Как в индийском кино

– Шановная пани, вы вже пошукайте пана Вадима. Вин такий добрий, такий щирый.

Они обе, естественно, понимали, что без него работы у них никакой не будет и придется искать новую, и еще неизвестно какую, да и будет ли она вообще.

– Я найду, – твердо пообещала я. – Но вы должны мне помочь.

Тут они с величайшей готовностью уставились на меня, и вторая спросила:

– Так чого робыть?

– Расскажите мне абсолютно все, что происходило в пятницу, в мельчайших подробностях, – попросила я.

– Пан Вадим много работав, ой много, – начала одна. – Усю ничь кофе пив да курив, пив да курив. А потом мине позвонив и казав, шо спать лягяе, и я отдыхать можу.

– А утром позвонив, и я ему завтрик принесла, – продолжила вторая. – Оладушки з медом…

– Это неважно, что он ел, – отмахнулась я.

– Я ему казала, что борщ з пампушками буде, он его дуже любить, – продолжила она, – а вин казав, шо в другим мисте поист, тай кофе попросив. Ну я и принесла. А потом вин позвонив и казав, шо до дому пийдеть. И уйшов. Усе.

– Больше ничего? – уточнила я.

Она подумала и сказала:

– Смурной вин був, казав, шо пийдеть свий долг сполняти.

Поняв, что ничего нового я у них не узнаю, я хотела было отправить их вниз, но, вспомнив о том, что мне еще предстояло изучить личное дело Смирнова, которое, как я поняла, мне ни в коем случае не позволят вынести отсюда, а время уже позднее, попросила:

– А принесите-ка мне побольше самого крепкого кофе.

Они покивали и ушли, а я повернулась к Красавчику:

– Михаил Иванович, вы не возражаете, если я поработаю здесь. Тут как-то комфортнее, чем в соседнем пустом кабинете. Обещаю, что в секретных документах копаться не буду.

– Конечно, работайте, – с готовностью согласился он. – И девушками распоряжайтесь так, как вам нужно. А секретные документы Вадим Сергеевич мне еще в пятницу перед уходом с рук на руки сдал, и теперь они в сейфе. Я могу еще чем-то вам помочь?

– Нет, спасибо. День сегодня не из легких, так что отдых и вам не помешает.

– Я на всякий случай останусь в комнате охраны, так что, если понадоблюсь, то без малейших колебаний… – он протянул мне визитную карточку.

– Но дверь-то вы закроете, – хмыкнула я.

– Обязательно, – кивнул он. – Но вы сможете позвонить, и я тут же приду. Желаю вам плодотворно потрудиться.

С этими словами он ушел. А я… Черт! Любопытство сгубило кошку, но так ничему и не научило остальных! Я решила посмотреть, что у Смирнова в ящиках стола – если комната все-таки просматривается, то я всегда могу объяснить это тем, что искала какие-нибудь зацепки, способные помочь в поисках. Естественно, что тут до меня наверняка хорошенько покопался Красавчик, но… Любопытство! Ничего полезного я, конечно же, не нашла. А вот на начатый блок сигарет «Мальборо» наткнулась, причем самых настоящих, американских. Курить я бросила, так что бестрепетно положила сигареты обратно. Тут и кофе подоспел, причем большущий кофейник, и блюдо с малюсенькими, но как выяснилось, вкуснейшими пирожками с разнообразной начинкой, и я, с комфортом устроившись на диване, стала просматривать бумаги.

Раскрыв папку, я поняла, что начинать надо с конца, потому что сверху лежали самые последние документы. Я читала и попутно записывала в органайзер все, что мне предстояло сделать.

