Пара-норма

– Да ну… мы за такую цену…

– Дорога-ая! Я ведь не настаиваю, – пожала плечами дама. – Можете заказывать, где угодно, но лучше меня вам никто не сошьет.

– Да я сама! Я сама сошью! – кипятилась невеста.

– Полно, Юлечка, ты же шьешь только ватники! О чем ты?

– Правильно, Ирина Пална, – фыркнула Наташка. – А то прям такая хитрая!

– Вы все мне завидуете! – запыхтела Юлька.

– Нет, девочка, – приобняла ее тетя Аня. – мы за тебя рады, но и ты головы-то не теряй. Если у тебя счастье, почему кто-то от этого должен страдать? За что же ты так Варьку?

– Варьку? – заморгала Юлька. – Варь, а ты чего – обиделась?

– Да не обиделась я… просто… Юль, ну боюсь я, все же свадьба, а если у меня не выйдет платье?

– Все выйдет, – махнула рукой Юлька. – И черт с ним, заплачу я тебе по прейскуранту, чего там…

– Вот и славно, и я по прейскуранту, – переменила решение Ирина Пална.

– Ой, ну прям все такие воспитатели, куда деваться! – смеялась счастливая Юлька, сегодня ей совсем не хотелось ни с кем ссориться. Да и вообще, девчонка она была не злобливая. – А вы не знаете, где белые босоножки можно купить? Я чего-то не хочу туфли, а в магазинах ни одних порядочных босоножек.

Всех захватила потрясающая Юлькина новость, и даже Варя забыла про свое неудачное свидание.

Но когда вечером она вышла из дверей ателье, на низком подоконнике витрины она увидела маленький букетик подснежников.

– Ой, девочки, смотрите, кто-то такую прелесть выбросил!! – воскликнула тетя Аня.

– Это мое! – кинулась к цветам Варька. – И никто его не выкидывал… просто… забыли, да и все.

Женщины только с пониманием переглянулись и улыбнулись в пушистые, зимние воротники.

– Я ж говорила, – снова шепнула Наташка тете Ане. – Мужик!

– И я говорила – сначала цветы, а уж потом…

– Вот как раз и не верно, – хихикнула Наташка. – Цветы потом, сначала дети!

– Вот болтушка… – покачала головой тетя Аня, направляясь к остановке. – Варя, ты едешь?

– Нет, мне надо еще… в магазин зайти.

В магазин совсем не надо было. Нет, вообще-то Варьке бы не помешал кусок ветчины в холодильнике, или, допустим, полкило шоколадных конфет, чтобы в спокойном одиночестве, в чистоте, перед телевизором, но… до зарплаты было еще восемь дней, а она уже все израсходовала. И потому магазин ее теперь не манил. И все равно, она не торопилась, а шагала домой, едва переставляя ноги. Она все ждала, что Семен обязательно ее догонит. Ведь не зря же он сказал – если встреча случилась, значит это не просто так. А они с ним уже два раза встречались! И значит просто никак не могут потеряться…

Но ее никто не догонял.

Она даже пошла пешком, а не поехала на автобусе. Ну и что, что двадцать градусов, ха! Зато она прогуляется, а то сидит целый день за этой машинкой… скоро уже сгорбиться, как старуха… Только букетик заботливо спрятала под куртку. И вот ведь интересно – цветы весь день пролежали на морозе, а ничего с ними не сделалось, только чуть – чуть подмерзли лепестки. Надо же! Ведь придумал же – цветы дарить! Варьке вообще никто никогда цветов не дарил. Зачем? Какой прок-то от них? Лучше коробку конфет, это и дешевле и вкуснее. Варька конфеты очень любила. Сейчас ей иногда дарят девчонки, вот на восьмое марта, наверное, тоже подарят. А в детстве… Ой, да чего там говорить про детство. Она и сама никому ничего не дарила и ей ничего. Нет, еще в малышах, когда у них воспитателем была мама Маня, она их собирала возле себя, они что-то рисовали, лепили фигурки из бурого, старого пластилина, а потом торжественно преподносили друг другу. А мама Маня каждый раз повторяла: «Детки, вы же все друг дружке братики и сестрички. Любите друг друга, держитесь вместе. Насколько можно.». Сначала это «насколько можно» Варька не слишком понимала, поняла позже. Когда ни за кого держаться не хотелось. А уж любить и тем более. Она попробовала полюбить, ей тогда пятнадцать было…

