Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Портрет супруги слесаря

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 10 >>
На страницу:
4 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Супруг поперхнулся:

– Валюша! Ну почему унитаз? Я… Там краны бежали, я ставил прокладку, потом еще другой кран со смесителем поменял… Только это не в доме свиданий было, что ты выдумала? Я еще…

– Ой, да ладно, – отмахнулась Валентина. – Нашел о чем говорить. Лучше посмотри, какой свитерок я купила Бонике! Всего за ведро картошки! Бонечка! Неси свитерок! Сейчас померяем! Маша! Мы с тобой так и не нарядили Бонику, а нам уже скоро гулять!

– Давай я помогу, – тут же предложил Мефодий Сидорович. – Боника меня изумительно слушается. Она прямо так все команды и выполняет, так и старается!

Супруга глянула на него с сожалением.

– Моня! Ну кто тебя когда слушался? Доедай, горе мое, да пойдем на прогулку… Маша!

– Да я ее уже нарядила, – притащила собачонку в свитере невестка. – Вон какая красавица.

Красавице одеяние не понравилось категорически. Но поскольку, похоже, с ней здесь никто не считался, она в отместку принципиально решила не шевелиться. Пусть все видят, как отвратительно у нее на душе!

– Боника! Деточка моя! – радовалась Валентина Адамовна. – Мамочка тебе еще и шапочку купит… Моня! Что ты так на девочку уставился? У нее от тебя столбняк. Ты видишь, Боника перестала двигаться. Это потому что ты полный рот набил и еще скалишься. Дикая невоспитанность. Бонечка, мы сейчас Моню… Вот так его полотенцем, вот так!

Валентина Адамовна несколько раз ударила супруга полотенцем, после чего воспитательный процесс посчитала законченным.

– Моня! На прогулку! Мы тебя ждем! – властно приказала она и поспешила в прихожую.

Когда за супружеской парой захлопнулась дверь, Маша с тревогой в глазах подошла к мужу. Тот, ни о чем не подозревая, с упоением смотрел лыжные гонки.

– Володя, нам надо поговорить, – начала Маша, взволнованно дыша. – Так больше не может продолжаться.

– Ты о чем? – повернулся к ней озабоченный Владимир.

– Я о… о беспутном поведении Мефодия Сидоровича, – тяжко вздохнула Маша. – Я на это просто так смотреть не могу. Пусть Валентина Адамовна ничего не видит, но я…

– Она не видит, а ты тогда чего? – поморщился муж – на экране творилось что-то жутко интересное, и разговоры страшно отвлекали. – Иди попей чайку и успокойся.

– Выключи телевизор, когда я волнуюсь! – вспыхнула Маша. – Я не могу пить чай! Я возмущена поведением Мефодия Сидоровича! Как же он может так поступать с женой?! С этой наивной женщиной! Какой пример он подает детям? То есть тебе. Володя, ты с ним непременно должен поговорить. Ты должен…

Тут как раз началась рекламная пауза, поэтому Володя наконец-то смог уделить жене пару минут.

– Машенька, – ласково притянул он к себе молодую женщину. – Зачем так волноваться? Мои родители очень счастливо живут уже тридцать пять лет. И сейчас у них прекрасные отношения. Что я должен сказать отцу? Чтобы он не надевал белые рубашки? Или что?

– Да пусть он носит эти свои рубашки! – возмутилась Маша. – Только вовсе не обязательно позволять всяким там раскрашенным куклам целовать его в воротники. И вообще. Пора уже вспомнить о возрасте. Это что ж такое? То он бюстгальтер в дом притащил, то весь расцелованный приходит. И главное – все нормально. Никого это не беспокоит.

Реклама закончилась, пора бы уже и разговору подойти к концу, но Маша этого никак не понимала.

– Хорошо, Машенька, я с ним поговорю, – пообещал Владимир, делая звук телевизора громче.

– Нет, милый мой, – вырвала из его рук пульт супруга. – Ты не просто поговоришь, а… А мы сейчас с тобой обсудим, что именно ты будешь говорить.

На лице Владимира отразилась вселенская мука.

– Хорошо, любимая, ты говори, а я буду запоминать… Только ты сядь вот сюда, а то мне экран загораживаешь.

– И буду загораживать! – встала прямо перед телевизором Маша. – У него родители разводятся, а ему только бы на экран пялиться! Ты что, снега не видел?! Вот поговоришь с отцом, и я сама на лыжи встану, чтобы ты мог на меня смотреть сколько влезет! А отцу ты скажи, что это неприлично – в его-то возрасте на других женщин заглядываться! Они же… Кстати, а что принадлежит Мефодию Сидоровичу? У него есть дача? Дом? Машина?

