Закон стеклянных джунглей

– Простите, а как вас зовут? – Я понимала, что ни в коем случае не могу взять собаку к себе. Что скажет тетя Мила? Да и вообще…

– Нина Ивановна, – все так же громко проговорила женщина.

– Нина Ивановна, – спокойно начала я. – А вы не могли бы оставить Марысю у себя? Так сказать, по-соседски. Я с Викторией Леопольдовной только вчера познакомилась и ума не приложу, почему Марысю она мне велела отдать. Пожалуйста!

– Еще чего! – Женщина поставила руки на талию. – Мне своих забот хватает. Еще и за собакой смотреть? Нет!

– Будьте так любезны, – продолжала настаивать я. – Вам ведь сподручнее будет. Вы же сразу узнаете, когда соседка вернется.

– Ну уж нет. Раз велено вам отдать, значит, берите. Нечего мне голову морочить.

– Ну хотите, я вам заплачу?! – вырвалось у меня от отчаяния.

– Девушка, ничего мне не надо. – Женщина снова вознамерилась закрыть дверь.

– Тогда хоть скажите: в какую больницу ее повезли?

– В первую. Да, чуть не забыла! Старушка просила вам еще ключи передать от квартиры.

– Мне? Ключи? – Я совсем потеряла дар речи.

Нина Ивановна исчезла снова на несколько секунд, потом показалась в двери и сунула мне ключи.

– Вот.

– А родственники у нее есть?

– Есть какие-то. Но я толком ничего не знаю. Все, некогда мне тут с вами разговаривать. Детей кормить надо.

Женщина демонстративно захлопнула дверь перед моим носом. Я посмотрела на Марысю.

– Может, хоть ты объяснишь мне, что происходит? – спросила я у собаки. – Что ж. Пошли.

Во дворе я присела на ту же скамейку и достала сигарету. В голове у меня был сплошной кавардак. Это же надо додуматься – почти незнакомому человеку отдать свою собаку, которой так дорожишь! Я ведь видела, как Виктория Леопольдовна над ней тряслась. И почему все же мне? Ну, конечно, она знала, что я должна вот-вот прийти, но это еще не повод. Тем более если родственники имеются…

Я не заметила, как выкурила сигарету. В голове не прояснилось. Я тут же прикурила вторую и продолжала тупо смотреть на Марысю.

Боксер был явно взволнованным. Он то и дело смотрел на дверь подъезда, да и глаза у него были грустными. То есть у нее. Это ведь сучка. Совсем я запутаюсь скоро.

Что же делать? Ну правильно! Надо ехать в больницу и самой поговорить с Викторией Леопольдовной. Как же я раньше не сообразила? И пусть она объяснит мне все это. И пусть для собачки своей другого временного хозяина ищет.

Марыся потянулась к кусту. Я подождала, когда она сделает свое дело, потом показала на машину.

– Мы поедем к Виктории Леопольдовне. В этой машине. Ты не возражаешь?

Я открыла дверцу. Марыся не возражала. Она быстро запрыгнула в салон и уселась на сиденье возле моего.

– Молодчина.

Я была благодарна собаке за то, что она не выкидывает никаких фокусов. Хоть это хорошо. А хозяйка ее, наверное, умом повернулась. Другого объяснения просто не нахожу.

Мы поехали в первую больницу. Я оставила пса в машине, строго-настрого наказав ему ничего не трогать, закрыла двери и пошла в приемную.

Мне сразу ответили, что Курляндская в реанимации. Естественно, меня пускать не хотели.

– Девушка, приходите завтра. Она все равно не сможет с вами поговорить. А вот завтра увидим. Станет больной лучше, тогда и принесете все необходимое, – ответила мне девушка, сидящая за справочным столом.

– А что необходимое?

– У доктора спросите. Я не знаю.

– А нельзя ли мне прямо сейчас поговорить с вашим доктором? – Я не хотела так просто сдаваться.

– Доктор совсем не мой, – девушка вдруг улыбнулась. – Погодите минуточку.

Она набрала какой-то номер телефона и сказала некоему Виктору Григорьевичу, что пришла родственница Курляндской. Уж не знаю, почему она так решила, я-то ничего подобного не говорила и сказать не могла.

– Сейчас он спустится, – подняла на меня глаза медсестра.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я.

Через минуты две в холл вошел очень даже симпатичный доктор. Теперь понятно, почему девушка так отреагировала на слово «ваш». Наверное, ей хотелось, чтобы он был «ее», но, увы…

– Вы родственница Курляндской? – доктор устало посмотрел на меня.

– Нет. Да, – поправилась я. – Скажите, что с ней?

– Очень сильное отравление. Сколько можно народу говорить, чтобы незнакомые грибы не ели?! Так ничего слушать не хотят!

– Она поправится?

– Пока ничего вам сказать не могу, – отчеканил врач.

– Но все-таки. Неужели все так серьезно? Она только вчера прекрасно себя чувствовала, – говорила я явные глупости.

– Бывает, – доктор замолчал, ожидая, что я еще скажу.

– А что надо принести?

– Пока ничего. Заходите завтра. Если она будет поправляться, то халат, тапочки, стакан. Минералку можно. Больше пока ничего. Но… если будет поправляться. Пока трудно делать прогнозы. Отравление очень серьезное. Мы и сами не предполагали, что настолько. Она в сознании была, когда ее привезли, а потом ей становилось все хуже и хуже.

– Ладно. Я завтра приду. До свидания.

Я побрела к выходу.

Ну, старушка! Ну, дает! Мне еще ее смерти не хватало! И где только родственники мотаются? Почему мне приходится брать собаку, думать о халате и вообще?

Я села в машину. Марыся с интересом посмотрела на меня.