Я не ангел

– А что случилось с семейным адвокатом господина Потемкина? Ведь он, как я понимаю, имеется?

– Я… я не доверяю ему… – запинаясь, проговорила она и нажала кнопку вызова официанта.

Когда тот вошел, Анастасия вдруг совершенно изменилась и, даже не интересуясь, слышат ли ее, сказала:

– Две порции блинов с икрой, два фирменных салата… вы едите рыбу, Варвара Валерьевна? – Получив утвердительный ответ, она продолжила: – Стерлядь на пару… Вы за рулем?

Это снова относилось ко мне, и я ответила:

– Нет, у меня водитель.

– Отлично. Водка, коньяк, виски, вино?

– Коньяк.

– Значит, четыреста коньяка. Все.

Такая разительная перемена настроения и манеры вести себя слегка сбила меня с толку. Только что за закрытой дверью сидела испуганная мышка, говорящая шепотом, и вдруг на смену ей явилась уверенная в себе, избалованная деньгами светская львица, совершенно не заботящаяся о стоимости заказываемых блюд и напитков. Нет, я-то могу позволить себе ужин в этом отнюдь не дешевом месте, но каково пришлось бы кому-то, кто зарабатывает не так, как я? Словно поймав мою мысль, Анастасия сказала:

– Ужин оплачиваю я. В конце концов, это я вас сюда притащила.

– Дело не в счете.

– Вас интересует гонорар?

– Разумеется.

Анастасия вынула из клатча зажигалку и сигареты, закурила и сказала:

– Скажу вам честно: больших денег у меня на руках нет. Ну, то есть я получаю некую сумму на мои и Аленины расходы, но все остальное вложено в дело. И вам в качестве гонорара я предлагаю следующее. Вы – женщина обеспеченная, я это точно знаю. Сбережения у вас имеются, и приличные. Я предлагаю вам вложить деньги в акции «Снежинки» в счет части пакета акций. Чужих обычно не подпускают, но раз вы становитесь моим адвокатом… Как только все уляжется, вы получите свои акции и сможете распорядиться ими как угодно – сохранить, продать кому-то из нас, как захотите.

Ее серые глаза буравили мое лицо, и я вдруг подумала, что эта дамочка не так проста и напуганна, как хочет казаться. Нанять адвоката, чтобы грызся за ее наследство с туманной перспективой получить часть пакета акций, – умно придумано. Уж не Нугзар ли ей это присоветовал? Иначе откуда она узнала про мое финансовое положение?

– Я должна все обдумать. Дайте мне три дня.

Вдова согласно кивнула, и мы принялись за блины, которые как раз принес официант.

Дальнейшие разговоры касались разных мелочей: Анастасия рассказывала мне о пасынках, о том, кто и как сейчас управляет компанией, о том, как два месяца назад появились люди, предложившие ей сделку. О том, что именно семейный адвокат Потемкина пришел к ней с этим предложением, не «засветив», таким образом, своих заказчиков. Вот этот момент мне не понравился – похоже, Анастасия права и адвокат тоже в доле. Он же явно видел завещание и знает, кому и сколько оставил Потемкин. Судя по всему, доля Анастасии и ее дочери превышает таковые у сыновей, потому что пришли именно к ней, а не к ним. То есть контрольный пакет – у вдовы.

– А как давно вы общались с пасынками? – вдруг спросила я, и Анастасия, отложив столовый прибор, пробормотала:

– С Юрой месяца полтора назад, а с Аликом… давно…

– Давно – как? – не отставала я, потому что в ее замешательстве мне почудилась какая-то недосказанность.

– Он… он уже три месяца лечится от алкоголизма… Мы практически не навещаем его, врачи запретили…

Бинго. Все понятно. Алик у нас – безвольный алкаш, с таким проще простого: он подмахнет за бутылку любые бумаги. Если уже не подмахнул. Хотя госпитализация в клинику – умный ход со стороны семьи, это исключает любые контакты с кем бы то ни было.

– Мне нужно знать, где именно он лечится.

– Об этом я расскажу только в том случае, если вы согласитесь представлять мои интересы. Тогда я отдам соответствующее распоряжение врачу, и вы сможете даже поговорить с Аликом, если будет нужно, – твердо заявила вдова, и я поняла, что настаивать бесполезно.

