Волчьи игры

– Я счел наши обязательства исполненными, моя благородная спутница и мать моих сыновей. Считаешь ли ты так же?

* * *

...Засим я прощаюсь, дорогая Джойана. Еще раз напомню Вам, что обо всем Вы можете подробно расспросить моего сына. Смею также надеяться, что Вы не оставите юношу Сэйварда своей любезностью и покровительством, на каковые столь богато Ваше сердце. Пусть Госпожа моя Локка пошлет Вам и Вашим близким улыбку удачи отважных, а Госпожа Яблок одарит Вас и Ваш прекрасный остров своею щедрой милостью.

Писано в гостинице «Якорь и меч» города Эйнсли, владения Лэнси, Священного Княжества Ролэнси 12 октября 328 года от ВР.

Посвященная Локки капитан эрн Кэдвен Грэйн.

Джэйфф Элир

Стук дождевых капель по веткам навеса, густой грибной запах прелых листьев, тихое перешептывание сосен и далекий глухой рокот моря – самое то, чтобы спать без задних ног до рассвета. Но командир шантийских егерей – капитан Элир – сам себе придумал причину для ранней побудки, мол, дескать, костер залило, холодно ему и зябко в осеннем лесу. Его спутники только переглянулись понимающе. Сами такие. Вот уже двадцать лет шуриа просыпаются перед рассветом и ждут восхода солнца с трепетом и восторгом. Даже мужчины, вроде Джэйффа Элира, за чьими плечами века жизни и бесчисленное количество рассветов и закатов. И каждый раз сердце сына или дочери Сизой Луны – Шиларджи замирает от ужаса и счастья, когда видят они, как распускается алый цветок зари. Юным – Рожденным После – не понять. Они не знают смертельного страха своих родителей перед Порогом, который не каждому шуриа дано было перешагнуть, тем самым избежав Внезапной Смерти.

За плотной пеленой дождевых туч не разглядеть восхода, и только самый опытный и зоркий глаз приметит тонкую грань между ночными и утренним сумерками, но те, в чьих жилах еще не так давно текло Проклятье, безошибочно чуяли этот миг. И не могли спать.

Заварили сушеной черники пополам с земляничным листом и пили кисловатый ароматный напиток медленно, грея пальцы о жестяные кружки, вдыхая целительный пар.

У простудившегося Бэнджо, пока тот допил свою порцию, и насморк прошел – сама земля Шанты и все, что росло на ней, врачевали детей Шиларджи лучше всяких приезжих лекарей. Ну и Джэйфф маленько пошаманил, само собой. То ли прогнал болячку, то ли завел ее подальше и утопил в ручье, пока Бэнджо спал. Обычно капитан Элир попусту не чаровал, но уж очень громко храпел соратник с забитым носом.

– И что мы скажем эрну Тэлдрину, командир? – спросил на радостях исцеленный от жуткой гнусавости следопыт.

– А то и скажем, – нахмурился Джэйфф. – Что семью смотрителя маяка вырезали неизвестные выродки под корень.

– За «неизвестных» он нас по шерстке не погладит, – согласился второй спутник по имени Эраш – тощий и низкорослый, словно подросток. Сразу видно, полукровка.

– А мы Тэлдрину не для того потребны, чтобы нас гладить и за ухом чесать, – отрезал бывший рилиндар.

Настроение его, неустойчивое, как у всех шуриа, окончательно испортилось. И на то была веская причина, о которой Джэйфф решил сотоварищам пока ничего не говорить. А вот перед генерал-губернатором придется держать ответ по-честному. То, что мирных ролфи убили на Шанте, уже само по себе плохо. Еще хуже то, как их убили. Зверски: запытали, замучили, не щадя ни детей, ни женщин, не говоря уж о смотрителе маяка. И ведь не первый раз такое приключается. Третье убийство с начала осени.

