вегасе.

* * *

Только Гронвелт ничему не удивился. Высоко в пентхаусе, ночь за ночью, из года в год, он размышлял о зле, таящемся в сердце человека. Внизу, в кассе казино, лежал миллион долларов, украсть который мечтал весь мир, и Гронвелт стремился разрушить эти планы. И, вроде бы всесторонне изучив зло, иной раз он размышлял о других таинствах и все больше боялся добра, которое в любой человеческой душе соседствовало со злом. Добро это представляло собой куда большую угрозу и для мира Гронвелта, и для него самого.

Когда служба безопасности сообщила о самоубийстве, Гронвелт незамедлительно поставил в известность управление шерифа и разрешил взломать дверь в номер. Разумеется, без лишнего шума и свидетелей. Для проведения инвентаризации. Они нашли два чека казино на триста сорок тысяч долларов. И почти восемьдесят тысяч наличными и фишками, рассованными по карманам нелепого пиджака, в котором ходил Джордан. «Молнии» на всех карманах не позволяли фишкам высыпаться на пол или на кровать.

Гронвелт выглянул из окон пентхауса на краснеющее солнце, поднявшееся над горами. Вздохнул. Джордан не сможет спустить свой выигрыш. Казино не удастся возместить потери. Да, только таким способом заядлый игрок мог уберечь свой выигрыш. Единственным способом.

Но предстояло браться за дело. Газеты не должны сообщить о самоубийстве. Трудно представить себе худшую рекламу для казино: человек пускает себе пулю в лоб, выиграв четыреста двадцать тысяч долларов. И он не хотел, чтобы пошли слухи о том, что Джордана убили, с тем чтобы казино смогло компенсировать свои потери. Для этого требовалось принимать меры. Он позвонил кому следовало. Бывшего сенатора Соединенных Штатов, человека с безупречной репутацией, попросили сообщить печальную весть новоиспеченной вдове. И сказать ей, что ее покойный супруг выиграл целое состояние, которое она может забрать вместе с телом. Все делалось по-тихому, честно, справедливо. С тем чтобы о Джордане осталась только легенда, которую будут рассказывать друг другу проигравшиеся игроки в кафетериях казино, выстроившихся вдоль Стрип. Но для самого Гронвелта эта история интереса не представляла. Он давно уже отказался от попыток понять душу игрока.

* * *

Похороны прошли скромно, на протестантском кладбище, окруженном золотой пустыней. Вдова прилетела в Лас-Вегас и все организовала. Гронвелт и его подчиненные сообщили ей о выигрышах Джордана. Чеки переписали на ее имя, ей выдали всю наличность, найденную на трупе. Информацию о самоубийстве замяли. При содействии властей и газет. Никому не хотелось пятнать репутацию Лас-Вегаса сообщением о том, что человек, выигравший четыреста двадцать тысяч долларов, найден мертвым в своем наглухо закрытом номере. Вдова оставила расписку в получении чеков и наличных. Гронвелт и ее попросил никому ни о чем не говорить, но понимал, что на этот счет он может не волноваться. Если эта миловидная дама хоронит мужа в Лас-Вегасе, а не везет тело домой и не разрешает детям присутствовать на похоронах, значит, ей есть что скрывать.

Гронвелт, экс-сенатор и адвокаты проводили вдову до лимузина (естественно, предоставленного «Ксанаду»). Малыш, который ее ждал, заступил им дорогу.

– Меня зовут Мерлин, – представился он миловидной вдове. – Мы с вашим мужем были друзьями. Мне очень жаль.