Этан с Афона

Что же касается яйцеклеточных культур, то все они происходили от тех изначальных, что были завезены на Эйтос Отцами-основателями. В Репродукционных Центрах это уже более двух лет ни для кого не было секретом – еще немного, и факт обретет широкую огласку. СДБ была не первой, погибшей за последнее время. Шестьдесят процентов зародышей, развивавшихся в мягких, уютных гнездах репликаторов, происходили сейчас всего-навсего из восьми культур. В следующем году, если его тайные прогнозы оправдаются, положение будет еще хуже. Сколько же времени осталось до того, как они больше не смогут обеспечить рост или хотя бы простое воспроизводство населения? Этан застонал, вообразив, как безработным бродит по улицам – конечно, если прежде его не разорвут в клочья взбешенные толпы несостоявшихся медведеподобных папаш…

Но нет, нельзя предаваться унынию! Они непременно что-нибудь придумают, и все будет хорошо. Все просто должно быть хорошо…

Прошло уже три месяца с тех пор, как Этан вернулся из отпуска, но его все чаще преследовали неудачи, приобретавшие поистине зловещую регулярность. Еще одна яйцеклеточная культура, ЛМС-10, свернулась и погибла окончательно, а производительность ЕЕХ-9 сократилась наполовину. Новая потеря в ближайшем будущем.

Надежда на прорыв возникла неожиданно, а ее провозвестником стал сигнал комма.

– Этан? – Голос Деброучеса звенел от волнения, на лице его читалось скрытое ликование, уголки губ, обрамленных черной лоснящейся бородой и пышными усами, лукаво подергивались. Это выражение не имело ничего общего с той угрюмой миной, которая весь последний год грозила прирасти к его лицу. Заинтригованный Этан положил микрокапельницу на лабораторный стол и подошел к экрану.

– Да, сэр?

– Я бы хотел, чтобы ты немедленно явился ко мне в кабинет.

– Но я только что приступил к оплодотворению.

– Значит, как только закончишь, – смилостивился Деброучес, царственно взмахнув рукой.

– Что-нибудь случилось?

– Вчера прибыл ежегодный почтовый корабль. – Деброучес ткнул пальцем вверх, хотя единственная космическая станция Эйтоса, выведенная на синхронную орбиту, висела над другим квадрантом планеты. – Есть почта. Твои журналы были одобрены Цензорским Советом, у меня на столе вся подписка за прошлый год. И еще кое-что…

– Еще кое-что? Но я заказывал только журналы…

– Это предназначается не только для тебя. Для всего Центра. – Деброучес сверкнул белозубой улыбкой. – Заканчивай и приходи.

Экран погас.

Ну дела!.. Прошлогодняя подписка «Бетанского журнала репродуктивной медицины», приобретенная по бешеной цене, хотя и представляла необычайный интерес, все же вряд ли могла быть причиной ликования, плясавшего в черных глазах Деброучеса. Быстро, но педантично закончив работу, Этан поместил контейнер в инкубационную камеру (откуда через шесть-семь дней, если все пойдет нормально, бластулу перенесут в один из репликаторов, находящихся за стеной) и стрелой помчался наверх, в кабинет шефа.

Двенадцать дискет с яркими наклейками действительно возвышались аккуратной стопкой на углу огромного стола. Второй угол занимало голографическое изображение двух чернявых мальчишек на пегом пони. То и другое Этан удостоил лишь беглого взгляда – всем его вниманием мгновенно завладела большая морозильная камера, стоявшая в самом центре. Индикаторы на ее контрольной панели светились ровным, умиротворяющим зеленым светом.

«Концерн Бхарапутра и Сыновья, Биологическая продукция, Архипелаг Джексона» – значилось на багажной этикетке. «Содержание: Замороженная ткань, яичниковая, человеческая, 50 единиц. Хранить в системе теплообмена, не загромождать. Этим концом вверх».

– Мы их получили! – воскликнул Этан. Он сразу все понял и от радости захлопал в ладоши.

