Сегодня и завтра

IV.

Но ты поднялся, ты взыгралъ,

Ты прошум?лъ грозой и славой —

И бурны тучи разогналъ,

И дубъ низвергнулъ величавый.

    А. Пушкинъ.

Хороша ты, Волга, царица р?къ русскихъ! Гульливы и веселы твои воды! Прихотница, красиво – то сжато, то раскидисто – б?жишь ты, и порой страшно сердишься, и мутишься, и стонешь, и разливаешься! Твои д?ти, баловни-волны, зат?ваютъ подчасъ чудныя пот?хи: он? вьются, п?нятся, перегоняютъ другъ друга, переливаются на ясномъ солнышк?, немилостиво играютъ съ б123;дными судами, прыгаютъ на эти суда, скачутъ, заливаютъ, топятъ безсильныхъ и еще, безжалостныя, радуются ихъ немощи и удальству своему.

Узорчаты берега твои, красавица Волга! Высоко вздымаютъ они свои скалистыя вершины! Въ ихъ глубокихъ расщелинахъ, на ихъ широкихъ уступахъ растутъ в?ковыя деревья, склоняясь къ водамъ твоимъ, изгибаясь, падая, и между ними вьется кустарникъ, и кой-гд? торчатъ его безобразныя, высохшiя иглы, и кой-гд? среди темной зелени голый утесъ высовываетъ свою желтую, песчаную голову.

И Сальваторъ Роза загляд?лся бы на берега твои, разгульная Волга! Я помню: еще дитя, стоялъ я на берегу твоемъ. С?рыя тучи облегли небо, вереница дикихъ утокъ тянулась по поднебесью чернымъ поясомъ – и ты сумрачна была, Волга, какъ небо, и тяжело поднималась и опускалась твоя свинцовая грудь…

Когда судьба снова привела меня къ твоему берегу, ты была скована льдомъ: я не любовался твоею молодецкою удалью, твоимъ широкимъ привольемъ. Равнодушно про?халъ я по твоей ледяной кор?, равнодушно смотр?лъ, какъ яркое зимнее солнце играло съ инеемъ, который обсыпалъ деревья и кустарники береговъ твоихъ, и сверкалъ и щеголялъ, какъ сверкаетъ и щеголяетъ бальное убранство отъ многоц?нныхъ каменьевъ.

Когда же снова я увижу тебя, Волга? А въ эту минуту я бы хот?лъ надышаться свободой, нагляд?ться на безпред?льность, налюбоваться привольемъ и, можетъ быть, раздуматься о прошедшемъ! Когда же снова я увижу эти великол?пныя хоромы, гордо, красиво рисующiяся на берегу твоемъ, старинныя хоромы русскаго барина, и большую каменную церковь съ пестрыми главами и горящими крестами, зам?тную издалеча, и эту деревню, которая такъ картинно раскинулась около церкви по береговому скату?.. Когда? Когда?..

Въ этихъ хоромахъ, принадлежавшихъ князю В*, назадъ тому года четыре, кип?ла жизнь, везд? встр?чались сл?ды одушевленiя. По широкимъ л?стницамъ б?гали взадъ и впередъ безтолковые лакеи, мелькали повара; и поваренки въ б?лыхъ курткахъ и колпачкахъ набекрень; по т?нистымъ аллеямъ парка разъ?зжали линеiйки и кабрiолеты. Теперь везд? пусто – и въ дом?, и въ саду, и въ парк?. Говорятъ, дорожки сада заросли травою, на м?ст? роскошныхъ цв?тниковъ торчитъ безобразный репейникъ, кой-гд? проглядываютъ высохшiе сучья шиповника, и между ними печально красуется одинокiй, опальный цв?токъ. Тихо въ забытомъ саду, тихо окрестъ опуст?вшаго дома; лишь порой слышится стонъ Волги, да ея одонообразные всплески, да глухой говоръ в?ковыхъ деревьевъ и страшное завыванье в?тра, грознаго предв?стника бури.

Такъ, кажется, 4 года тому назадъ (в?рно только то, что это было въ iюл?, черезъ 6 м?сяцевъ посл? того, какъ объявлено было Ольг? о смерти ея жениха), князь В* сид?лъ въ одной изъ комнатъ своего деревенскаго дворца, окна которой выходили на Волгу. Передъ волтеровскими креслами, на которыхъ сид?лъ князь, былъ поставленъ столикъ, а на столик? стояла большая фарфоровая чашка съ чаемъ. Онъ былъ бл?денъ; лицо его очень изм?нили эти полгода; его волосы, съ прежнею тщательностью всчесанные кверху, почти совершенно пос?д?ли. Онъ машинально повертывалъ въ рук? чайную ложечку. Немного поодаль у стола, въ промежутк? двухъ оконъ, стоялъ челов?къ л?тъ сорока, въ черномъ фрак?, очень серьезный, съ нависшими на глаза бровями, который съ важностью потиралъ рукою свой подбородокъ. Противъ креселъ князя, за богатымъ роялемъ, сид?ла княжна Ольга. На ея личик? вы совс?мъ не нашли бы тяжкихъ сл?довъ печали, н?тъ, это личико было такъ же цв?тисто, такъ же игриво и одушевленно, какъ и н?сколько м?сяцевъ назадъ, въ т? дни, когда она сид?ла объ руку съ графомъ и говорила ему: «Безъ тебя мн? н?тъ счастiя, н?тъ жизни!» На княжн? было б?лое тюлевое платье, на груди букетъ живыхъ розъ; тесьмы волосъ ея были стянуты золотой пластинкой фероньерки, съ крупнымъ бриллiантомъ въ середин?. На бронзовой розетк? рояля вис?лъ в?нокъ, искусно сплетенный изъ разныхъ цв?товъ, которые уже начинали вянуть. Ольга то брала какiе-то странные аккорды, то, опустивъ недвижныя руки на клавиши, была въ задумчивости. Догоравшее солнце слабо играло на полу и на ст?нахъ комнаты. Черезъ н?сколько минутъ княжна встала съ табуретки, посмотр?ла на ноты, которыя лежали на пюпитр?, перевернула листъ, потомъ взяла в?нокъ и пристально посмотр?ла на него, потомъ отошла отъ рояля и улыбнулась.

Князь взглянулъ на челов?ка въ черномъ фрак?.

Тотъ сд?лалъ гримасу, открылъ табакерку и сталъ съ важностью перебирать табакъ.

Ольга подошла къ отцу.

– Эти цв?ты вянутъ! – печально сказала она.

Князь молчалъ.

– Вянутъ! А в?дь я нарвала ихъ только за два часа передъ этимъ. Посмотрите, посмотрите, какъ опустлись листики розы! Б?дная роза!

И н?сколько минутъ она стояла молча, печально, съ поникшей головкой.

– Вы меня любите, батюшка? Да, вы меня очень любите? Правда? – И она наклонилась къ отцу и поц?ловала его.

У старика навернулись слезы. Онъ тихо проговорилъ:

– Ты моя жизнь, Ольга!

– Ваша жизнь!.. А вотъ этотъ дикiй жасминъ – онъ совс?мъ завялъ. Я его вырву изъ в?нка… Завялъ! завялъ!

Она отошла къ окну.

– Знаете ли что? – произнесла она тихо и потомъ зап?ла вполголоса… – Я,

Какъ пчела, жужжа, мелькаю,
Въ пышной роз? исчезаю,
Ароматъ цв?точный пью
И, играя, догоняю
Серебристую струю….

– Какой чудесный вечеръ, батюшка! Взгляните, какъ играетъ солнце на поверхности воды. Посмотрите на небо! Ахъ, какiе чудесные цв?та, какой блескъ, какое убранство! Вотъ яхонтъ, вогъ изумрудъ, вотъ золото, золото – И все покрыло золото…. Я не люблю золота!

И потомъ она тихо, на цыпочкахъ, подошла къ роялю, проб?жала руками до клавишамъ и зап?ла:

Опостыл?лъ мн? св?тъ —
Друга милаго н?тъ!
Одинъ разъ посмотр?ть
На него, хоть во сн?,
И потомъ умереть,
Умереть дайте мн?….
Гд? же онъ? Онъ убитъ,
Онъ въ могил? зарытъ.
Милый мой, миръ съ тобой
Ты засыпанъ землей…

И вдругъ голосъ ея задребезжалъ, какъ порванная струна арфы, и нестройные звуки обратились въ рыданiе, раздиравшее сердце.

Отецъ закрылъ лицо руками…

Черезъ н?сколько мпнутъ княжна съ веселой улыбкой выб?жала изъ комнаты. «Я пойду проститься съ милымъ другомъ, съ моимъ милымъ другомъ», – повторяла она……

Уже солнце садится… Деревцо мое!
Оно ждетъ меня, оно скучаетъ безъ меня…

Князь остался вдвоемъ съ челов?комъ въ черномъ фрак?. Князь всталъ съ креселъ, подошелъ къ нему и взялъ его за руку.

– Если бы вы знали, какъ мн? тяжело, докторъ! Что? н?тъ никакой надежды?

Докторъ пожалъ плечами, стукнулъ по табакерк?, понюхалъ и пробормоталъ: «На… чужiе края, можетъ быть, перем?на, разнообразiе…»

– Да, въ август? мы ?демъ въ чужiе края. Такъ еще, можетъ быть, есть надежда? Послушайте, я васъ озолочу, докторъ…

Между т?мъ княжна сб?жала по л?стниц? въ нижнюю залу, изъ залы въ садъ и въ одно мгновенiе очутилась на широкой площадк? противъ оконъ своей спальни.

Въ средин? этой площадки, устланной зеленымъ бархатнымъ ковромъ дерна, гордо возвышался красивый, статный, раскидистый дубъ. Вы залюбовались бы его роскошными в?твями, д?вственной св?жестью его зелени, залюбовались бы его могучей растительной силой, вы, которые привыкли смотр?ть на жалкiя деревья, кое-гд? безсмысленно торчащiя между кирпичными громадами зданiй, на эти б?дныя деревья, опаленпыя солнцемъ и од?тыя въ пыль.

Княжна подб?жала къ дубу, посмотр?ла на этотъ дубъ, покивала ему своей головкой – и въ эту минуту ея локоны такъ мило разсыпались но лицу, и она такъ мило откидывала ихъ отъ лица.

– До завтра, до завтра! – говорила княжна… – Мы завтра увидимся съ тобою, милый другъ. Я приду къ теб? им?ет? съ солнцемъ… Теперь оно уходитъ, и я ухожу отъ тебя. До завтра, до завтра!

И дерево будто понимало слова княжны, будто сочувствовало этой странной привязаиноети къ нему: его листы, тихо колеблясь, казалось, шептали что-то н?жное въ отв?тъ на ея прив?тствiе.