Итак, родители Вадима поженились, когда мать была студенткой мединститута, а отец – курсантом военного училища, и Вадим родился в Тарасове, но уехал отсюда ребенком. Потом гарнизонная жизнь отца, мать работала вольнонаемным врачом по месту службы мужа… Так, Хабаровск. Оттуда Сергей Вадимович Смирнов был направлен в Афганистан, а вот живым уже не вернулся, погиб. Вадим с матерью прожил в Хабаровске до окончания школы, причем с золотой медалью – ну это, видимо, командование пошло навстречу вдове и оставило ее поработать, пока сын школу не окончит. Далее они вернулись к родителям матери в Тарасов. Тут Вадим поступил в экономический институт… Ага… А женился он на втором курсе перед зимней сессией на Ларисе Ивановне Шмаковой. Ну понятно! Студенческий брак! Странно, что он так долго продержался. Хотя… При таком тесте как-то не очень выгодно разводиться было – он же явно не из простых. А вот сейчас… Сейчас, судя по тому, как бушевал Куратор, Вадим для людей гораздо более ценен, чем его тесть, и, если… Тьфу! Не если, а когда он найдется, то Вадим вполне сможет послать эту семейку куда подальше. Что у нас дальше? А вот дочка Жанна! Как я и предполагала, родилась через пять месяцев после свадьбы, значит, это был брак по залету. Странно, мать – врач, а не научила сына предохраняться. Ну да ладно, это сейчас уже неважно!

Кофе был превосходен, крепок и ароматен, но… Время-то уже за полночь, а я за день намоталась так, словно не я на машине ездила, а ее за собой тащила. Одним словом, я начала клевать носом. Второй кофейник помог, но ненадолго. Тогда я отправилась в ванную и осторожно, чтобы не повредить макияж, ополоснула лицо холодной водой. Вернувшись, я нажала на звонок, и в комнате мигом появилась Оксана.

– Будьте добры, принесите мне, пожалуйста, еще один кофейник с кофе, – попросила я.

– А як же, – с готовностью ответила она и чуть ли не бегом скрылась из виду.

Вернулась она довольно быстро и поставила на стол не только большой кофейник, но и блюдо с домашним рассыпчатым печеньем.

– Снидайте, будь ласка! – радушно предложила она и ушла.

Холодная вода и кофе сделали свое дело, я снова взбодрилась и стала изучать документы дальше.

Оказалось, что сразу после сессии Вадим перевелся на заочное отделение и поступил на работу в Тарасовское отделение Центробанка. Интересно, а как он туда попал? Тут я вспомнила, из какого дома вышел, а, точнее, выбежал в пятницу Вадим, и поняла, что тут не иначе как сработала мохнатая лапа его тестя. Угу! Там-то Вадим и проработал до того момента, как перешел в «Янтарь», то есть… Нет, он не перешел, это фирму ради него создали. Ну с биографией все, теперь почитаем доносы или, как тут изящно написали, рапорты на имя какого-то Сазонова, не иначе, как это предшественник Красавчика, а подписаны они были каким-то Трифоновым. А поскольку все они касались поездок Вадима, то я поняла, что это был тот самый уволившийся постоянный водитель Смирнова.

Я выписывала из доносов адреса, по которым Трифонов возил Смирнова. Так, сначала это были дома на Пирогова и матери Вадима, больницы, санатории, а также театры, разнообразные рестораны и бары, которые Вадим посещал, судя по записям, с женой – значит, сначала у них все было хорошо. А вот это что? Я посмотрела на дату… Ба, да это десять лет назад было, какой-то А.Т. Причем без пояснений. Нет, вряд ли пригодится, но на всякий случай я выписала и его – пусть будет. Я посмотрела дальше и увидела, что Вадим перестал где-либо появляться с женой, то есть их отношения испортились настолько, что дальше некуда. А вот адрес неопознанного А.Т. стал повторялся раз за разом и исчез только около трех лет назад. Ничего, разберемся. Ага! Три года назад фамилия Трифонова исчезла, и дальнейшие доносы были подписаны разными фамилиями, они тоже касались исключительно поездок Вадима. Только адрес матери был уже другим, прибавились рестораны национальной кухни и кладбище полгода назад.