Ромка Кричалов тоже был коренным жителем детдома. Ему, как и Варьке, даже фамилию придумывали – потому что орал все время, оттого и Кричалов. Только ему было уже шестнадцать. Он заканчивал девятый класс и скоро должен был поступать в техникум, а значит, становиться совсем самостоятельным. Ему даже техникум подобрали, чтоб с общагой. Неизвестно из-за каких таких заслуг, но по нему сохли все девчонки детского дома. Обычный мальчишка, крепенький, вихрастый, веснушек полные щеки, а вот поди ж ты – сходили с ума девицы и хоть ты тресни! Ну и Варька тоже решила влюбиться именно в него, чем она других хуже. Беда же всех девчонок состояла в том, что Кричалов уже года два дружил с мощной, грубоватой Оксанкой Степановой, которая была похожа скорее на мальчишку, нежели на девочку – подростка. Но… это ничего не меняло, и девочки прилежно вздыхали всякий раз, завидев веснушчатого Ромку. И Варька вздыхала вместе со всеми. Даже как-то страдала, переживала. А потом отчаялась и написала ему письмо. Она даже теперь дословно помнит ту записку: «Встретились нечаянно, люблю отчаянно, буду тебя ждать сегодня за трансформаторной будкой в девять вечера. Знаю, что придешь, сердце мое не убьешь, красоту мою не помнешь». Про красоту и «встретились нечаянно» Варька подсмотрела в каких-то девчоночьих записках, и ей казалось, что после такого письма Ромка непременно должен полюбить ее через минуту после прочтения. Она нарядилась на свидание в самое лучшее, хотя чего уж там, просто в чистое – лучшего просто не было. И подалась за трансформаторную будку без десяти девять. А вот что было потом, вспоминает с трудом. На нее накинули темное байковое одеяло и по всем правилам устроили темную. Били несколько человек, пинали, долбили палками, как она вообще тогда калекой не осталась. Долго отлеживалась в больнице и никто из детдомовских не пришел навестить. Зато когда она вернулась, ей устроили «разбор полетов». По всем детдомовским законам, получалось, что виновата только она. Девчонки сторонились ее и презрительно кривили губы.

– Ну ты молодец такая, да? – выговаривали они ей в спальне. – Мы же тоже по Ромке сохнем, так молчим же! А она вся такая умная, да?! А ты знаешь, что у них с Оксанкой все по взрослому! А если у нее ребенок будет?! Она ж его в детдом сдаст! А потому что как она одна его воспитывать станет?! Без отца! И все из-за тебя! Ты подумала, что будет, если Ромка с тобой встречаться начнет!! Пусть маленький Оксанкин ребенок тоже в детдоме будет, да?

Получалось, что Варька уже осиротила еще не появившегося ребенка, сдала в детдом и вообще – поступила по-черному! Говорили про это и в столовой, и на спортплощадке, и во дворе, везде. Воспитатели делали вид, что в доме никаких драк, ссор и бойкотов нет и в помине, у них вообще была своя свистопляска – намечался очередной выпуск, и единственный, кто был на стороне Варьки, это горбатенький Ленька Краснов. Он тогда один заступался за Варьку, кричал, что никакого ребенка нет и в помине, и что Оксанка виновата будет сама, если сдаст ребенка в детдом, потому что вот его мать никогда своего ребенка, то есть его – Леньку, в детдом не сдавала, и все время растила одна! Да только кто его слушал – Краснова. Он же был вруном, это все знали. Мальчишка с малых лет яростно защищал мать, которая его собственными руками скинула с балкона седьмого этажа. Мальчишке было два годика, и здоровьем не блистал, но выжил. Правда, стал инвалидом, за спиной стал расти горб, нарушилась речь и после окончательно так и не восстановилась, мучился головными болями, но свою мать, лишенную родительских прав, защищал всегда яростно и злобно. Над ним смеялись, его дразнили, даже били, но он не отступал.