– Да, наконец-то, – усмехнулся Деброучес. – Черт возьми, Совет Населения устроит сегодня роскошный банкет! Фу-ух! Как вспомнишь, сколько мы искали этих поставщиков, а потом еще вся эта возня с валютой, обменами. Иногда я даже думал, что нам придется послать туда какого-нибудь беднягу.

Этан передернул плечами и засмеялся:

– Бр-р! Благодарение Богу-Отцу, никому из нас не пришлось пройти через это! – Он благоговейно провел пальцами по большой пластиковой коробке – Скоро на Эйтосе появятся новые лица.

Деброучес ответил задумчивой, но довольной улыбкой.

– Конечно. Кстати, доктор Эркхарт, они все твои. Оставь текучку техникам, а сам займись размещением новых образцов. Сейчас это важнее всего.

– Не могу с вами не согласиться.

Вернувшись с драгоценным грузом в лабораторию, Этан бережно опустил камеру на скамью и установил терморегулятор на режим медленного оттаивания. Теперь остается только ждать. Сегодня он разморозит двенадцать единиц; они заполнят новой жизнью агрегаты поддержания культур, стоявшие холодными и пустыми. А с разморозкой остальных тканей придется повременить, пока инженерная служба не установит вдоль второй стены дополнительный блок агрегатов. Он усмехнулся, представив, какой суматохой сменится в ближайшие дни спокойная жизнь наладчиков. Ничего, немного физических упражнений им не повредит.

В ожидании разморозки Этан решил просмотреть бетанские журналы. С того дня, как его назначили заведующим отделением (это произошло в прошлом году), его цензурный статус вырос до уровня допуска «А». Сейчас ему предоставилась первая возможность воспользоваться этим, проверить свои убеждения на зрелость, без которой просто опасно иметь дело с самыми что ни на есть настоящими, неурезанными галактическими публикациями. Этан поколебался, облизал губы и заставил себя доказать, что действительно заслужил это доверие.

Он взял наугад одну дискету, вставил ее в считывающее устройство и вызвал перечень статей. Их оказалось около тридцати, и большинство освещало проблемы репродукции в живом женском организме. Это его не удивило, хотя и несколько разочаровало, поскольку такого рода информация на Эйтосе была совершенно бесполезна. Этану хватило целомудрия, чтобы побороть желание заглянуть в них. Но все же нашлось в журнале и кое-что интересное: статья по ранней диагностике скрытого рака сосудов и еще одна, просто находка: «О повышении проницаемости обменных мембран в маточном репликаторе». Маточный репликатор был когда-то изобретен на известной техническими достижениями колонии Бета и использовался там в тех случаях, когда донашивание плода представляло опасность для здоровья матери. Большинство открытий и усовершенствований, даже по прошествии стольких лет, заимствовалось Эйтосом именно с Беты – факт, приветствуемый далеко не всеми.

Этан вызвал статью на дисплей и прочел ее с большим интересом. В целом весь фокус сводился к какой-то дьявольски хитроумной смеси липопротеинов и полимеров, что приятно расшевелило пространственное воображение Этана. На какое-то время он погрузился в подсчеты, во что обойдется повторение такого опыта у них, в Севарине. Надо бы потолковать об этом с главным инженером…

Между делом, продолжая подсчитывать, он вызвал список авторов. Статья «О повышении…» поступила из университетской клиники некоего Силика. Этан не был силен в космической географии, но, судя по названию, речь шла о городе, а не об орбитальной станции. В чью же светлую голову пришла эта замечательная мысль?

«Кара Бертон, д-р медицины и философии, Элизабет Нейсмит, магистр естественных наук, биоинженер». И тут до Этана дошло, что с экрана на него смотрят два самых странных лица, какие он когда-либо видел.

Лица были безбородыми, как у мужчин, еще не ставших отцами, или как у мальчиков, но лишенные юношеской прелести. Эти бледные лица с тонкими, изысканными чертами были отмечены печатью времени и изборождены морщинами. В волосах инженера пробивалась седина; доктор медицины казалась бесформенной в своем бледно-голубом лабораторном халате.

