Первый Ученик. В двух мирах

Сурт хотел запротестовать, но капитан урезонил его:

– Стоит мне там появиться, и меня тут же завалят вопросами. Давай-ка шустро: туда и обратно!

Сурт действовал аккуратно. Его не было всего три минуты, но, когда он, наконец, вышел, все пожитки анкиллирского капитана были при нём. Вдобавок, Фрейн прихватил с собой свежий каравай и бутылку вина. На физиономии сурта застыло такое самодовольное выражение, что Олаф ни минуты не сомневался: Агата их не досчитается – сурт был первоклассным вором. Вскоре друзья оставили корчму далеко позади: они решили не рисковать и переночевать близ Нариктира, подальше от событий минувшего вечера.

– Бьюсь об заклад: Проквелл узнал, где меня искать, от того типа с ножом, – пробормотал Олаф. – Я его сразу узнал – это Хеллас Мафрейн. Я несколько раз упекал его за решётку за грабежи и разбой ещё до восстания. А когда началась война, тюрьму в Валастаре взяли штурмом, и этот гад в числе многих оказался на свободе. Основные стычки на севере происходили в Меледоре, Вейселе. Тогда нам с Бертаром было не до южных земель. В ту пору вся эта нечисть почувствовала себя просто прекрасно, – сказал Олаф, когда корчма скрылась за поворотом. – Армия разделилась. Одна её часть защищала интересы Сената, но нашлось немало тех, кто встал на сторону восставших. И вот что странно: им удалось собрать хорошо вооружённое войско, которое было готово в кратчайшие сроки начать масштабную кампанию. Север оказался не готов противостоять этой силе. А ведь восставших поддерживал народ! Мы оказались в меньшинстве. Конечно, старый порядок нужно было срочно менять, и мы с Бертаром понимали это лучше остальных. Но делать это нужно было мирно, а не путём кровопролития, всё ещё слишком памятного в нашей истории. Мы старались обуздать гнев народа, но толпа, охваченная безумием, редко внимает мудрым речам, и мне пришлось не раз поднимать оружие на своих соотечественников… – Сказав это, Олаф вздрогнул. – Люди, которых я клялся защищать, вдруг стали врагами. Во всём этом было что-то подозрительное. За чей счёт восставшие содержали армию? Кому это было выгодно? Революция слепа в своей необдуманной злобе, а горячий анкиллирский нрав остудить ох как непросто! Чей-то разум направлял людскую ненависть…

– Кажется, я догадываюсь, к чему ты ведёшь, – сурт исподлобья взглянул на друга.

– И твои догадки верны. Думаю, в Валастаре тебя нашли неслучайно, Фрейн. За восстанием стоял Тенкрит! Оставаясь в тени, они подливали масла в огонь гражданской войны, спонсировали обе стороны, подкупали членов Сената… Я догадался об этом слишком поздно, а ведь они готовились к этому долго! Начали с Севера: это они шесть лет назад подначивали племена альвов[7 - Альвы – древние обитатели Келефанора. Племена альвов кочуют по просторам Старого и Нового Света. Альвы – рослые воины с серо-коричневой кожей и острыми клыками. Некоторые племена имеют редкий бурый мех.], суля им награду и поощряя разбой. А когда эта затея провалилась, они решили действовать иначе: развалить Анкиллир изнутри. Земля за землёй, тенкры продвигались на юг. И всюду, где они появлялись, зажигалась искра восстания. Страдали обе стороны, а наживались лишь эти душегубы.

– Вторжение… – негромко проговорил Фрейн.

– Что, прости? – Олаф вскинул бровь, уставившись на друга.

– «Вторжение», – повторил сурт, – так они это называют. Обычно тенкры действуют скрытно, но иногда – не часто, разумеется, – они организуют нечто подобное. Помнишь бунт в Мерионе[8 - Мерион – государство к западу от Анкиллира.] в пятьдесят третьем? Их рук дело, – пожал губы Фрейн. – Они спонсируют восстание, продвигают собственные интересы, а затем так же тихо уходят, оставляя своих людей, приближённых к правящей элите страны. Если бы ты знал, сколько тенкров при дворе короля Телертана[9 - Телартан Клейт – нынешний король Мериона.], ты бы ужаснулся.