Отложив просмотренную папку, я начала составлять план действий, исходя из того, что Вадим сбежал и у кого-то прячется, а не погиб. Это за меня милиция с уголовниками выяснят, так что не стоит на это отвлекаться. За неимением одноклассников, которые находятся в Хабаровске, куда без паспорта не добраться, я решила пообщаться с однокурсниками. Далее шли соседи матери по обоим адресам – уж они-то всю подноготную знают. Семья… Судя по всему, отношения там те еще, так что… Но для проформы посетить стоит. Водитель Трифонов? Раз он столько лет продержался, то это говорит о том, что общались они нормально. Будь иначе, его бы мигом сменили, но куда он исчез? Может, умер или погиб? Ладно, выясню! Сиделка матери? Так той уже и след простыл. Однако интересно, почему мать свою квартиру именно ей завещала, а не горячо любимому сыну. Видимо, решила, что он и так всем обеспечен выше крыши. Сослуживцы матери и отца… Хотя… Тут я снова полезла в папку. Вот растяпа! Мать же сюда уже инвалидом приехала и нигде не работала, на пенсию жила. А по поводу сослуживцев отца… Так сколько лет прошло! Их и не найти теперь! Да Вадим, живя под таким строгим колпаком, и поисками заняться бы не смог. Ей-богу, словно на цепь его посадили и каждый вздох отслеживали, паразиты! Жалко мне было Смирнова – сил нет! Но это лирика, а мне сейчас о деле думать надо! Да, еще хорошо бы съездить в «Тадж-Махал» на всякий случай! Ну а дальше война план покажет!

В какой именно момент я вырубилась окончательно, я не помню, но проснулась от звонка моего сотового, который надрывался изо всех сил. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь, но потом вспомнила и поплелась к сумке. Взяв телефон, я увидела, что два звонка уже пропустила, а вот номер не определялся. Это оказался Сомов, и он был краток:

– Мы здесь ни при чем! Слово вора! Помни, что обещала! – а дальше короткие гудки.

Ну слава богу, хоть с этим ясно, подумала я и позвонила Твердохлебову.

– Руслан Петрович! Уголовники уверяют, что они не причастны к исчезновению Смирнова. Поверим на слово?

– Думаю, что да. Мне тут доложили, что шухер в городе стоял неслабый. Братки и прочая нечисть всю ночь по Тарасову гоняли и шерстили так, что только визг стоял. А сейчас наши пошли частым бреднем город прочесывать, если что выясню, тут же позвоню, – усталым голосом говорил он – видимо, тоже всю ночь работал. – Теперь по всем больницам, моргам и так далее. Мы, ты только не обижайся, тебя перепроверили – нет там Смирнова. По аэропорту, вокзалам, кассам электричек, постам ГИБДД, гостиницам… Ну ты сама понимаешь, что такое аврал по всей форме… Короче, пусто! Записи камер видеонаблюдения, что вокруг его дома, все просмотрели, но попал он только под одну – супермаркета, что сразу за его домом – он же за угол свернул. А потом он пошел в Колокольный переулок. Только у выхода из этого переулка на Московскую банк стоит, а его там на записи нет.

– То есть в переулок он вошел, но не вышел? – воскликнула я. – Так он же всего в один квартал длиной! – Город я знала лучше, чем собственную квартиру. – По одну сторону высоченный бетонный забор хлебозавода, а по другую – маленькие одноэтажные домишки.

– Точно! Там такой шмон провели, что аж всех клопов с тараканами проверили. Короче, нет его там! – уверенно заявил генерал.

– Погодите! – почти закричала я. – Но по другую сторону от этих домишек стройка идет…

– Татьяна! – взорвался Твердохлебов. – Ты меня за дурака держишь? Да там все чуть ли не с лупой облазили! Кроме того, именно на эти домишки у подрядчика камеры видеонаблюдения направлены, потому что народишко повадился стройматериалы воровать, вот и установили. Короче, не выходил он там!

– Куда же он мог деться? – задумалась я, и тут меня осенило: – Руслан Петрович! Так ведь забор хлебозавода не до самой Московской идет! Там же от угла Колокольного до Некрасова по Московской девятиэтажка во весь квартал стоит, и двор у нее проходной, на Некрасова и выходит! Если он вдоль забора прошел, а потом свернул в этот двор, а оттуда на Некрасова, то теперь ищи-свищи!

– Там шлагбаум, не проехать, – отмахнулся генерал.

– Но пройти! – возразила я.

– О, черт! – зло прошипел он и мрачно пошутил: – Значит, будем дружно искать-свистеть! – А потом уже более бодрым тоном сообщил: – Кстати, принимаю поздравления.

– Улов был хороший? – догадалась я.

– Более чем, – удовлетворенно заявил он. – Так что будет, чем прикрыться от начальственного гнева. С меня причитается.

– Беру исключительно хорошим кофе, – предупредила я.