Этан затрепетал в предчувствии безумия, которое вот-вот нахлынет на него от взгляда этих неподвижных медузьих глаз… Но почему-то разум не спешил покидать его. Он с удивлением разжал пальцы, впившиеся в край стола. Может быть, то массовое помешательство, которым охвачены мужчины в галактике, ставшие рабами этих существ, вызывается лишь их присутствием, так сказать, во плоти? Какая-нибудь неуловимая телепатическая аура?.. Собравшись с духом, он вгляделся в странные лица.

Да. Это женщина. Точнее, две женщины. Этан проанализировал свою реакцию и, к величайшему облегчению, не обнаружил у себя никаких нарушений психики. Безразличие, даже легкое отвращение… Пагуба созерцания не увлекла душу в бездну греха, если, конечно, предположить, что душа у него имеется, а подобной возможности Этан не исключал. Разочарованно выключив дисплей, он решил, что на сегодня психологических тестов достаточно, и отложил дискету.

Температура в морозильной камере уже почти достигла нужной отметки. Он приготовил две ванны с буферным раствором и поставил их на охлаждение. Надел изоляционные перчатки, сломал пломбы, поднял крышку…

Что это? Оберточная бумага? Оберточная бумага?!

Он изумленно уставился в камеру. Каждый образец ткани должен храниться отдельно от других, в собственной стерильной ячейке – элементарное и непреложное правило! Но эти странные серые кусочки упакованы, как мясо для ленча. От ужаса сердце у него словно ухнуло в пустоту…

Стоп, стоп, только без паники! Может, это какая-нибудь новая галактическая технология, о которой он еще не знает? Этан осторожно обследовал камеру на предмет инструкций, позволив себе даже покопаться среди пакетов. Ничего. Совсем ничего…

Он еще долго взирал на серые свертки, пока наконец не понял, что это вовсе не клеточная культура, а сырье, из которого ее производят. Решили, что культуру изготовит сам заказчик? Этан сглотнул. Что ж, в этом нет ничего невозможного, уверил он себя.

Он отыскал ножницы, вскрыл верхний пакет и, вывалив содержимое в кювету, принялся рассматривать его с некоторым беспокойством. Может, следует измельчить образец для лучшего проникновения питательного раствора? Нет, пока рано, в замороженном состоянии это может разрушить клеточную структуру. Пусть сначала оттает.

Движимый растущей тревогой, Этан перешел к изучению остальных пакетов. Странно, странно… Было здесь нечто глянцевитое и круглое, по размеру раз в шесть крупнее обычных яичников. Другое нечто, отвратительного вида, походило на кусок фермерского сыра. Заподозрив неладное, Этан пересчитал пакеты. Тридцать восемь. А эти здоровенные на самом дне? Как-то раз, во время службы в армии, он вызвался в наряд помогать мясникам – его уже тогда занимала сравнительная анатомия. Догадка громом поразила его.

– Да ведь это… – выдохнул он сквозь зубы, – да ведь это коровьи яичники!

Осмотр был весьма тщательным и продолжался до самого вечера. Когда он закончился, лаборатория выглядела так, словно здесь упражнялась в препарировании целая орава студентов-зоологов. Зато теперь все стало совершенно ясно.

В кабинет заведующего он вломился без стука, сжимая кулаки и пытаясь хоть как-то восстановить дыхание.

Деброучес как раз одевался, собираясь уходить; в его глазах играл отсвет от голограммы – покидая кабинет, он выключал ее в самую последнюю очередь.

– Боже мой, Этан, что случилось?!

– Хлам, мусор, отбросы! Сувениры от патологоанатома! Четверть всего – сплошные метастазы, половина атрофирована, и пять коровьих яичников, черт бы их побрал! И вся эта мерзость абсолютно мертва!

– Что?! – Деброучес схватился за сердце. – Ты все разморозил по правилам? Ты не…

– Пойдите посмотрите. Просто посмотрите, – прошипел Этан и, уже повернувшись, бросил через плечо: – Не знаю, сколько Совет Населения заплатил за это дерьмо, но нас здорово облапошили!

Глава 2

– Возможно, – с надеждой сказал старший делегат от Лас-Сандеса, – это просто какое-то недоразумение. Может, они решили, что материал предназначен для студентов-медиков.