Я иду искать

«Спасибо за доверие», – подумал я. Но вслух не произнес ни звука. Задушевный пафос следует строго дозировать, если хочешь и дальше получать приглашения на обед.

– Не знаю, насколько я оказался тебе полезен, – сказал сэр Кофа, бережно укладывая в чехол давно погасшую трубку. – Но больше ничего интересного о наших юных правонарушителях я в любом случае не знаю. Впрочем, это можно достаточно быстро исправить, если у тебя есть веский повод считать, что нам следует обратить на них пристальное внимание.

– Веского точно нет, – ответил я. – Строго говоря, вообще никакого повода хоть в чем-нибудь их подозревать. Просто я напрочь забыл о существовании этих начинающих мятежных магистров, а сегодня встретил Айсу и внезапно выяснил, что ребята ждали от меня заинтересованного участия в их жизни. Ну вот, заинтересовался – задним числом. Им от этого уже ни холодно, ни жарко, но хоть какое-то подобие гармонии достигнуто. И то хлеб.

Кофа насмешливо покачал головой – дескать, мне бы твои проблемы. И, уже поднимаясь, спросил:

– Это все, что ты хотел со мной обсудить?

– Да, – кивнул я. – На самом деле вы здорово мне помогли. Я рад, что у ребят все неплохо складывается, хоть и…

– Ну и отлично, – не дослушав, кивнул Кофа. – Потому что идти мне было пора еще четверть часа назад. А теперь уже – только бежать.

И исчез. Ему для этого ни Темным Путем ходить не надо, ни облаком в окно вылетать. Сделал шаг в сторону и как-то сразу пропал из виду, только возле выхода мелькнуло его светло-коричневое лоохи, да и то не факт, мне вполне могло показаться.

Что тут скажешь, высокий класс.

А я остался ждать неминуемой расплаты за содеянное. В смысле, за уничтоженное чудовище.

Расплата не заставила себя ждать; впрочем, она оказалась вовсе не так сурова, как можно было предположить, глядя на роскошные наряды здешней публики. Хозяин «Розового Тысяченога» не воспользовался внезапной популярностью своей забегаловки, чтобы взвинтить цены. Если бы мне поручили составить список кандидатов на прижизненное место в раю, начал бы с таких лопухов как он.

Уже на улице я вспомнил, что так и не обсудил с Кофой просьбу Кекки. А ведь собирался. Любопытно было бы послушать, что он на это скажет. И посмотреть на выражение его лица – даст он себе труд изображать удивление или решит, что сойдет и так? Я, конечно, никудышный психолог, а Кофа, напротив, лучший из лучших. Но я все равно надеялся, что пойму, если он в курсе этой интриги.

И даже не то чтобы совсем уж безосновательно.

Еще недавно для меня было загадкой, как старшие коллеги ловят других на вранье? Все время мысли читают – так, что ли? Это, пожалуй, и чокнуться недолго. Но оказалось, дотошно копаться в чужих головах совершенно не обязательно. Просто чем глубже увязаешь в магии, тем стремительней истончаются границы между тобой и всем остальным миром. И постепенно начинаешь чувствовать не только чужую боль, но и другие, куда более интересные вещи. Например, ложь иногда – в последнее время все чаще и чаще – ощущается, как тяжесть где-то во лбу. Или даже впереди, в полуметре от лба, как будто воздух, окружающий тело, теперь тоже оно. Распознать это ощущение легко, зато описать практически невозможно – вечно так.

Вот, собственно, почему меня насторожил разговор с Кекки. А вовсе не потому, что я склонен во всем сомневаться и никому не доверять.

Ладно, – сказал я себе, – забыл и забыл. Значит будет еще один повод напроситься на совместный обед. А пока и так найдется о чем подумать.