– С Анкиллиром такой номер не прошёл, – отмахнулся Олаф. – Наше с Бертаром расследование позволило выяснить истинную причину происходящего. Мы ударили первыми. Как выяснилось, среди восставших было немало наёмников – отнюдь не уроженцев Анкиллира. На них мы и направили свой гнев. Меледор мы очистили от этой погани за полтора месяца. Ещё полгода потребовалось на то, чтобы полностью прогнать их с севера. Сейчас там спокойно: гражданская война переместилась на юг – как раз туда и сбежали тенкры. Думаю, тебя они нашли случайно.

Фрейн хмыкнул и покосился на товарища:

– Ну, спасибо тебе большое, дружище! А то мне больно спокойно жилось, – он подмигнул другу. Это была шутка и только.

– Север оказался очищен от этой грязи, – продолжил Олаф. – Югу в этом плане будет труднее: у них тесные связи с Экрентисом[10 - Экрентис – государство к востоку от Анкиллира.]. Я уверен, что многие из них попали под влияние Тенкрита задолго до войны. Но даже на севере мы не могли позволить себе насладиться победой. Как ты верно подметил, уходя, тенкры оставляют за собой поверенных людей. Сенат оказался скомпрометирован. Пришлось распускать его под ноль и формировать новое, временное правительство. Уж в чём – в чём, а в этом у Анкиллира немало опыта! Правда, за два с половиной столетия, которые прошли со времён последней гражданской войны, и мы подрастеряли навыки, но у нас всегда была основа – Кодекс. Безусловно, он требовал доработок, и всё же это было лучше, чем начинать с нуля. Бертар выступал одним из основателей нового Правительства. Он звал меня, но я…

Тут Олаф осёкся, будто понял, что чуть не сболтнул лишнего. Однако Фрейн успел подметить перемену в голосе друга:

– Но ты что?

– Но я отказался, – замялся анкиллирец. – Я ведь такого навидался, Фрейн, столько зла совершил… Меня называют Железным Молотом, героем войны. Да, быть может, шесть лет назад, когда мы с Бертаром сдерживали альвов на северных рубежах, я и правда мог носить такое звание. Но что такое герой в гражданской войне? Спаситель для одних и палач для других, вот что! Какая сторона оказалась в этой мешанине правой? Никакая! Мы лишили этой радости даже Тенкрит, и в этом моё единственное утешение. Я отказался, доверил это дело Бертару. Новое Правительство не сможет стать панацеей от нашей болезни. Глубинная суть человека в его стремлении к борьбе, и это стремление не вывести калёным железом. И я оставил Анкиллир во второй раз полгода тому назад – отправился искать вас с Иароном. Всё вспоминал рассказы твоего брата и понял, наконец, что было поважнее борьбы с Тенкритом. – Глаза ветерана сверкнули. – Так скажи мне, Фрейн, где нынче Иарон? Он всё так же борется с ними, всё так же противостоит Культу? – Эту фразу анкиллирец произнёс с нажимом, а последнее слово и вовсе почти шёпотом.

При упоминании о кузене лицо Фрейна свела судорога боли. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох:

– Не будем об этом, Олаф. Помыслы Иарона – для меня загадка. Он выбрал путь во тьму, из которой я не вижу выхода. Если тебе случится увидеть его, он поведает обо всём сам.

– Ты говоришь загадками, друг мой, – нахмурился Олаф. – Жаль… Я надеялся на встречу с ним, но думаю, что мы с тобой пересеклись здесь неслучайно, хотя прежде я в подобные знамения не верил.

– И я тоже, – только и ответил сурт.