Мы закончили ужинать и распрощались – Анастасия сказала, что будет ждать своего водителя здесь, в ресторане, а я направилась к припаркованной машине. Мой Сергей читал газету, но каким-то образом ухитрился заметить, что я приближаюсь к машине, быстро выскочил и открыл дверь:

– Вы домой, Варвара Валерьевна?

– Да, поехали. Устала я что-то, – устраиваясь на заднем сиденье и небрежно бросая рядом портфель с бумагами, пожаловалась я.

– Святослав Георгиевич звонил, – усаживаясь за руль, сообщил Сергей.

– Что хотел?

– Интересовался, где вы и когда будете. Он ждет вас дома.

– А он не сказал, с чего вдруг явился из Вены на сутки раньше? – поинтересовалась я, крайне удивленная таким пассажем: почему это мой Светик звонит водителю и задает тому вопросы, которые не следует задавать обслуживающему персоналу?

– Нет, не сказал. Да я бы его встретил, если что.

«И это тоже странно. Вернулся раньше времени, прервал гастроли, не позвонил, чтобы встретили, зато интересуется, где я и с кем. Несвежих «Захеров» откушал?»

Муж был неуемным сладкоежкой, в любой стране мира находил фирменное лакомство и давал себе волю, хотя на его месте я бы задумалась об абонементе в спортзал – с годами у Светика начало расти брюшко. Я уже как-то намекала ему, что совсем рядом с нашим жилым комплексом находится приличный фитнес-центр, но муж пропустил это мимо ушей, приняв за мои обычные придирки. Я не знаю, в какой момент начала разговаривать со Светиком свысока, насмешливо и даже с пренебрежением. Он ни разу не выказал недовольства, наверное, поэтому подобная манера разговора прекрасно прижилась в нашей семье.

– Татарка стоит опять, – пробурчал Сергей, выворачивая на Большую Татарскую.

До дома оставалась сотня-другая метров, а пробка растянулась на всю улицу. Можно было, конечно, выйти и добраться пешком, но бедолага-водитель все равно вынужден будет доехать до комплекса, чтобы поставить машину в гараж и забрать там свою. Так что я решила не напрягаться. Да и время, проведенное в пробке, гарантированно сократит мое общение с неожиданно вернувшимся супругом.

В подземном гараже мы оказались только через тридцать минут, я попрощалась с Сергеем, обозначила час, к которому он мне будет нужен завтра, и пошла к лифту. От выпитого коньяка меня разморило, да еще и духота в машине, и пробка – словом, желание было только одно: скинуть с себя одежду, забраться в ванную и полежать минут тридцать в тишине.

Открыв дверь ключом, я с удивлением обнаружила полумрак в квартире, запах горящих свечей и тихую музыку, доносившуюся из гостиной.

«Ну, только романтики мне не хватало! Что за глупая привычка?»

Раздражение охватило меня: я устала, хотела лечь пораньше, а теперь придется сидеть в кресле, пить вино под скрипичную музыку и делать вид, что я до безумия рада этим дурацким свечкам. Не могу больше, вот честно – нету сил.

Светик вышел в коридор сияющий, с улыбкой на лице:

– Варенька… что ж так долго?

– Я работаю, если ты не знал. – Кипевшее во мне раздражение уже не желало сидеть внутри и рвалось наружу.

Светик обескураженно умолк и подал мне домашние тапочки – после целого дня на каблуках у меня отекали и очень болели ноги. Я переобулась, забросила на ходу портфель в свой кабинет и пошла в ванную, краем глаза отметив, что в гостиной накрыт стол: бутылка красного вина, фрукты, коробка шоколадных конфет и – ну а как же! – привезенный из Вены «Захер».

– А… ты в ванную? – растерянно спросил муж, наблюдая за тем, как я сбрасываю вещи и включаю воду.

– Да. У меня был трудный день. Сейчас полежу в ванне и лягу спать. Завтра процесс. Извини, что не смогу провести с тобой романтический вечер – правда, Светик, нет никаких сил. Извини.

Он как-то обмяк, ссутулился, стал меньше ростом и пробормотал: