– Наверное…
– Тогда мы просто обязаны это отметить!
– Почему?
– Да потому что мы целую вечность ничего не отмечали! А если подумать… – он сделал напряженное лицо, – мы вообще ничего никогда не отмечали! Одни тренировки…
– Пить вредно, – наставительно заметил я.
– Глиман пьет.
– Потому и дерется хуже тебя.
– Э-эх, пролетит вот так молодость, а мы ни вина не попьем, ни по бабам не походим.
– Дурак ты, Мик. Вот смотри – сейчас тебе приходится во всем себе отказывать, упорно тренироваться каждый день и не знать никаких радостей. Ведь так?
– Так! Именно так! – с этим он был горячо согласен.
– Хорошо. Но представь себе: пройдут годы, ты станешь жутко крутым, и тогда… все до одной бабы твоими будут.
Последнюю фразу я постарался сказать максимально проникновенным голосом.
– Если меня раньше какой-нибудь кочевник не прирежет.
– Нет, ну что ты каркаешь? Если не будешь тренироваться, то этот кочевник тебя еще скорее прирежет.
– Вот я и говорю: надо отметить! Потом возможности не будет!
Глава 8
1114 г. Термилион. Алеман.
15 день 11-го месяца.
День отдыха
«Сегодня не произойдет ни-че-го, что заставило бы меня сдвинуться с места», – я лежал на кровати, и последняя мысль приятно грела душу. Один выходной в месяц, и потратить его нужно с пользой. Весь день спать, например.
Барак – какое грубое, некрасивое слово – пустой. Ведь никого так, как меня, Киото не гоняет, значит, все остальные используют увольнительную по назначению. И слишком уж сержант в последнее время усердствует. Вообще я очень четко понимал, насколько мне повезло. Получить такого наставника, не прилагая к этому никаких усилий и даже не давая согласия на ученичество, было громадной удачей.
В армии я был вот уже полгода. И если нужно было бы охарактеризовать этот отрезок одним предложением, оно было бы чем-то вроде: «Насколько хорошо и полезно учиться келото, настолько же плохо и бесполезно служить в Легионе». В этом отношении последний оказался совсем не таким, каким можно было его себе представить. Мне еще повезло, что я попал во взвод Киото.
К нам с Миком никто не лез – посмотрел бы я на них! – но ко всем другим, кто не был частью сильной компании, – неизменно. Я этого от легиона не ожидал. О какой сплоченной команде может идти речь, если большинство окружающих тебя людей тебе, мягко говоря, глубоко не симпатичны?
Правда, капралы не уставали напоминать, что по прошествии года обучения полк превратится в не более чем четыре роты регулярных войск. Все неподходящие должны будут отсеяться… Но все равно. Мнение мое уже было сформировано.
Еще больше мне не понравилось исполнять приказы. Я этого не ожидал, но так случилось. Я понимаю, когда это во время войны, только так войско может действовать четко, но сейчас… Наверное, по-другому добиться дисциплины невозможно…
Черт, видимо все это было просто не для меня. Однозначность – во всем и всегда. Правила ради правил. Выполнение приказов: не ради высшей цели, не для победы на врагом, а просто.
Наверное… наверное мне, как и многим, действительно хотелось не служить, а драться с кем-то и во имя чего-то. Наверное, это было чем-то детским, несбыточным. Армия оказалось предназначенной для чего-то другого.
В общем, не нравилось мне здесь. Если бы не келото…
В этот день я с радостью остался в одиночестве. Даже Мик унесся куда-то. После выходного сержант всегда увеличивал нагрузки, и я был очень доволен, что мне никто не сможет помешать…
– Кай!!! – меня слегка оглушило. – Быстрее! Вставай! Надо успеть первыми, пока никто не узнал!
– Я сплю…
– Да какой… какой сплю? – ему не хватило воздуха, и стало чуть тише. К сожалению, ненадолго. – Какой спать, когда бежать надо!
Спрятав голову под подушку, я твердо решил его игнорировать. Если бы это было что-то действительно серьезное, он объяснил бы сразу, а так… Рано или поздно его запал кончится, и, оставшись, наконец, в одиночестве, я смогу немного расслабиться…
Я полетел на пол. Реакция была запоздалой и позволила мне только не упасть на спину. Но ведь от друга-то я подвоха не ожидал!
– Ты обалдел?!
– Это ты обалдел! – крикнул в ответ Мик. – Если мы не воспользуемся такой возможностью, мы будем двумя худшими в мире идиотами!
Он выглядел очень решительно и возбужден был до крайности. Плакал мой отдых горючими слезами.
– Ну, чего ты от меня хочешь? – я вздохнул.
– Каркулта!!! – для большего эффекта он всплеснул руками.
Я был озадачен.
– Ну, и кто она?
– Кто? – по крайней мере, он перестал кричать.
– Каркулта твоя.
Он замотал головой. Н-да… волосы у него были даже чересчур золотыми.
– Сам ты «она», – голос был немного обиженным. – Каркулта – это он. ТОТ САМЫЙ, – глаза у него были круглые, как щиты… ну или как что-то другое… тоже очень круглое. – Понимаешь?
– Нет.
– Ты никогда о нем не слышал?
В голосе было столько недоверия, что, казалось, он говорит, по меньшей мере, о знании и незнании своего собственного имени. Или воинского устава, как сказал бы наш ротный.
– Сказал же.
Недоверие в его взгляде не пропало, но объяснить он все-таки решил.