Друзья ещё некоторое время шли по направлению к Нариктиру. Олаф уговорил-таки Фрейна нанести визит Анне Брокс, чтобы сообщить ей о кончине Милевира. Он говорил, что это их долг, учитывая, что Проквелл втянул бондаря в свою игру без его ведома и согласия. Сурт нехотя согласился, но заявил, что после этого намерен скрыться: покинуть Нариктир как можно скорее и уйти на Север; или даже найти корабль и уплыть в Новый Свет. В любом случае, на побережье, в опасной близости от Анкиллира и старых «друзей» он оставаться не намерен. Правда, для путешествия нужны были средства и припасы…

Вскоре усталость одолела путников, и они устроили привал под сенью дубов на опушке Нариктирской Чащи – древнего леса, простиравшегося на многие мили вокруг. Его назвали так в честь города, куда они намеревались отправиться поутру. Олаф уснул, едва улёгся, а Фрейн ещё долго сидел на своём плаще, обняв колени руками и положив на них свою рогатую голову. Он размышлял о встрече с другом и о его рассказе.

Выходило, что в Валастаре Тенкрит его уже не разыскивал. Неужто не осталось места на всём континенте, куда бы они не совали свой нос? Вот уже четвёртый год, как он покинул их ряды, и с тех пор его существование превратилось в непрерывное изматывающее бегство. Ерее Давлир – бывшей напарнице – пару раз почти удалось поймать его, но Фрейн за время изгнания в совершенстве изучил искусство оставаться незаметным.

Что же побудило его оставить преступное прошлое? Как и многие представители воровского ремесла, Фрейн попал в поле зрения этой преступной организации и вскоре пополнил её ряды. Он стал получать долю добычи и свежие наводки практически в любом уголке Старого Света[11 - Старый Свет – ещё одно название континента Фредгур.]. Благодаря своим врождённым талантам и усердным тренировкам, Фрейн продвигался по карьерной лестнице Тенкрита с завидной скоростью. Довольно быстро он стал помощником жестокой убийцы по имени Ерея. Иные поговаривали, что подобного положения сурт добился благодаря интимной связи с этой женщиной, но не нам судить. Так или иначе, Фрейна боялись и уважали. Казалось, он достиг предела мечтаний.

Однако мало-помалу сурт охладел к Тенкриту. Ему отнюдь не хотелось каждый раз отдавать львиную долю своей добычи на нужды организации. Кроме того, многие из приятелей метили на место Фрейна, что грозило ему потерей жизни. Убить ближнего ради собственной выгоды было обычным делом у тенкров. Но всё это меркло на фоне отвратительной личины самого братства. Фрейну потребовалось время, чтобы понять это. Он ожидал попасть в среду авантюристов, ополчившихся против мира, но на деле угодил в яму с ядовитыми змеями. Говорили, в прошлом Тенкрит был иным: у его членов был кодекс и понятие чести. Нынче же он стал воплощением всего самого гадкого и мерзкого, что было в человеческой душе. Всё это послужило для Фрейна причиной порвать с братством. Он начал с наводчиков, которые работали с ним напрямую. Он убивал их одного за другим, выискивая своих жертв в городах и деревнях. Как только сурт предал наёмников, те под началом Ереи организовали охоту на своего бывшего компаньона. Но чем больше информаторов они находили мёртвыми, тем яснее становилось, что Фрейн заметал следы. В какой-то момент сурту удалось одурачить своих преследователей и, казалось, скрыться окончательно, но пару месяцев назад всё рухнуло, и вор вновь пустился в бега. К моменту, когда он повстречал своего давнишнего знакомого близ Нариктира, сурт вконец выбился из сил.

Таким предстает нам Фрейн – предатель и изгой, опасный, совершивший в своей жизни немало плохого и зачастую движимый корыстью. И если вы спросите меня, в чём я видел острую необходимость сделать столь противоречивую натуру одним из главных персонажей данной истории, то прошу вас не забывать, что у неё существуют истинные творцы. Я же лишь скромно переношу на бумагу всё то, что произошло на самом деле, а потому ни убрать, ни добавить кого-либо из действующих лиц я не нахожу возможным, дабы не искажать правды.

* * *

Чтобы познакомиться со следующим героем нашего повествования, оставим двух усталых путников под сенью нариктирских дубов и перенесёмся в удивительное место. Зовётся оно Орандор, что в переводе с алакре[12 - Алакре – язык теркан, уроженцев Орандора.] означает «Исконная Земля», а в реальности представляет собой нечто воистину незаурядное.

