Арабские звезды сияют ярче

– Неужели там так дешево? – перебил Терехов.

– Скажем, доступно. Не поголовно для всех, но вполне доступно, для среднего класса, в море купаться можно круглый год… Кстати, о нравах: купальники разрешаются только на пляжах тех отелей, где проживаешь. А еще зимой распродажи, можно потратить деньги на великолепные вещи, например, изделия из золота, серебра, тот же макбук можно купить наполовину дешевле, а то и вовсе заплатить четверть от нашей стоимости. Не буду вдаваться во все детали, скажу лишь, что в Эмиратах в то время (как сейчас – понятия не имею, давно там не была) стали востребованы люди, знающие русский язык, ну и английский, конечно, это же коммуникационный язык во всем мире. Предпочтительней были девушки, разумеется, они легче входят в контакт, да и клиенты-мужчины в качестве консультантов любят девушек. Мы и отправились туда, представьте, нам крупно повезло.

– Понятно, повезло… Но все же, как вы попали в Эмираты? Не поверю, что просто собрали чемоданы и поехали подработать сами по себе.

– Я так не говорила. Первый раз нам оказал помощь один знакомый, он бросил институт… то есть перешел на заочное, потому что решил открыть турагентство, а зная языки, сообразил еще и работу подыскивать для желающих.

– А как с ним увидеться?

– Никак.

– Он умер?

О, господи! Кто про что, а следователь про смерть. Причем наверняка подумал, что владельца турфирмы грохнули из пистолета, например, конкуренты. Оксана вздохнула:

– Этого я не знаю, кроме того, что он уехал, кажется, на какие-то острова. Он трудился несколько лет без отпусков, прилично заработал и надумал пожить без забот вдали от цивилизации, оборвав все связи – это нормально для уставшего человека. Должна сказать, он не как другие: деньги забрали, отправили людей и забыли про них, а за границей все может случиться. Именно он провел первый инструктаж, от него мы услышали, что главное в Эмиратах, как и во всем арабском мире, – вести себя осмотрительно, учитывая особенности страны, ее традиции, уклад, а законы – так обязательно, чтобы избежать проблем.

– А как насчет сексуальных услуг в этих странах?

Ах, какой деликатный! Не захотел обижать Оксану, задав прямо вопрос: ты работала проституткой? Мило. Она не смутилась, ее выдрессировали старые грымзы, жившие в те времена по соседству, они не стеснялись обвинить в проституции благочестивую Оксану, могли прямо в лицо извергать из поганых ртов гнусные обвинения. Она научилась посылать поборников нравственности… да, туда-туда посылать, следуя древнему и разумному совету: с хамом по-хамски, с паном – по-пански.

– Даже не думайте, – рассмеялась, наконец, Оксана, правда, снисходительно, но чуточку. – Весь полуостров – это царство жестких моральных законов, за проституцию в Саудовской Аравии не только по головке не погладят, но и отсечь голову могут в самом прямом смысле. Кстати, туда и не рискуют ехать девушки на работу, во всяком случае, так было раньше. А Эмираты относительно демократичны, но только до тех пределов, которые ими же установлены для европейцев. Это к нам едут со своим самоваром, но там… ваши привычки могут сослужить плохую службу, мужчинам в том числе, уж лучше выбрать другую страну.

– Что, совсем ни-ни? – не верилось Терехову.

– Совсем? – задумалась Оксана. – Нет, ну, не знаю… Думаю, в глубинах арабских государств есть данные услуги, как и везде, их не может не быть даже в пуританских странах. Просто лично я этими вопросами не интересовалась.

Взглянув на нее оценивающе, словно проверяя – насколько она честна, Терехов придвинул к себе папку и стал неторопливо перебирать снимки, казалось, вопросы у него иссякли, но Оксану он не отпускал. Она пережидала паузу нетерпеливо: посмотрела в сторону окна без штор, поводила глазами по потолку, по унылым стенам, после уставилась на следователя с немым вопросом – у тебя все? Тот – ноль эмоций. Да и не смотрел он на нее.

– Я могу идти? – не выдержала Оксана.

– Еще минутку. Вы сколько раз ездили в Эмираты работать?

– Четыре раза. Потом ездила в Испанию – меня пригласила супружеская пара поработать в их отеле, потом обосновалась дома, занялась бизнесом.

– Скажите, как увидеть девушек, с которыми вы ездили в Эмираты? Я бы хотел с ними побеседовать.

– О-о-о… – протянула она. – Я с ними не поддерживала никаких отношений, где они сейчас живут, мне неизвестно.

– Но вы же дружили, как я понял.

– О, господи… – со смешком закатила к потолку глаза Оксана. – Люди сходятся, расходятся – это же элементарно. Вы со всеми однокашниками дружите? Вот, видите? Обстоятельства разводят. Кто-то вышел замуж в тех же Эмиратах, кто-то уехал в Америку или Европу на ПМЖ, а те, кто здесь остались… не знаю. Собственное дело требует отдачи по двадцать часов в сутки, а у меня еще и дети с мужем, не до подружек, тут поспать бы.

– Жаль, – расстроился следователь.

– Мне тоже. Я общалась только с Нютой, да и то не по своей воле, а когда ей что-нибудь нужно было. Но знаете, она, думаю, не теряла связей с девчонками, уж кто-кто, а Нютка не упустила бы возможности выклянчить денег и в придачу плюшек. Вы поищите среди ее вещей, может, остались записки… Да-да! Одно время она вела учет расходам, значит, записывала, откуда брались доходы.

– А сколько раз ездила на заработки Нюта?