Бэнджо и Эрашу невдомек, а Джэйфф, осматривая изуродованные трупы, сразу смекнул – кто-то старательно копирует Рилинду. Причем именно страшные сказки про рилиндарские кровавые забавы. Словно глаза вдруг открылись. Бац! И спала пелена. До этого случая отчего-то думалось – северяне злобничают. Очень ведь похоже – убивают живущих уединенно, на отшибе – ролфийские и смешанные семьи. Потому что в шурианском селении сразу заметят чужака с порченой тленом душой. Но откуда северянам знать про Рилинду?

Хлопать себя по лбу с досады Джэйфф не стал, но попенял на «слепоту», недостойную капитана шантийских егерей.

– Возвращаемся в Шилу! – приказал он.

Крепость так и осталась именоваться Сигрейн, а город, выросший за двадцать последних лет под ее защитой, теперь уже официально, на всех картах звался Шила – по-шуриански Слепая, как и скала, на которой стоял ролфийский форт. К нему теперь вела хорошая дорога со всем, что положено иметь оживленному хоженому тракту, чтобы приободрить путника: трактирами, постоялыми дворами, почтовыми станциями, полицейскими заставами и прочими приметами цивилизации. К добру ли то или к худу, но перемены задели почти всех шантийцев – и местных шуриа, и поселенцев-ролфи, и залетных диллайн. Джэйфф тоже приобщился. Нет, мундир с ролфийскими знаками различия он не смог заставить себя носить, а вот жалованье и довольствие получал регулярно. Но более всего порадовала змеиное сердце новенькая казнозарядная винтовка. Впрочем, от устаревшего оружия Элир тоже не отказывался – до сих пор носил за поясом пистолет с гравировочкой. Любопытным соратникам на все вопросы отвечал: «Дорогой подарочек!» и делал одухотворенное лицо, а вернее, корчил рожи, когда был в духе, а под горячую руку вопрошающий мог получить по шее или по печени.

К недовольному капитану никто не лез с разговорами, даже по делу. Если Джэйфф топает как заводной без отдыха и остановки до самого заката, то лучше его не трогать. Элир думу думает.

А размышлял бывший рилиндар о вещах непростых, можно сказать, даже политических – продумывал каждое слово, которое будет сказано генерал-губернатору острова Тэлэйт эрн-Тэлдрину, когда они останутся наедине. Дело с убийствами выходило крайне деликатное, требующее особого подхода.

Двадцать четыре года Шанта под покровительством Священного Князя обретается, числясь доминионом, и не бедствует совсем. О голоде шуриа успели забыть, о разбойниках-чори тем паче, а потому размножились, следуя вековечному закону жизни. Но и ролфийского населения тоже прибавилось изрядно. Солдаты и офицеры, кто не женатый и не обрученный, женились на любвеобильных шурианках за милую душу. А когда Священный Князь измыслил хитрую штуку – за пятнадцать лет безупречной островной службы даровать титул земельного, но без трех священных эйров, то многие остались на Шанте. Инженер-полковник военно-топографической службы Нер, диллайн и бывший синтафский офицер, по-ученому называл Вилдайрову выдумку социальным подъемником.

«В любом обществе, друг мой Элир, должен иметься способ подняться из низов. Непростой и только для самых упорных, но обязан быть. Чтобы бойкий парень из хижины мог, при огромном желании и силе воли, подняться до эрна, пускай даже его три священных эйра будут сто раз «змеиными», – объяснял Нер. – Иначе будет, как сейчас в Синтафе».

А на континенте вот уж двадцать лет тлела, то разгораясь, то стихая, война княжества Файрист и Империи Синтаф. Лишенные магии, ожесточенные мятежники и теряющие силы маги-эсмонды рвали в клочья то, что осталось от Великой Империи. Недаром Аластар Эск с каждым своим визитом на Шанту становился все больше похожим на призрак самого себя. Война и бремя власти, точно два паука, медленно высасывали из него жизнь. А дух князя диллайн... Джона не хотела говорить об этом, поэтому свое мнение Джэйфф Элир держал при себе. Она такая же шуриа, она обязана видеть. Даже будучи слепой, как все любящие, все равно должна чуять...

