Потомокъ. Фабрика мертвецов

– Уж бабушка позаботится, чтоб вам хватило и на лодку, и на конфеты! – Раздутый от ассигнаций толстый кожаный бумажник бабушка ловко сунула ему за обшлаг.

Его жизнь сломана, а она предлагает конфеток купить! Еще и не себе, а каким-то провинциальным дурам!

– Довольно уж дуться! Сменишь обстановку попутешествуешь…

От ярости стало горячо в груди: путешествовать – это выехать в Ниццу или в Баден-Баден, или, на худой конец, в Крым, а не в грязную дыру!

– Через годик вернешься…

Он умрет там за год!

– И отдадим тебя… хоть во флот! Будешь морским офицером, раз уж тебе так идет форма!

Во флот! Она даже не собирается протежировать его в гвардию! А еще говорит, что Белозерские – его семья! Надо уходить, сейчас же, немедленно, пока он не наговорил непоправимого, после чего от бабушки и малой протекции не дождешься!

– П-прощайте, бабушка! – выдавая стиснувшую горло злобу за волнение, прохрипел Митя. – Я… буду скучать!

– А уж я-то как буду! Храни тебя Бог, мальчик мой! Аннушка, проводи!

И он пошел к дверям, оставляя за спиной разбитые надежды и эту… подлую… старуху!

Но все же глянул через плечо, надеясь увидеть на ее лице хоть тень страдания. Но бабушка уже пила чай, с легким интересом поглядывая через высокое окно на пеструю толпу внизу, на улице.

Да она вовсе о нем не думает! У нее ведь есть внуки и получше, настоящие кровные Белозерские, а от полукровки, чей отец едва получил дворянство, можно и деньгами откупиться. Пожаловать рублик, как дедушке-городовому на Рождество жаловали.

Он вернется и швырнет бумажник ей в лицо…

И останется вовсе без ничего: и без покровительства, и без денег!

– Дмитрий Аркадьевич… Прошу.

Тихий голос заставил его очнуться. Оказалось, что он уже стоит под парадной лестницей бабушкиного особняка, а провожающая его горничная протягивает ему фуражку с гербом.

Митя решительно и зло нахлобучил фуражку, лишь на миг задержавшись у ростового зеркала. С мимолетным удовольствием оглядел синюю, со множеством блестящих пуговиц тужурку яхт-клуба поверх и впрямь отличного белого жилета и белоснежных же брюк. Даже плебейская коренастость (батюшка удружил наследием!) не столь бросалась в глаза. С этой формой для него была связана последняя надежда, слишком зыбкая, чтоб и впрямь ее питать. Но… оставить Петербург, уехать в эту… губернию!

– Это не может случиться со мной! С кем угодно, только не со мной! – Он зло сморщился, поправляя в шейном платке длинную, похожую на шило серебряную булавку с навершием в форме серпа, и выскочил на улицу.

Глава 2

Скандальное происшествие в Яхт-клубе

Шум улицы оглушал после чинной тишины бабушкиного дома. Выстроенный еще во времена Петра Даждьбожича, некогда тихий особняк словно накрыло разросшимся городом: теперь мимо окон катили коляски, деловито торопились чиновники, покрикивали уличные разносчики. Придирчивым взглядом Митя окинул поджидающие седоков пролетки. Если бы отец умел жить, могли бы иметь собственный выезд, как все достойные люди, а не позориться в наемном экипаже.

– Не извольте беспокоиться, молодой барин, лошадка сытая, вмиг домчу! – Кучер распахнул дверцу пролетки.

Митя вскочил на подножку… и замер, пристально глядя на выезжающий из-за поворота черный фургон. Лошадь, вроде бы гладкая и ухоженная, копыта переставляла еле-еле, шкура ее непрерывно подрагивала, с боков падали хлопья пены. Широкие наглазники закрывали голову лошади почти целиком, кучера на козлах не было – человек в длинном, до пят, кожаном плаще вел коняшку под уздцы. Четверка городовых, придерживая сабли, шагала по обеим сторонам фургона. Они старались держаться солидно, но заметно было, что подходить к фургону близко опасаются. И только вездесущие мальчишки бежали следом, и глаза их горели отчаянным, жадным ожиданием.

Бабах! Изнутри ударило в стену – карета резко качнулась. Банг-банг-банг! Удары сыпались один за другим и… Трах! С треском вылетела сломанная доска. В дыру высунулась рука, кривые когти заскребли по задней стенке фургона.

Мальчишки восторженно засвистели, подскочивший городовой принялся тыкать посеребренной шашкой, заставляя шарящую руку втянуться обратно.

– На Петербургской стороне стервеца[3 - Это не ругательство, а термин. Стервь – падаль, стервец – мертвяк мужского пола, стерва – соответственно, женского.] поймали, барин. – Провожая взглядом фургон, извозчик погладил мелко дрожащую кобылу. – Пятеро охотников ловили, так он четверых искусал, а уж простых людев загрыз и вовсе без счета! Даже барышень. Только зонтики от них и пооставались кружевные.

– Не охотников, а сотрудников Департамента полиции по стервозным и нечистым делам. И не загрыз: пару апашей из «рощинских»[4 - Банды хулиганов Петербурга.] покусать успел, – рассеянно обронил Митя.

– Вам виднее, молодой барин… Как слыхал – так и рассказываю. Токмо ежели и так, впятером на одного стервеца – разве ж такие охотники… сотрудники… стервозные… в прежние времена-то были? В одиночку на цельное кладбище хаживали! Да в ту пору никто и не слыхивал, чтоб мертвяки по городу шастали. Лежали себе смирнехонько! Некоторые не шибко грамотные ходячих мертвяков за сказки почитали. – Ванька[5 - Прозвище извозчиков.] пару раз важно кивнул, точно как его лошадь.

– Мертвяки лежали смирнехонько, а охотники по целому кладбищу упокоивали, – меланхолично повторил Митя.

– Потому и лежали! Другой, может, и хотел бы вылезти – а боязно! А теперича, что неделя, ловят: то на Выборгской, то на Васильевском… Скоро они прямиком на Невском учнут поживу искать! Слабеет Кровная Сила, как есть слабеет!

– Ты говори, да не заговаривайся, – негромко буркнул Митя.

– И правда, что это я! – опомнился мужик. – Извиняйте, барин, все по дурости да со страху – экое ведь чудище повезли! Куда изволите?

– На Большую Морскую, в Яхт-клуб! – Митя повысил голос в надежде, что сказанный им адрес расслышит не только извозчик, но и юная барышня в сопровождении гувернантки.

– На лодочках, стал-быть, плаваете? – льстиво осклабился извозчик. – Дело хорошее…

– Погоняй, любезнейший, – сквозь зубы процедил Митя.

Стоит ли ждать от вчерашнего деревенского мужика понимания, что такое… Яхт-клуб! Даже в мыслях это слово произносилось с благоговейным придыханием. Члены Яхт-клуба не водили яхт, они, как сказывал Мите младший князь Волконский (пусть не лично ему, но он сам, своими ушами слышал эти слова, так что можно сказать, что и ему)… Так вот, как метко заметил князь, «члены Яхт-клуба ведут корабль политической жизни империи меж бурными рифами». На Большой Морской решались дела правления, налогов и акцизов, мира и войны, железнодорожных концессий и строительства флотов, создавались и рушились карьеры. Могло ли быть иначе, если одних великих князей в клубе почти столько же, сколько во всей императорской фамилии, а именно – двенадцать. А уж министров и сановников двора и вовсе без счета. А этот сиволапый… «ло-о-одочки»!

Особенно неприятно в мужицкой глупости было, что именно на «лодочках» и строился уже полгода как разыгрываемый Митей хитрый план по проникновению в эту святая святых.

Пролетка остановилась у величественного подъезда Яхт-клуба, Митя выудил ассигнацию из бабушкиного бумажника. Вовремя она… но он все равно не простит! Небрежно сунув купюру ваньке и не обращая внимания на его поклоны и благодарности, огляделся – «Смотрите все, я вхожу СЮДА!» – и шагнул в дверь.

– К ротмистру Николаеву относительно гребных гонок, – старательно, до десятой дюйма выверяя кивок, сообщил он величественному, точно архиерей, швейцару.

Швейцар задумчиво поглядел на него. У Мити похолодело в груди: не пустит! Через день весь Петербург знать будет, как его выкинули из Яхт-клуба! Какой позор! Швейцар задержался взглядом на Митином новом жилете… и даже изобразил пусть и неглубокий, но все же поклон:

– Доложу-с. Извольте обождать…

Фффу-ух! Едва сдерживая неприличную бурю эмоций, Митя опустился в кресло. Он всегда знал, что правильно выбранный жилет – самое действенное оружие. И вот он здесь!

Будем честны, даже несмотря на кровное родство, переступить порог достославного Яхт-клуба как гостю у него не было и шанса: ни по положению, ни по возрасту. Потому «обкладывать» эту священную Мекку петербургского света он начал по всем правилам осады – с поисков тайного хода. Таковой нашелся: Яхт-клуб, единственный и неповторимый, сам гонок не устраивал, но, как было сказано в уставе, «участвовал в устройстве с другими яхт-клубами выдачею призов», или, как говаривали его члены, «порой приятно под свежий ветер выбраться да и поставить какую мелочь для пущего азарту». Вот через эти самые «другие яхт-клубы» Митя и зашел, а именно через Речной на Средней Невке.

Яхты, необходимой для вступления, не было (батюшка на выезд не расщедрился, какая уж тут яхта!), но старожилы Речного жаждали возродить семь лет как прекратившиеся гребные гонки и приобрели несколько байдарок. Отец новое увлечение неожиданно одобрил и даже пошив формы не стал называть расточительством. А уж как год назад их байдарка взяла приз Морского министерства, жизнь и вовсе стала прекрасной. Победителей представили Его Высочеству герцогу Георгию Михайловичу Мекленбургскому. Митя даже надеялся, что герцог его запомнил. В случае победы на следующих гонках обещали представить покровителю Речного, Его Императорскому Высочеству Константину Николаевичу.

И все эти блистательные перспективы отец уничтожил в одночасье!

– Друг мой Димитрий! Димитриос! Вы уж здесь! Ну, пойдемте же, пойдемте! – Раздавшийся возглас заставил Митю вскочить и торопливо сделать радостное лицо. Впрочем, он действительно рад был видеть ротмистра.

Почти не дыша от благоговения, он шел следом за Николаевым, уверенно ведущим его через элегантные комнаты Яхт-клуба, и отчаянно завидовал. Вот как так? Сюда дети Кровных Родов попасть не могут, а какой-то ротмистр, пусть из гвардии, чувствует себя как дома. Что тут скажешь – связи! А ведь дядюшка тоже мог бы…

– Прошу! – Ротмистр распахнул двери в одну из гостиных. – Не голодны? Я велю чаю.

Митя встал у окна, дыша глубоко, точно надеясь задержать в груди сам воздух этого необыкновенного места. Мимо катило открытое ландо с барышнями в сопровождении пары офицеров – из окна видны были лишь поля прелестных шляпок. Вот бы они посмотрели сюда и увидели его! Потом они бы непременно встретились в свете: «Ах, это вас я видела в Яхт-клубе!..»