Например о подозрительном – вот хоть убей, а все-таки очень подозрительном! – поведении Айсы, то ли лечившей сновидца в пижаме, то ли… Да леший знает, что еще она могла с ним делать. Как показывает мой опыт, все что угодно – из каких-то неведомых практических соображений, или просто так, от избытка усердия и энтузиазма. На моей памяти уже было несколько неприятных инцидентов с начинающими чародеями, которые пытались воздействовать на сновидцев разнообразными заклинаниями, как я понимаю, просто из любопытства – подействует или нет? И искренне удивлялись, когда я ловил их на горячем: как это нельзя? Почему? Для них же это все равно не по-настоящему. Какая разница, что приснится, вот я, например, тоже несколько раз видел кошмары, и ничего страшного не случилось. Подумаешь – какой-то там плохой сон.

Айсе, насколько я успел ее изучить, такая позиция должна быть очень близка. Она и с бодрствующими людьми на моей памяти не особо церемонилась. Следовательно, проделывать со спящим могла все что угодно. Но поди выясни правду теперь, когда бедняга давным-давно проснулся в собственной постели, на каком бы краю Вселенной она ни была.

И Абилат никогда не слышал, что суммонийские знахари умеют лечить во сне, – вспомнил я, свернув в первый попавшийся переулок. – Совершенно не удивлюсь, если это их достижение было сочинено на ходу. Ну а что, отличный беспроигрышный метод: не хочешь говорить правду, сразу ссылайся на культурные особенности какой-нибудь малоизученной далекой страны. Сколько раз я сам объявлял добытые из Щели между Мирами сигары подарками друга из Шиншийского Халифата; впрочем, Джуффин пошел еще дальше, когда выдал меня за случайно попавшего в столицу Соединенного Королевства варвара из Пустых Земель, раз и навсегда закрыв любые вопросы по поводу всех моих странностей.

Все-таки Кофа был совершенно прав, когда установил слежку за Айсой. И скорее всего, напрасно ее отменил. Леди, которая когда-то начала занятия магией с похищения чужой силы, несомненно, большая молодец, настоящая угуландская ведьма, неукротимая охотница за могуществом, невозможно не уважать ее целеустремленность. Но доверять?! Как минимум глупо. Я бы – и то не стал.

С другой стороны, мало ли, что было раньше, до изгнания. Несколько трудных лет вдали от Сердца Мира могли сильно изменить Айсу и всех остальных. А череда неудач – и вовсе сломать. Человек – не самая прочная конструкция. И не всем везет выяснить это на чужом примере. Иногда приходится на своем.

Ставить вопрос таким образом мне совсем не хотелось. Так сильно не хотелось, что я и не ставил – целых полдня. Что и говорить, достойный результат.

Хороший однако совет я дал неразумным детям: вперед, за приключениями, не вздумайте упустить шанс! Вас ждет удивительный Мир, полный чудес и тайн. Так вошел в роль доброго дядюшки, что даже денег на дорогу им отсыпал – ровно столько, чтобы умилиться собственной щедрости. А потом высадил их в какой-то глуши, пожелал удачи и тут же выкинул из головы. Такой молодец.

Неудивительно, что теперь я готов подозревать Айсу в каких-то невообразимых злодействах. Это гораздо приятней, чем допустить, что ей уже давно плевать на магию. А значит, и на подлинную себя.

С моей легкой руки.

* * *

Некоторое время спустя я вынырнул из внутреннего зала суда, где к этому времени стало так невыносимо тошно, что лучше бы сразу расстреляли, и огляделся по сторонам.

Об улице, на которой я оказался, можно было с уверенностью сказать, что она довольно слабо освещена, вымощена мелкими речными камнями и застроена невысокими, в основном, двухэтажными зданиями с островерхими крышами, стоявшими вплотную, стена к стене. На одной из стен висела потрепанная временем табличка: «Улица Невысказанных Слов».

Обработав полученную визуальную информацию, мой смятенный ум бодро сообщил, что даже для очень приблизительного определения нашего с ним местоположения ее недостаточно.

Иными словами, хрен знает, куда это я сдуру забрел.

Такого со мной давно не случалось. То есть заблудиться-то я всегда готов, даже в нескольких шагах от собственного дома. Но обычно вполне ясно представляю, в какой части города нахожусь и в каком направлении следует идти, чтобы добраться до более-менее знакомых кварталов. А тут – вообще никаких идей. Своего рода достижение. Верный признак того, что дела мои совсем ни к черту, и это надо немедленно прекращать.