Представьте себе пейзаж, написанный художником, который выражает своё видение мира ярче и насыщеннее, чем того требует подражание действительности. Он нарочно делает горы выше, моря и океаны – глубже, а небеса окрашивает в самые яркие цвета. Таким путнику и предстает Орандор – более живая, глубокая и дикая версия земного мира. Словно в зеркале, отражаются в нём очертания материков, линии рек и гор Келефанора.

Попавшему в это необычное место путнику будет нелегко понять, отчего привычное вдруг заиграло новыми красками (если, конечно, он прежде не бывал в Орандоре). Даже от мудрецов сокрыто, как именно появилось это удивительное место. Но кое-что известно доподлинно: нигде на небе рисунок звёзд не совпадает с полотном, что окутывает ночной Келефанор, и по небосводу над орандорскими пиками плывёт одна огромная бледная луна вместо двух. Загадка зеркала не менее удивительна: суша, водные просторы и горы – всё имеет схожие с Келефанором очертания, словно они были высечены одной и той же рукой невидимого зодчего. Преданий много: у теркан и людей имеются свои домыслы насчёт Двуединства мира.

Орандор населён удивительными существами, многие из которых неплохо приживаются и в земном мире. Создания эти по природе своей волшебные и куда более дикие, чем их земные сородичи. Помимо них Орандор стал домом для нескольких народов. Его исконными обитателями являются бессмертные теркан. Именно из-за них Орандор еще называют землями бессмертных. В переводе с их собственного языка это слово означает «пришедшие первыми». Смертным облик теркан кажется неизменно прекрасным, в первую очередь благодаря их удивительным глазам, в которых отражается свет вечности. Они носят длинные волосы и заостренные уши, во всем остальном они похожи на людей, но превосходят тех ростом и статью. Теркан умудрены в знаниях и искусствах, знают толк во врачевании и ворожбе; кроме того, они прекрасные воины. Несчётное число веков проживает славный народ теркан на просторах Орандора, по сей день они остаются старейшими обитателями обоих миров.

Наряду с теркан в Орандоре живут беззаботные и весёлые сниглы. Во времена, когда Келефанор был ещё далёк от своего нынешнего вида, теркан пребывали на Исконной Земле в полном одиночестве. Боги навещали их, делясь мудростью, но делали это нечасто. И тогда теркан сотворили из прозрачных нитей Изначальной Магии и своих добрых намерений маленький народец, наделённый собственной волей и даром речи. Теркан было отрадно делиться с кем-то радостью созидания, а их творения, именовавшие себя сниглами, со временем стали неотъемлемой частью Орандора.

Сниглы – это крошечные существа: по росту их обошли даже полурослики[13 - Полурослики – многочисленный родственный людям народ, обитающий в Келефаноре.]! Зато они обладают целым рядом незаменимых качеств. Начнем, пожалуй, с того, что они невероятные озорники, и уж если вам кого-нибудь нужно довести до белого каления, то никто не справится с этой задачей лучше, чем эти обаятельные и невыносимые коротышки. Вдобавок к своей врождённой неугомонности и жажде приключений – не только на голову, но и на прочие части тела, – сниглы имеют немалые таланты в рифмоплетении. К слову сказать, в случае, если в процессе этого получается сплошная ерунда, такая, как, например, слово «рифмоплетение», то это их абсолютно не смущает.

Как и теркан, они обладают склонностью к ворожбе, однако выдающихся чародеев среди взбалмошных сниглов вы, скорее всего, не найдёте, ибо любому уважающему себя сниглу не пристало просиживать годы юности за книгами, когда вокруг целый мир, который необходимо исследовать. Если волшебников среди сниглов мало, то бардов и странствующих поэтов – хоть отбавляй! Практически каждый снигл, встреченный вами, будет автором собственных песен и стихов.

По внешности своей они чем-то напоминают теркан, только маленьких. Глаза у этих существ довольно крупные и озорные, а уши – длинные и острые. Передвигаются сниглы на удивление быстро и ловко и могут исчезнуть в опасный момент, юркнув под ноги кого-нибудь крупнее, чем они сами.