– Машенька! Ну ты же прекрасно знаешь – у родителей есть дача, машина, гараж и эта квартира.

– Нет, ты будь добр, уточни, кому все это принадлежит. А то знаю я нынешнюю молодежь. Из деревни приедут, так им сразу жениха подавай, чтобы обратно в деревню не возвращаться. И чтобы жених был с квартирой. А уж сколько ему лет, это дело десятое. Знаю я их!

– Еще б ты не знала, – фыркнул Володя. – Ты ж сама из деревни и приехала. И тоже – сразу тебе меня подать надо было!

– Что-о-о-о-о?! – искренне возмутилась Маша. – Ты думаешь, я из-за квартиры за тебя вышла?! Ты думаешь, я…

– Машенька! Да ничего я такого не думаю, ну что ты говоришь, – не знал, как успокоить жену, Володя. – Я просто говорю, что беспокоиться об отце…

– Да делай ты что хочешь!!! – уже со слезами на глазах кричала Маша. – Только учти! Когда какая-нибудь молоденькая девица начнет у твоей матери дачу отбирать и машину, ты… Ты тогда вспомнишь меня! Но будет уже поздно! Я уже… я уже уеду к своей маме, вот!

– Машенька-а-а! – Владимир притянул супругу к себе. – Детей нам надо, вот что. А то ты просто не знаешь, чем себя занять. А будут детки…

– Ты хочешь сказать, что я лентяйка?! – опять приготовилась реветь Маша.

– Я хочу сказать, что брак родителей нужно срочно скрепить внуками, вот!

– Я не могу! – всхлипывала Маша. – Я не могу носить ребенков… ребенка… Не могу носить ребенка в такой нервной атмосфере! Поговори с отцом!

– Хорошо, поговорю. Обещаю, – проникновенно приложил руку к груди Владимир и с удовольствием проводил супругу взглядом.

В это время Валентина Адамовна с Мефодием Сидоровичем беспечно прогуливались по аллеям старенького парка. Парк был наполовину вырублен, просвечивал весь насквозь, поэтому страха в такое позднее время не вселял.

– Валюша! Ты посмотри, какой сугробище! – веселился Мефодий Сидорович. – Боника! Детка! А ну давай, прыгай ко мне сюда!

Боника все еще демонстрировала, насколько ей тяжко таскать на себе эти вязаные поделки, поэтому едва двигала лапами. Хозяин же, нимало не смущаясь, схватил ее в охапку и потащил в самую середину здоровенного сугроба. Собачонка взвизгнула, замельтешила лапами и стала испуганно извиваться.

– Валюша! Ты посмотри, сколько у собачки восторга! – по-детски радовался мужчина. – А давай я и тебя так же!

Поднять свою супругу на руки Мефодий Сидорович был не в силах, поэтому попросту толкнул любимую в снежную кучу.

– Моня! Ты обалдел! – пыталась сохранить лицо Валентина, но как это сделать, когда это самое лицо все в снегу? – Моня! Тьфу ты, черт, весь рот в собаке! Боника! А ты тут чего торчишь?! Веселись, давай! Прыгай! Мне самой здесь места мало!

Боника, может быть, и веселилась, но прыгать не могла – у нее провалились лапы, и собачонка только жалобно поскуливала.

– А вот и я! – сверху рухнул Мефодий Адамович. – Уррра!!!

– Моня! – взревела супруга. – Ты ж изверг, Моня! Я понимаю, ты сам-то весишь, как весенний воробей, но ведь у тебя ж в куртке набор гаечных ключей! Уйди, говорю! Слезай! Да что ж такое-то?! Мамочка!

– Валюш, вот когда ты так верещишь, ты как девчонка, я прямо… я прямо стихи сочиняю! – не переставал радоваться муж. – Слушай. В небе звездочки, как лампы! Все горят и прямо в глаз! Лучше нету моей Вали! Ни у вас и ни у нас! Ну как? Тебе понравилось?

– Да я тебе говорю, что ты мне уже перелом сделал! – не прониклась стихами жена. – Что у тебя в карманах-то?!

– Это я тебя ключом ударил, да? – всполошился муж. – Валя, ты посиди там пока, я тебе еще стишок сочинил…

– Да слезь ты, ирод!.. Здрасте, Павлина Марковна… – увидела вдруг Валентина Адамовна свою приятельницу. Та прогуливала толстого кота на веревочке. – А мы вот… играемся… К нам не желаете? Да Моня же! Ну перед людьми ж неудобно!

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 10 >>
На страницу:
4 из 10