Число известных мне способов быстро и качественно обрести хоть какое-то подобие мира с собой, мягко говоря, невелико. Как по мне, оно и неплохо – не приходится мучительно выбирать наиболее эффективный. А вот способам не позавидуешь: очень уж часто я к ним прибегаю. Потому что мир с собой для меня практически недостижим и одновременно необходим как воздух. Долго без него я не протяну.

Немного поколебавшись, я послал зов сэру Шурфу, хоть и дал себе честное слово не дергать его как минимум до завтра. Ну, то есть пока он расхлебывает ужасные последствия экстренного чаепития на моей крыше. Умение не подворачиваться под горячую руку дорогого стоит. Надо его время от времени тренировать.

Но ладно, натренирую как-нибудь потом.

«Чего ты хочешь?» – сразу спросил Шурф. Его Безмолвная речь звучала так торопливо, словно он говорил на бегу.

«Твоей смерти», – покаянно сообщил я.

«Правда? – удивился он. – Какая удивительная перемена. Еще совсем недавно эта идея не вызывала у тебя энтузиазма».

«…а также воцарения хаоса в Соединенном Королевстве и развала Ордена Семилистника. Это была просто цитата. И одновременно отчаянный вопль моей совести, которая внезапно проснулась и теперь голосит, что рано или поздно я тебя угроблю – вот этими своими регулярными визитами на пару минут, которые как-то незаметно растягиваются чуть ли не пол-дня. Потом я ухожу страшно довольный, а ты остаешься наедине с отложенными из-за меня делами. И разгребаешь их ночь напролет вместо того, чтобы спать. Чем не покушение на твою жизнь?»

«В таком случае, тебе удалось изобрести самое затяжное покушение на убийство за всю историю криминалистики, – заметил мой друг. – Вряд ли оно когда-либо увенчается успехом, но сама по себе попытка заслуживает уважения».

«Думаешь, не увенчается? – обрадовался я. – Отлично! Твои шансы избежать моего очередного появления и так были невелики, а теперь их практически не осталось».

«Что стряслось на этот раз? Ты вызубрил название еще одного растения?»

«Извини, но нет. Я знаю, как ты любишь ботанику, но ничего не поделаешь, придется потерпеть. Я полдня мучился подозрениями и чувством вины, поэтому не успел выучить ничего нового».

«Чем-чем ты мучился?» – переспросил сэр Шурф. Явно ушам своим не поверил. Вернее, тому участку головы, который отвечает за восприятие Безмолвной Речи.

«Подозрениями и чувством вины, – гордо повторил я. – Сам понимаю, отличный набор. День был прожит не зря. Настолько не зря, что если у тебя не найдется нескольких минут, чтобы обсудить со мной достижения моей высшей нервной деятельности, тогда я…»

Я умолк, не зная, чем бы таким ужасным ему пригрозить.

«Тогда ты – что?» – хладнокровно поинтересовался мой друг.

«Да ничего особенного, – честно сказал я. – Просто буду мучиться дальше. А через полчаса снова пришлю тебе зов. И еще через полчаса. И еще, и еще. Ты знаешь, я довольно настойчивый».

«Ладно, – неожиданно решил он. – Неизбежное лучше не откладывать. Приходи прямо сейчас».

Вопреки ожиданиям, сэр Шурф вовсе не выглядел человеком, испытывающим непереносимые страдания от моего визита. Более того, занятым по горло он тоже не выглядел. И кувшин камры на его столе вряд ли успел появиться именно за ту долю секунды, которая ушла у меня на дорогу. И выражение лица у него было какое-то странное, я даже не сразу понял, что оно означает. Подозрительно похоже на приветливую улыбку. Возможно, это и была приветливая улыбка, каких только чудес не случается.

– У тебя парадоксальное чувство времени, – сказал мой друг, протягивая мне кружку. – Никак не могу понять, есть оно у тебя или нет. Нынче утром ты ухитрился оторвать меня от дел в самый неподходящий момент, хуже просто не придумаешь. Зато сейчас сделал все идеально. Объявился буквально секунду спустя после того, как я заперся в кабинете с этим кувшином и твердым намерением на четверть часа забыть о делах.