– М-м-м, – протянула Оксана, вспоминая. – Все четыре раза мы вместе работали в Эмиратах, ей не нравилось там – практически никакой свободы, а Нютка была любительницей тусовок. Но ее фантазия восхищала, честное слово. Чтобы заманить покупателей, она устраивала концерты в ювелирных салонах.

– Концерты? В каком смысле?

– Одевалась в арабские одежды, там ведь не только черный балахон распространен, есть очень красивые наряды, обвешивалась украшениями и танцевала нечто среднее между арабским танцем и русским хороводным, наглядно демонстрируя красоту ювелирных изделий… Сейчас, я тут видела…

Оксана забрала у следователя папку, порылась в фотографиях и протянула две Терехову, тот взял и поднял брови. На цветных снимках миловидная девушка с детским личиком в ярких и воздушных одеждах, которые вроде бы и закрывали все тело, в то же время все, что нужно, открыто – это лицо, руки, шея, босые ноги. Причем, на одежде никаких узоров, просто сочетание двух цветов (розово-голубых или желто-зеленых), видимо, из-за украшений, чтобы они не сливались с узорами. Голова девушки обвязана шарфом, в ушах серьги, лоб закрывает до самых глаз нечто типа сверкающего ожерелья, на шее множество колье, на запястьях браслеты чуть ли не до локтя, перстни-кольца.

– Хотите сказать, это Анна Гришак? – не без изумления спросил Терехов. – Я думал, это открытки, очень профессионально сделаны и качественная печать. Красивая ваша Нюта была и… на других снимках она совсем не такая.

– Косметика люксовая, стилист профи, фотограф самый лучший, – объяснила Оксана волшебное преображение подруги. – В Эмиратах любят все самое лучшее. Представьте: прозрачные стены салона, а внутри между витринами плавает вот такая сверкающая пери.

– И вызывающее поведение не преследовалось?

– Хозяин из правящей семьи, этим все сказано. Нюта зарабатывала очень хорошо, куда она девала деньги… думаю, сама не вспомнила бы. Когда я поехала в Испанию, она осталась дома, не захотела ехать одна туда, думаю, тогда все и спустила. В дальнейшем я помогла ей устроиться в испанском отеле по соседству, там она танцевала танец живота, но уже раздетая, как в фильмах. Именно в Испании она дорвалась до баров и начала попивать. Дальше… я оставалась дома, а она еще несколько раз каталась за границу, пока ее не выперли за пьянку. Это все.

– Хорошо, мы еще раз пересмотрим ее вещи. Что ж, спасибо, Оксана Дмитриевна, вы можете быть свободны.

Она вышла на улицу, села в машину и, заведя мотор, пожаловалась своему отражению в зеркале заднего вида:

– Столько времени украл! У меня утомленный вид.

Поправив зеркало, она рванула прочь.

ОАЭ, Фуджейра, неделю спустя

За эти дни Маша, воспринимающая перемены чудом, наконец-то выспалась, а высыпается человек, только когда его душа находится в блаженном равновесии и покое. Люди, живущие постоянно без страха, не понимают, какое огромное счастье имеют – к этой мысли возвращалась Маша всякий раз, оставшись наедине с собой.

Но утром сразу после сна она внезапно подскакивала, словно ее кто толкнул грубой рукой, и лихорадочно вспоминала, куда ей надо бежать, что она проспала и будет наказание… А глаза видели не старую, темную и грязную каморку, а великолепную комнату, куда проникал яркий свет через большущее окно, которое прятали легкие занавески. Но солнце все равно умудрялось протянуть свои лучи через ткань и достать до спящей Маши. Успокоившись, она падала на подушки, не веря своему счастью.

Не верила и в это утро, все происходящее казалось ей сладким сном, пока не вошла Сурия, за ней семенила пожилая женщина с подносом, поставила его на прикроватный столик и ушла.

– Как чувствуешь себя? – поинтересовалась Сурия первым делом. – Лежи, лежи! Я поправлю подушки, чтобы тебе удобно было.

Она подложила подушки под спину – этих подушек так много, будто у Маши несколько голов и каждой нужна отдельная. Устроив подругу, чтобы та полусидела, Сурия потом уселась на край кровати, одновременно слушая признание:

– Как чувствую? Как случайно попавшая на место принцессы нищенка. Не пропадает чувство, что все это в один миг исчезнет…

– Ой, Машка, заводишь одну и ту же трель каждый день, не надоело? – с улыбкой произнесла Сурия, беря небольшой кувшин и стаканчик с подноса. – Сейчас выпьешь настой, потом умоешься, потом оденешься и выпьешь вторую порцию, на все пятнадцать минут. Ну? Давай…

И протянула не до краев наполненный стаканчик с темной жидкостью, одними глазами требуя, чтобы Маша взяла его, и когда та медленно пила, она рассматривала ее, отмечая положительные изменения. А их, изменений, почти не было, что удручало. В тридцать пять Маша выглядит на все пятьдесят: худая, изможденная, с затравленным взглядом выцветших (когда-то светло-синих) глаз, с серой кожей, морщинами, даже седых волос полно, которые видны, хотя она светлая шатенка. Ничего общего с той Машкой – из параллельного потока, в институте она была веселой и остроумной, придумывала праздники, проводила конкурсы, парни за ней толпами бегали. Что сейчас? Случайно встретив ее на улице, вряд ли Сурия узнала бы. Сейчас она похожа на сомнамбулу, блуждающую в полусне, оживить не удавалось, впрочем, прошло слишком мало времени.

– Послушай, Сурия… – тихо заговорила Маша, видя, что ее спасительница глубоко задумалась.

– Да? Что? – оживилась та.

– Можно мне называть тебя твоим именем, а не этим?

– Хм! Конечно, можно. Почему ты спрашиваешь разрешения?