Помимо двух народов, упомянутых выше, Орандор населён и прочими разумными созданиями, отнюдь не всегда добрыми. Среди них, например, ужасные морлы – отвратительного вида великаны с лоснящейся коричневатой кожей – и прочие, ещё менее приятные особи. Теперь, надеюсь, у вас сложилось небольшое представление об Орандоре, и в случае, если вас туда ненароком занесёт, вы будете осведомлены о том, что вас ожидает.

Небольшая деревушка Калруар сиротливо прижалась к юго-восточной окраине Долины, расположившейся меж двух горных гряд. С запада деревню омывала неторопливая речка, а на север убегала широкая дорога, ведущая к прочим поселениям этой горной страны. Днём Калруар был самой обыкновенной деревней, но ночью, озаряемый светом тысяч огней – не только звёзд, но и крупных светлячков, обитавших в окрестностях, – он приобретал вид таинственный, можно даже сказать волшебный. Тем не менее, ничего необычного, за исключением, пожалуй, того факта, что деревню населяли сниглы, в Калруаре не было.

Здесь насчитывалось чуть больше пяти десятков маленьких домов, в которые человеку можно было войти, лишь согнувшись в три погибели. Каждый отдельно взятый домик был неповторим: один был выполнен из дерева, другой из камня, а третий из глины; каждый имел разную форму и высоту, а крыши пестрели всеми цветами радуги. Кроме того, сниглы, будучи народом весьма изобретательным, оснащали свои жилища всевозможными механизмами. На одном из домиков, стоявших в самом центре деревни, располагался, например, необычный медный звонок, который при нажатии на него издавал звук столь громкий и пронзительный, что прохожие с воплями разбегались прочь. Дело было в том, что хозяин дома был стар и туг на ухо. Ещё один гений инженерной мысли изобрёл механизм, тянувшийся вдоль всей высоты его трёхэтажного деревянного дома с внешней стороны. Он поднимал снигла сразу на самый верх, ибо на первом этаже отсутствовала входная дверь как таковая, а хозяин дома не очень любил гостей. Что тут скажешь? Подобными удобствами хвасталась и гордилась каждая семья, а иные изобретения становились до того популярными, что их создатель впоследствии снабжал подобными безделушками всех вокруг.

Вставали в деревне рано, когда ночная тьма уже успела поредеть, но солнце ещё не спешило показаться из-за горизонта, а Долина была затянута голубоватой дымкой, в которой ощущалась свежесть ночи. Большинство мужчин промышляло сбором шелкопрядов – гигантских бабочек, чьи мелкие сородичи прижились за пределами Орандора. Эти бабочки, в отличие от их земных родственников, вили своеобразные гнезда, выпуская прочную блестящую нить. Именно за неё шелкопряды и ценились столь высоко. Бабочек ловили в большие сетчатые коробки, их кормили и собирали нить, после чего отпускали животных на волю. Трудовой стаж одного шелкопряда составлял не больше недели, потому что сниглы, любящие природу и заботящиеся о ней, не терпели неволи и не держали насекомых дольше, чем того требовало их ремесло. Жирные и ленивые бабочки после освобождения вновь порхали близ деревни, давно привыкнув к такому сотрудничеству, ведь в награду за помощь сниглы оставляли вкуснейшую пыльцу в специальных кормушках, что висели почти на каждом дереве вокруг Калруара.

Женщины изготавливали тончайшие шёлковые нити и плели ткани отменного качества, которые затем либо шли на пошив одежды самими сниглами, либо отправлялись в соседние поселения. Особой популярностью эта ткань пользовалась у теркан. Помимо сборщиков шелкопрядов и ткачих, в деревне работали портные, да до того искусные, что диктовали моду во всех поселениях Долины, притом не только среди сниглов, но среди и прочих народов, населявших её.

