Любовь и кое-что ещё

– Да погодите вы с репрессивными мерами, Татьяна Всеволодовна, – вмешалась Катя, – неужели не поняли ещё, что с детьми это путь тупиковый?

Она взглянула в глаза рассерженной женщине, и та невольно потупилась.

– Вы же педагог, – мягко добавила Катя.

А потом повернулась к Анне Тимофеевне.

– А мальчик дома? – уловив не высказанное вслух «нет», добавила, – давайте-ка зайдём к вам, поговорим немного.

В квартире старой женщины было как-то неуютно, создавалось впечатление, что всё сляпано кое-как и держится на честном слове. Но это и понятно. Любое жильё мужской руки требует, а здесь ею уже много-много лет и не пахнет. Своей руки нет, а за чужую платить с пенсии не особо разгонишься. Вот и смирилась старушка, приспособилась. Но душу это, наверное, царапает. Каждой женщине, в любом возрасте, порядка и уюта хочется. Однако выше головы, как говорится, не подпрыгнешь.

– Расскажите мне о внуке вашем, Анна Тимофеевна, – попросила Катя, – его как зовут?

– Ёжик, – тихо проговорила соседка. – Евгений он вообще-то, но этого никто уже и не помнит.

– Почему Ёжик? – удивилась Катя.

– Так колючий он до невозможности. Ни с какой стороны не подступишься, везде иголки.

И женщина рассказала, из какой трясины вытащила мальчика. Отец его пьёт, сквернословит, распускает руки и, что хуже всего, знается с криминалом. Дочь спасти она уже не успела, а мальчишку отбила и даже опекунства добилась. Но сладить с ним не может. И вот теперь совсем не знает, что делать.

Слёзы по морщинистому лицу потекли ручьём. А Кате так жаль стало эту недалёкую, но добрую женщину, что аж сердце защемило. Вот ведь как бывает. Сделал человек доброе дело, а оно ему поперёк дороги встало, ни обойти, ни объехать.

– Да вы не горюйте так, Анна Тимофеевна, – попыталась подбодрить её Катя, – что-нибудь обязательно придумаем. Мы же женщины, народ если и не слишком умный, как утверждают представители сильной половины человечества, то уж во всяком случае, хитрый и изобретательный. Придумаем.

В глазах старой женщины загорелся огонёк надежды, а Катя надолго задумалась.

– Вы вот что, Анна Тимофеевна, – очнулась она, – вы пришлите ко мне внука вашего с поручением каким-нибудь. Завтра суббота как раз, я дома буду. Прямо с утра и пришлите.

– Дай вам Бог здоровья, Катюша, за ваше доброе сердце, – срывающимся голосом проговорила старушка, – может, хоть вы до него достучитесь, коль он меня не слышит.

На другой день, часов в десять утра раздался звонок в дверь. Старушка-соседка, видно, спешила исполнить уговор, пока Катя не передумала, и внук не запропал опять на целый день – где ходил, она понятия не имела, а он ничего не говорил.

За дверью действительно стоял невысокий худой мальчишка с шапкой тёмных вихрастых волос, плохо знакомых с парикмахерскими ножницами. Вся его фигура выражала независимость, а глаза были настороженными и колючими, однако в самой их глубине Катя уловила едва заметную искорку детской растерянности и беззащитности. Сердце женщины дрогнуло. Ей до боли остро стало жаль этого обездоленного ребёнка, который изо всех сил старается показать себя самостоятельным и сильным. Но нужно было играть роль, как договорились.

– Тебе чего? – спросила довольно приветливо, но без особого интереса.

– Бабка передала вам вот это, – буркнул подросток, протягивая женщине небольшой пакетик.

– А кто твоя бабушка? – продолжала игру Катя, принимая передачу

– Да Анна Тимофеевна, со второго этажа, – так же неприветливо пробормотал мальчишка.

– Так ты Женя? – обрадовалась Катя. – Заходи, заходи в квартиру, что мы на пороге стоим.

– А чего заходить-то? – мальчик даже назад подался, подальше от обманчивого тепла, исходящего от самой женщины и из глубины квартиры.

Как дикий лесной волчонок, он привык внимательно осматривать и обнюхивать пространство вокруг себя, прежде чем сделать шаг. Но чувства опасности не появилось.

– Заходи, чего уж там, – приветливо повторила Катя, – познакомимся. Ты же наш новый сосед. А меня Екатерина Николаевна зовут.

И мальчик вошёл. Катя проводила его в комнату.

