Порядковый номер подонка

– Тори, Тори… – укоризненно покачал головой Брасов. – Ну что ты такое несешь? Роб преданный…

– Как кот, который гуляет сам по себе. Ладно, не будем о нем. Пойдем, Юрка, выпьем, пока гости не набежали. Признаюсь, я одного тебя могу терпеть, но недолго, до твоего нытья по поводу и без.

– По-твоему, я нытик? – обиделся он. – А раз нытик, значит, зануда. Я зануда?

– Еще какой, но я люблю тебя, – улыбнулась Тори и вдруг, осмотрев его с ног до головы, отчитала друга: – Юрка, ты стал еще толще! Это никуда не годится, жаль, ты не мой муж, я бы тебя загнала в тренажерный зал и не выпускала б оттуда, пока не потерял бы пару десятков кэгэ.

– Не преувеличивай, – запыхтел Брасов, садясь за стол. – Поправился всего на два килограмма, с понедельника сяду на диету.

– Знаю, знаю твои диеты. Потом нажрешься пирожков с деликатесами, вольешь в себя литр спиртного и еще растолстеешь.

– Вот… Вот не надо, а? – забрюзжал он. – Как друг, ты обязана меня поддержать… Шампанское будешь?

– К черту, лей коньяк. – Она подняла рюмку, игриво улыбнувшись. – Ну, за моего неблаговерного, чтоб ему везло в деньгах, чтоб хватало на любовниц без ущерба для семьи. Юрка… – Тори подалась к нему, заговорила шепотом и с азартом сплетницы, которую сплетня абсолютно не касается, но до чертиков занимает: – Ты видел новую клячу Роба? Ммм, у моего мужа хреновый вкус. Представь себе, она на голову его выше, плоская со всех сторон, вся состоит из острых углов. По-моему, у нее анорексия. Я рыдала, когда увидела. От жалости к Робу. Мне кажется, у них садомазо в ходу. Сам посуди, к ней притронуться страшно, вдруг рассыплется на мелкие косточки. Как же Роб не боится? Значит, ей нравится, когда ее терзают, а то, что Роб тайный садист, мне хорошо известно.

Слушал ее Брасов, держа рюмку, и фонарел от цинизма. Вздохнул с сожалением, затем выпил коньяк, заел лимоном и резюмировал:

– Язва ты, Тори. Красивая, причем коварная. Вышла б за меня замуж, когда предлагал, не страдала б сейчас.

– Да я уж сто раз пожалела, Юрка, но каждому воздается по заслугам. Видимо, Роб – мой крестик, кстати, не тяжелый. К тому же я давным-давно перестала страдать. Видишь ли, страдания портят внешность, то есть личико, на нем появляются мерзкие морщины и отпечатываются неурядицы, мне это ни к чему. Твоя-то придет?

– А то! – наливая по второй, фыркнул Брасов. – Чтоб она пропустила пьянку и возможность языком почесать – как же народ узнает, что она самая умная?

Тори расхохоталась. Им обоим не повезло со вторыми половинами, а главное, оба это понимали, но относились к невезению с юморком.

– Все мы потаторы, – сказала она, беря рюмочку. – В просторечье пьяницы, не находишь?

– Я себя пьяницей не считаю.

– Ты еще и обжора. – Тори ласково погладила его по пухлой руке. – Ладно, не дуйся и успокойся, до конченых алкоголиков нам далеко, так что можем разойтись вволю. – Чокнулись и с удовольствием выпили. – Ой, Юрка! Знаешь, кто у нас будет сегодня?

– Губернатор, – хмыкнул он, ибо преподнесла Тори неизвестного гостя как нечто недосягаемое, которое спустится с необозримых высот и осветит всех своим сиянием.

– Не угадал! – прищелкнула языком она. – Вчера прилетел Глеб Леденев, изъявил желание встретиться с однокашниками, Роб его пригласил.

– Да ну! Что понадобилось мегасветилу в захолустье? – без иронии удивился Брасов.

– Кажется, мать приболела, он хочет отвезти ее за бугор на лечение. Сколько мы не виделись? После университета заезжал пару раз, потом пропал, мы довольствовались только слухами: Глеб в науке, Глеб за границей, Глеб номинирован на какую-то премию…

Между прочим, Тори неровно дышала к Леденеву, но, как ни странно, он ее не замечал. Бывает и такое: на бесспорную красоту не кидаются, а для красоты это обидно и унизительно. Очевидно, в честь Глеба она нарядилась в пух и прах, блещет бриллиантами, чтоб он узрел, от кого отказался. Да и скрытое волнение наверняка связано с ним, но Брасов промолчал на сей счет, лишь пробубнил под нос:

– Последний раз я встретился с Глебом случайно на улице… лет десять назад. Он прилетел на короткое время по делам, то ли наследство получать, то ли… не помню. Что-то связано с деньгами, времени у него не нашлось на старых друзей. С тех пор я ни разу его не видел.