Конечно, в деревне жили также и пекари, и кузнецы, и торговцы, и конюхи, и многие-многие другие… Не говоря уже о том, что заезжие частенько оседали в Калруаре и предлагали жителям разнообразные услуги, за исключением, разумеется, услуг музыкантов и стихотворцев, ибо в них сниглы недостатка не испытывали. По вечерам на деревьях зажигались огоньки, молодёжь играла на музыкальных инструментах искусной работы, а сниглы постарше обсуждали свои важные дела. Почти каждый вечер заканчивался танцами и песнями вокруг большого костра прямо в центре деревни.

Именно в это поселение направлялся одинокий путник, с которым нам предстоит познакомиться. Величавый чёрный конь мягко ступал по дороге, направляясь на юг, а странник, восседавший на нём, всматривался в даль. Вскоре впереди, меж холмов, он увидел крыши домов и что-то шепнул на ухо своему скакуну. Животное заржало, взмахнуло гривой и перешло на рысь, предвкушая скорый отдых. То и дело над головой странника пролетали птицы, неведомые в Келефаноре, мерцающие золотистым светом. Впрочем, путник, кем бы он ни был, не первый раз навещал сниглов Калруара и с живностью, обитавшей в Долине, был знаком.

Ах, как бы мне хотелось, дорогие друзья, задержаться в этом безмятежном месте и побродить по ночной росе, послушать пение удивительных пернатых созданий и подышать свежим горным воздухом! Увы, подобной роскоши я себе позволить не могу, ибо путник, не останавливаясь ни на секунду, довольно скоро достиг окраин Калруара. Его скакун перешёл на шаг и, наконец, остановился посреди главной площади. Незнакомец спрыгнул на землю и снял капюшон, до сих пор закрывавший лицо.

И по особой форме капюшона, и по красному хвосту, который был виден из-под полы плаща, можно было догадаться о его происхождении. Теперь же, когда на голове обнаружились рога, а утренняя заря осветила красную кожу незнакомца, всякие сомнения отпали: путник этот был суртом. Более того, это был тот самый Иарон, кузен Фрейна, которого в своём рассказе упомянул анкиллирец. Иарон происходил из династии Меодвиров и приходился старшим сыном Каралону Меодвиру – правителю Телаурата, а значит, был наследником престола. На лике сурта была запечатлена степенность, свойственная правителю, но была в нём и мудрость, дарованная свыше, ибо Иарон Меодвир, помимо прочего, был одним из тех, кого в миру называли истинными Магами, и даже более того – учеником одного из самых могущественных волшебников из народа теркан.

Сурт потрепал коня по гриве, взял его под уздцы и направился в сторону большого дуба, что рос неподалёку. При взгляде на это дерево сразу становилось понятно, что тот, кто обитал на нём – а дуб и в самом деле был обжитым, – не скупился на выдумки. Дерево возвышалось над землёй футов на шестьдесят и представляло собой опору для множества деревянных паллет, располагавшихся на ветвях и приколоченных к стволу. Одни паллеты имели стены и крышу и были полноценными постройками, другие представляли собой открытые площадки, а третьи – небольшие крытые беседки без стен. Соединялось всё это множество уровней невероятным количеством лестниц и канатов, лифтов и подъёмных лебёдок. Ветви могучего дерева широко раскинулись, отбрасывая тень на Калруар. Именно поэтому оно и приглянулось сниглам. Местные называли дерево просто «Великан» – не только из-за размера, но и из-за схожести его формы с очертаниями гигантской человеческой фигуры. Иарон вплотную подошёл к стволу дуба, который был столь широк, что его не обхватили бы и пятеро взрослых людей, взявшись за руки.

– Ау, есть кто? – Сурт посмотрел наверх, пытаясь разглядеть в зелени хоть какое-то движение.

Вдруг из листвы выглянула маленькая нечёсаная голова. Она с удивлением уставилась на гостя.

– Ты кто такой? – недоверчиво спросила голова. – И чего надобно в ранний сей час, когда я и братья мои пребывают в объятиях сонной неги?

Сурт, недолго думая, подпрыгнул, и, ухватив снигла за воротник, стащил его вниз, и поставил перед собой. Вид у того был весьма потрёпанный. Снигл потряс своим крошечным кулачком в воздухе и высунул язык:

– Грубиян и негодник! Добропорядочных сниглов нельзя швырять оземь поутру!