– Садись, Женя, – она показала на диван, – только здесь, посередине, там в уголке Муркино место, а она не любит, когда его занимают.

– А Мурка это кто? – как-то совсем по-детски поинтересовался паренёк.

И у Кати опять сжалось сердце от этой смеси показной лихости и детской беззащитности в его глазах.

– Мурка это кошка, – принялась она объяснять, – она раньше у твоей бабушки жила, а потом у меня оказалась, когда Анна Тимофеевна к вам уехала. А когда вы приехали обратно, кошка возвращаться к старой хозяйке отказалась, у меня осталась. Только пугливая она очень, при чужих людях никогда не выходит.

Тут из-за угла комода как раз показалась любопытная серая мордочка – показалась и сразу спряталась. Женя невольно улыбнулся. Однако, вспомнив, что он взрослый и независимый человек, вновь сурово сдвинул брови.

– И правильно сделала, что не вернулась, – неожиданно одобрил он действия Мурки. – У вас в квартире лучше, светлее и чище.

У Кати в голове начало проясняться. Мальчику не понравилась захламленная бабушкина квартира. Хотя, что он имел у себя дома, она даже отдалённо не представляла.

– Так у меня всё же третий этаж, и дерева под окном нет, – сказала. – А насчёт чистоты, так твоя бабушка ведь совсем старенькая уже, сил у неё мало. И потом ей уже много лет совсем никто не помогает.

Женя посмотрел на женщину удивлённо – ему такое и в голову не приходило, видно. Но Катя не стала развивать свою мысль дальше. Она уже поняла, что мальчишечка сообразительный, сам поймёт, что к чему.

– А откуда ты к нам приехал, Женя? – спросила, продолжая разговор.

Мальчик назвал небольшой заштатный городок, и в глазах его при этом появилось тоскливое выражение. Видно, там, в том маленьком городке ему, несмотря ни на что, было всё-таки лучше, чем здесь, среди незнакомых улиц и домов и совсем чужих людей.

– Я тоже в маленьком городке выросла, – улыбнулась Катя, – хорошо там было, уютно. Чуть за город выйдешь, и тут тебе рожь с васильками или луг с разнотравьем. Красота!

Она вздохнула и на минутку прикрыла глаза, увидев свой маленький городок таким, как он был когда-то. Но неумолимое время идёт вперёд и всё меняет. И того городка, что сохранился в её памяти, нет уже на земле – он тоже изменился, стал другим, как и она сама.

– А здесь уже новых дружков нашёл, да? – женщина глянула на мальчика с интересом.

Тот замялся немного, потом нехотя качнул отрицательно головой.

– Так где ж ты пропадаешь целыми днями? Тебя, говорят, и не видно. Только дверь громко хлопает, когда ты из дома уходишь. Так громко, что малышка Светочка, что у меня над головой живёт, каждый раз просыпается и плачет.

На этот вопрос мальчик отвечать не захотел, и Катя не стала настаивать. Она и так уже поняла достаточно. И ей очень захотелось помочь этому потерявшемуся в большом чужом мире одинокому мальчишке. Только как это сделать? Ни соответствующего жизненного опыта, ни педагогических знаний у неё не было. Оставалось полагаться только на своё сердце, оно подскажет.

И тут как раз положение спасла Мурка. Она выбралась из своего укрытия и, подойдя к дивану, легко запрыгнула на своё место и удобно устроилась на нём, не забывая на всякий случай поглядывать на соседа. Мурка, по-видимому, сделала свои выводы из собственных наблюдений. И её мнение Катю вполне устроило.

– Ох, я совсем забросала тебя вопросами, Женя, прости, – улыбнулась она. – Чаю хочешь?

От чая мальчик отказался и поспешил ретироваться из этой квартиры, где было так опасно хорошо. Катя простилась с ним приветливо, пригласила заходить по-соседски, хотя прекрасно понимала, что по доброй воле он больше не перешагнёт её порога. Придётся заманивать. Но чем? И женщина глубоко задумалась.

Через пару дней она встретила Анну Тимофеевну вечером во дворе. Та снимала бельё с общей верёвки, которой пользовались теперь только такие «отсталые» хозяйки как она. У молодых и «продвинутых» были дома стиральные машинки с отжимом, и они такой головной боли не знали.

– Давайте помогу вам, Анна Тимофеевна, – предложила Катя, пристраивая свой пакет с продуктами на соседнюю лавочку.

Вдвоём они быстро справились с задачей и двинулись к подъезду…