– Хм, значит, я – много больше десяти лет. Ужас! Отсчет уже идет на десятилетия… Извини, Юрик, гости прибыли. Как бы мне пережить всю эту мутотень?

– Ты у нас все выдержишь, – ободрил ее Брасов, похлопав подружку по бедру.

Фривольность между ними позволялась, потому что души у них родственные, к тому же связывает немало – те же десятилетия, к примеру. Тори с улыбкой счастливой женщины ушла встречать гостей, а он обхватил пальцами подбородок и глубоко задумался. М-да, годы проносятся незаметно, каждый новый этап берется с боем, но вот он заканчивается, и можешь сказать: я выиграл! Следом новая ступень маячит, еще выше, еще труднее, взбираешься на нее – и так бесконечно, передохнуть некогда, куда уж заметить течение времени. Но нет-нет, а мелькнет черная тень из прошлого и сдавит горло невидимой рукой, врезаясь когтями…

2

Глеб не просто опоздал, а пришел в разгар веселья, когда гости прилично подвыпили. Сначала появился сноп белых роз, за ним гость, одетый довольно скромно, в светлый пуловер и джинсы – вовсе не для торжества. Только те, кто понимает, отметили: часы на его запястье безумной стоимости, как и дымчатые очки, обувь безупречная, а пуловер куплен не в местном бутике. Что до остальных (непонимающих), то вряд ли их обошла злорадная мысль: «светило» испытывает материальные затруднения, даже на костюмчик не наскреб. Хозяйка застолья подскочила как ужаленная, толкнув мужа:

– Боже мой, кто пожаловал на наш скромный ужин!

Радостные возгласы, поднятые вверх руки хором приветствовали Леденева, ведь добрая треть в этом зале училась с ним в одной школе, некоторые в одном классе.

– Это тебе, – протянул Глеб розы. – Тори, ты меня убила! Изменилась до неузнаваемости.

– Страшненькая стала? – кокетливо улыбнулась она, зная, что оказаться страшненькой, даже если постарается, ей не грозит. По крайней мере, до глубокой старости, а старики все одинаковы.

– Раз в десять прекраснее, – отвесил он щедрый комплимент.

– Почему не в сто? – шутливо надула она губы.

– Отойди, – слегка взял ее за плечи Роберт. – Дай поздороваться. Рад, рад, что ты почтил нас своим присутствием.

– Зачем же так официально? – Леденев его обнял.

– А наш Роб вертится среди глав города, поэтому и дома базарит, словно на совещании, – съязвила Тори.

Ну как у нас водится? Гостя надо накормить до отвала, будто до этого он сидел на хлебе и воде, напоить до лежачего состояния, чем и занялись все, кому не лень. Про именинника забыли, разумеется, закидали Леденева вопросами: где ты, что ты, как ты? Конечно, Глебу пришлось больше работать языком, чем вилкой, не успевал он одному ответить, как его перебивали новым вопросом.

– Дайте человеку поесть! – рявкнул Брасов. Кое-кто захихикал, мол, у кого что болит, тот о том и говорит.

Но в шумной компании и за длинным столом трудно что-либо разобрать, кто-то двинул курить, кто-то танцевать, вышел покурить и Глеб.

– Не узнал? – подошла к нему Наташа со скептической ухмылкой.

Была славная девчушка, тихая, обязательная, скромная, но то, что увидел перед собой Леденев, неприятно поразило. Рановато состарилась, вероятно, скорбные морщины у губ и на лбу создают не совсем верное представление. Стояла она нетвердо, пошатывалась, сигарету подносила ко рту неуверенно.

– Узнал, – сказал Глеб. – Как живешь, Наташка?

– Спасибо, плохо. Я преподаватель, а учительствовать в наше время – дрянное дело, безобразно мало платят. Знаешь, какая самая большая проблема у таких, как я? Ходить на дни рождения к богачам. Выкроить можешь максимум пять сотен, да и то отказав себе во многом, а что на эти деньги купишь? Вот и носишься в поисках оригинального подарка, который потом выбросят за ненадобностью.

«М-да, время меняет людей, и не всегда в лучшую сторону», – с неудовольствием отметил про себя Леденев. Вслух спросил, хотя ему не хотелось продолжать диалог:

– А муж?

– Развелась. Так давно, что забыла, была ли замужем. Сожительствую с нашим Лешкой Семеренко. Иногда. Он тоже из породы неудачников, а подавал большие надежды. Все мы подавали…

– Хотелось бы с ним увидеться, ты передай…

– Да он здесь.

– Неужели? Я не заметил.

– А тебе не положено замечать, планеты ходят вокруг светила, а не светило за планетами бегает.