Любовники чертовой бабушки

– Родненькая, все что хочешь, только быстрей, труп там не просто лежит, он разлагается, – с жаром взмолилась я.

– А ты мне – свою лисью шубу, – не растерялась Гануся.

Я взвилась:

– Разве можно так бесчеловечно пользоваться чужим горем?!

– Я рискую целой карьерой, а тебе жаль какую-то старую шубу!

– Ничего себе, старую! Ей нет и трех лет! Люди к этому возрасту только-только говорить начинают!

Согласитесь, резонное уточнение.

Но не для Гануси.

– А шубы к этому возрасту начинают облезать, если их носить в дождь, – парировала она.

– Ладно, шуба твоя, – горько вздохнула я. – Только куда тебе моя лисья шуба?

– Это уж забота моя, – возликовала Гануся. – Буду худеть, теперь появится мощный стимул.

– Очень рада, что есть польза и от меня, – горюя, сказала я и предложила:

– По коням?

– У меня кобыла, – рассмеялась Гануся, и мы помчались в ее гараж.

Глава 10

Мы выкатили «Оду» Гануси и понеслись.

И чем ближе подъезжали к моему дому, тем хуже становилось Ганусе. Она так откровенно дрейфила, так часто вытаскивала трясущимися пальцами сигареты из пачки и так безбожно дымила, что я невольно порадовалась расставанию с шубой.

Теперь только шуба спасала меня от трупа в квартире. Я хорошо изучила Ганусю: если ей чего-то захочется, она готова на все. Транспортировка голого трупа не есть подвиг в сравнении с тем, на что способна Гануся.

Как я и предполагала, у лифта она взяла себя в руки и категорично изрекла:

– Отдашь мне к шубе и сапоги.

– Какие? – насторожилась я.

– Французские.

Нет, это грабеж среди белого дня! Такое услышать от лучшей подруги! Кто она после этого?

Правильно вы подумали.

– Хорошо, – скрепя сердце ответила я, – но мои сапоги тебе на два размера малы.

– Не правда, как раз впору.

Я решила не злить Ганусю – в гневе она страшна.

– Бог тебе судья, – вздыхая, сказала я, – сапоги так сапоги, и хватит. Умерь аппетит, иначе будет два трупа.

– Не жадничай, – добродушно хихикнула Гануся, предоставляя мне возможность первой выйти из лифта. – К сапогам добавь и юбку.

– Какую?

– Из кожи. Иначе зачем сапоги?

Гануся права: во французских ботфортах, кожаной мини-юбке и лисьей шубе до пят (которая нараспашку) я выгляжу «офигенно».

Если хорошенько накрашусь.

Если нет на лице приличной косметки, ничего меня не спасет: бледная кареглазая поганка, «украшенная» легкой косинкой.

Все это ужасно даже в шубе с ботфортами!

Но вернемся к моей беде. Впрочем, в том, о чем шла речь перед этим, тоже радости мало.

Так вот, на этот раз я тщательно закрыла дверь, а потому на ходу достала ключ и только было собралась вставить его в замочную скважину, как обнаружила, что дверь снова открыта.

– Нет, пора снимать этот бесполезный замок! – возмущенно воскликнула я, влетая в квартиру.

– Зачем? – испугалась Гануся.

– Будто есть в нем смысл, если сам он себе хозяин: закроешь – открыт, оставишь открытым – закрыт.

Не слушая меня, Гануся метнулась в гостиную, в спальню, в зеленую комнату, в кухню и, пока я мучила дверь, успела вернуться обратно. Вид у нее был… Короче, малообещающий вид.

– Ну, е-мое! – гневно прогремела она. – Ты, куколка, вижу, решила поиздеваться над своей лучшей подругой! Ха, в шесть утра! Другого времени не нашла для шуток?

– Нет, а что произошло? – заискивающе пискнула я, почуяв неладное.

– Где твой труп?

Чтобы определить, что труп снова пропал, не было необходимости метаться по всей квартире: я оставила его в коридоре. И там трупа не было.

Я села, где стояла (то есть на пол), и схватилась за сердце рукой.

– Гануся, – выдавила я из себя, – на кухне в аптечке должно быть лекарство от нервов, оставшееся от мужа. Налей побольше в стакан и принеси.

Моя подруга педантично заметила:

– Там много его лекарств. Как называется? Я рассердилась:

– Понятия не имею. Можешь спросить у моего бывшего мужа.