– Да ты всегда был урод уродом! Тебя кто хочет с балкона вышвырнет! – ржали над парнишкой такие же обездоленные и озлобленные дети.

– Дураки!! Козлы!! Она не бросала!! С балкона!!! Это она выронила!! Потому что на руках меня!! Все время!! Носила!!! – он кричал, ревел, заикался и просто сходил с ума, но ни единого раза не отрекся от преступницы – матери.

Варька, чуть повзрослев, всегда сторонилась детей и подростков. Это непредсказуемые люди, от них никогда не знаешь чего ожидать. Они могут бескорыстно простить человека предавшего, обидевшего, искалечившего их. Снова поверить, ждать, любить, заглядывать в глаза… И в то же время забить насмерть из-за одного только слова. Таньку Лежакову, единственную подружку Варьки, забили только за то, что она написала в школьном сочинении, что у домашних детей «сытые глаза». Эти домашние дети и «разобрались»…

К чему сейчас она об этом вспомнила? Ах, ну да же… любовь! Да не было тогда никакой любви к этому Ромке, просто все «любили» и Варька туда же. А письмо… Хотелось, чтобы хоть кто-то выделил ее из серой массы, заметил, полюбил, и, конечно, лучше всего, если бы Ромка – местный сердцеед. Ну не Ленька же в самом деле!

Варя уже подошла к своему дому, еще раз оглянулась – никого…

– Ведь с детства знаю – от этой любви одни только неприятности, и чего жду? – пробурчала себе под нос Варька и решительно вошла в подъезд.

Глава 2

Он пришел в самый первый день ее выходного дня, когда она его не ждала.

С вечера Варька уткнулась в книжку и уснула только засветло. Поэтому и поднялась только в одиннадцать. Пошла в ванную и подпрыгнула от внезапного звонка в прихожей.

– Сейчас! Подождите, сейчас открою! – заметалась она по комнате, всерьез испугавшись, что вернулись неспокойные соседи.

Она даже смотреть не стала, кто пришел – открыла и тут же унеслась в ванную.

– Ничего себе, хозяюшка, – встретил ее Семен, когда она свежая и румяная выскочила из ванной. – Открыла, а тут что хочешь, то и твори. Можно мебель вынести или телевизор.

– Семен? – ахнула Варька. – А ты как меня?…

– … Нашел? – вздернул брови гость. – Могу напомнить, что однажды я уже имел счастье провожать вас до квартиры. Или опять подозреваешь меня в шпионаже? Ну да, Исаев я, в простонародье Штирлиц, заброшенный разведчик и все про тебя знаю, каюсь. Смотри, что я привез…

Семен по-свойски расположился прямо в прихожей, присел на корточки и вытащил из большущей сумки два прекрасных, серебристых горнолыжных костюма. Один поменьше и явно женский, другой мужской, побольше размером. Помимо костюмов в сумке нашлась замечательная беленькая спортивная шапочка с помпоном, шарфик и такие же перчатки. Заметил, вероятно, что шапка Варьки ни на что не годится.

– На санках поедем кататься? – посмотрел он на нее снизу вверх.

– На санках? – удивилась Варя. – А почему не на горных лыжах? У меня нет санок.

– А горные лыжи у тебя в ассортименте, так я понимаю?

– Нет… но костюмы-то… – растерянно кивнула на красоту Варя.

– А в них и на санках можно, я спрашивал. Ну так чего – едем?

Конечно же они поехали.

Правда, сначала Варька обежала весь подъезд в поисках санок.