Нэнси Дрю. Свет, камера…

– Профессиональной – нет, – призналась я. – Только в старшей школе и любительском театре. Даже не знаю …

Сердце бешено застучало в груди. Предложение было потрясающее – роль в настоящем фильме! – но к такому важному решению я хотела подойти со всей ответственностью.

– Подумай, Нэнси, – сказал Моррис, словно прочитав мои мысли. – Всё-таки ты – сыщица родом из Ривер-Хайтс, а фильм как раз про крупное преступление, совершённое в этом городе. Ага, вот и нужный нам фургон!

Он дёрнул за ручку, но дверь не поддалась. Моррис взглянул на часы.

– Наверное, у шефа по обеспечению перерыв. Мы всегда запираем этот фургон, когда там никого нет. К счастью, у меня есть свой ключ.

Моррис впустил нас внутрь и направился прямиком к большому шкафу с двойными дверьми.

– Хм-м … Свет не работает, – пробормотал он. – Обычно он включается автоматически. Ладно, посмотрим. Тексты у нас лежат здесь …

Я проследила за его взглядом. Он потянулся к дальней полке, заваленной бумагами. Вдруг за рукой Морриса что-то мелькнуло.

Сначала я предположила, что это автоматический свет в шкафу всё-таки включился. А потом в темноте блеснули два жёлтых круга, отражая мерцание флуоресцентной лампочки под потолком.

Тут я наконец разглядела, что скрывается во мраке, и ахнула. В углу шкафа сидела громадная кошка – по крайней мере, мне так показалось.

– Моррис! – крикнула я. – Отойдите оттуда!

Сверкнув жёлтыми глазами и острыми клыками, чёрная шерстяная молния выпрыгнула наружу.

Глава вторая

Угроза

Сразу стало ясно, что это никакая не кошка. В ту же минуту, когда зверь бросился на Морриса, по фургону расплылась резкая вонь от скунса, которую ни с чем не спутаешь.

Из-за его внезапного прыжка бумаги, лежавшие на полках, взлетели. Моррис быстро пригнулся, и скунс приземлился ему на спину. Когда режиссёр попытался его смахнуть, зверёк впился клыками ему в руку.

Лютер поспешил на помощь, а я открыла дверь фургона. Внутрь ворвался свежий воздух, но его тут же заглушила невыносимая вонь.

Скунс с любопытством выглянул наружу. А потом, проехавшись по спине несчастного режиссёра длинными изогнутыми когтями, спрыгнул на пол и был таков.

Моррис и Лютер выбежали вслед за ним, а я ненадолго задержалась, хотя глаза у меня щипало и было трудно дышать. Кое-что привлекло моё внимание. Почти все бумаги, слетевшие с полок, выглядели одинаково – кроме одной. Я подхватила её и выскочила на улицу.

Мне и раньше приходилось иметь дело со скунсами, и я знала, как быстро распространяется их запах, но всё равно меня удивило, насколько далеко нам пришлось отойти от фургона, чтобы от него спастись.

– У-у-у-у! – взвыл Моррис, тряхнув рукой. – Как же больно! – добавил он, разминая пальцы. На тыльной стороне его ладони остались красные отметины, которые уже распухали.

– Надо скорее отвести вас к врачу, – сказала я. – Промыть рану и сделать укол от бешенства.

– У меня так голова кружится, – пробормотал Моррис, поддерживая окровавленную кисть здоровой рукой. Он запер фургон и вернулся к нам – весь в поту и дрожа, будто ему было холодно. – Боль просто невыносимая.

– Идёмте, – воскликнула я. – Похоже, у вас шок.

Мы с Лютером отвели режиссёра к фургону первой помощи. Врач и медсестра пришли в ужас, когда услышали наш рассказ, и тут же захлопотали над своим начальником.

Мы повернулись было к двери, но Моррис нас окликнул и попросил остаться. Медсестра уложила его на койку в дальней комнате и теперь проверяла пульс и температуру. Мы с Лютером сели на скамейку в передней. Я позвонила Бесс и Джордж и договорилась сходить с ними сегодня вечером поесть пиццу в «Сильвио», но пока не стала ничего говорить.

– Ты что-то подобрала, прежде чем выбежать из фургона, – сказал Лютер. – Что это было?

– Сама не знаю. Ещё не смотрела. – Я достала бумагу из кармана. – Текст на всех листах в фургоне был напечатан на машинке. Кроме этого.

– Сценарий! – слабо выкрикнул Моррис из дальней комнаты. – Я вас слышу, но, пожалуйста, говорите громче! Скунс смахнул на пол сценарий.

– Ну, этот текст бросился мне в глаза, потому что он не машинописный, – объяснила я, повысив голос, а потом развернула и разгладила листок.

Лютер взглянул на него и заметил:

– Он рукописный!

– Вот именно. Я зачитаю его вслух. Слушаете, Моррис? Первая и последняя строчка написаны большими буквами.

ВАШ ФИЛЬМ – ОТСТОЙ!

Ваш лагерь производит шум

и вредные отходы, портит

природу и её естественную

красоту, угрожает жизни

невинных существ

и нарушает экологию

реки и её берегов.

ВЫМЕТАЙТЕСЬ!

– Что? Невинных?! – возмутился режиссёр. – Да конечно! Вы посмотрите на мою руку!

Медсестра как раз закончила над ним хлопотать, и нас пустили в дальнюю комнату, где стояла его койка.

– Ну, справедливости ради надо сказать, что скунс всего лишь пытался защититься, – заметил Лютер.

– Да-да, вы правы, – согласился Моррис. – Настоящий негодяй – тот, кто засунул бедного зверя в шкаф. Вот уж кто угрожает жизни невинных существ!

– Там стоит подпись? – спросил Лютер.

– Да, – ответила я. – Угадаешь, чья?

– Конечно. Мушкетёров Мускоки.

– Простите? – Моррис приподнялся. – Кого-кого?