– Эй, командир! Слышишь? – окликнул капитана Эраш.

Элир очнулся от раздумий, осмотрелся вокруг и прислушался. Во-первых, они еще далеко от Шильской дороги, а во-вторых, где-то совсем рядом топают ролфи. С непривычки можно решить, что вепрь ломится через чащу. Но даже разъяренный зверь бежит тише и аккуратнее, чем несколько хелаэнаев.

Шум происходил из овражка, спрятанного от тропинки еловым подлеском, и производился могучими легкими капрала ир-Райига – денщика его высокопревосходительства генерал-губернатора эрн Тэлдрина. Его авторству принадлежал и сотрясающий землю топот.

– Вот зря вы, ваша милость, пытались сами идти. Отдохнуть бы вам, отлежаться. Столько крови потеряли, совсем должны быть без сил.

Густой бас дюжего сына Хелы по праву сравнить можно было лишь с пушечным залпом. Аж ушам стало больно. И не только шуриа, но и подопечному ир-Райига.

– Ляжки Глэнны! Отстань от меня! – взорвался эрн Тэлдрин и прибавил еще несколько словес, коих при супруге своей и малолетней доченьке никогда не произносил даже в подпитии.

– Добренького денечка, ваше высокопревосходительство, – издали поздоровался с елками Джэйфф. – Как здоровьичко?

Внезапно появляться из кустов он не рискнул. Столкнуться нос к носу с ролфийским капралом опасно для здоровья. Доблестный ир-Райиг от неожиданности сразу стреляет, причем, к несчастью, очень метко.

– Элир?

Неведомо чего в голосе эрн Тэлдрина было больше – радости или возмущения.

– Он самый, вашество.

Бывший рилиндар просунул меж веток смазливую свою физиономию и солнечно улыбнулся окровавленному с головы до ног эрну губернатору, коего тащил на закорках верный денщик.

– Порезались, когда брились? – с самым невинным видом спросил шуриа. – Или комарика убили?

Ролфи, уже собиравшийся разразиться яростной речью, фыркнул:

– Тебе бы все балагурить, головорез ты рилиндарский.

– Я-то, может, и головорез, но голову, похоже, отрезали вам.

Лоб губернатора стягивала гигантских размеров повязка, пропитанная насквозь кровью, рваная одежда ясно свидетельствовала, что могущественный владетель Тэлдрина не так давно отчаянно сражался за свою жизнь с превосходящими силами противника. И победил в неравной схватке, хоть и не без потерь в живой силе.

– Так! А где ир-Грийд и эрн Флонри? Почему нет Джиарма? И вообще, что вы здесь делаете совсем один?

За почти два десятка лет бродяга рилиндар втянулся в армейскую лямку и мгновенно вспомнил, что это он тут капитан шантийских егерей.

– Убили всех, а насчет шуриа я, признаться, сглупил. Оставил в Шиле со скандалом.

За эрн Тэлдрином водился грешок устраивать внезапные инспекции на мелкие заставы, а зная шурианскую способность распространять сплетни со скоростью ветра и неумение держать язык за зубами...

– Все с вами понятно, сударь мой, – вздохнул Джэйфф, выбираясь из объятий молоденьких елочек. – Положите вашу ношу на шинель, ир-Райиг. А вы, милорд, не дергайтесь. Сейчас посмотрим, что там у вас с головой.

К вящему удивлению бывшего рилиндара, ролфи сопротивляться не стал, он ничего не сказал. Зато выразился сам Элир, когда отлепил повязку.

– Ну, кто же, дери его козел, так с человека скальп снимает, а?!

И осекся. Ир-Райиг закашлялся, а шуриа-егеря так и вообще к земле приросли.

– Ваше высокопревосходительство, не обманывают ли меня глаза? С вас действительно пытались снять скальп?