Убийство в Пражском экспрессе

– Так инспектор показывал. Судя по одежде и золотому перстню, не бедный был человек. Мог бы и новую купить. Видать, скряга.

– У него был перстень?

– Печатка. С чёрным агатом. Я обратил на него внимание, когда полицейский спрашивал, не знаком ли мне почерк, которым было написано письмо. Я сказал, что впервые вижу.

– Какое письмо?

– У этого господина нашли конверт. А в нём полулист почтовой бумаги. И там несколько строк. Только конверт был без марки и адреса. То, что без марки, ещё можно понять – купить не успел, а вот, что без адреса – неясно. Мы же обычно адрес сразу надписываем, а марку, чтобы не испортить, клеим в последнюю очередь. А тут ни марки, ни адреса.

– Интересные вещи вы рассказываете.

Плечка пожал плечами и проронил грустно:

– Да нет здесь ничего интересного. Горе одно.

– Искренне вам соболезную.

– Спасибо. Простите, но у меня мало времени… Похоронные заботы. Я бы хотел насчёт денег…

– Не беспокойтесь. Одну секунду.

Ардашев поднялся, вышел в другую комнату и вскоре вернулся с конвертом.

– Здесь пятьсот ваших крон. Можете пересчитать.

– В этом нет надобности. И ещё. Я принёс вашему коллеге фотографию Божены. Она мне очень дорога. Не могли бы вы мне её отдать?

– Видите ли, пан Войта в командировке. По возвращении он вернёт вам фото. Можете не сомневаться.

– Благодарю. Да, чуть не забыл. Я сказал полиции, что сначала обратился в ваше агентство. Надеюсь, вам это не навредит?

– Ни в коей мере.

– Что ж, тогда позвольте откланяться.

– Честь имею.

Клим Пантелеевич проводил гостя и воротился в кабинет. Он выбрал из коробочки синий леденец берлинго и положил его под язык.

Послышались шаги, и в дверях показался Войта.

– Ух! И устал же я! – произнёс на выдохе сыщик и упал в кресло.

– С приездом, мой друг! А разве вы были не на курорте?

– Издеваетесь, шеф? Откровенно говоря, набегался как гончая. Там народу – тьма тьмущая. И все гуляют, пьют… и не только микстуры. Опросил персонал отеля, кельнеров[4 - Кельнер (нем.) – официант, слуга в Чехии, Германии, Австрии (прим. авт.).] пяти ресторанов, двух кафе и даже уличных торговцев. Показывал её фотографическую карточку. Похоже, эта Божена наставляла мужу рога. Оказывается, в отеле она познакомилась с каким-то Иозефом Врабецом. Красавец, говорят, лет около сорока. Везде ходили под ручку, как муж и жена. Можно сказать, я отыскал шерстяную нитку на прядильной фабрике. Видно с ним эта пташка и упорхнула. Только вопрос – куда?

Ардашев дважды нажал на кнопку электрического звонка, соединяющего его с кухней. Два звонка означало – две чашки кофе.

– Вы читаете мои мысли, – улыбнулся Войта.

– А не упоминал ли кто, что при ней была небольшая миниатюрная фляжка?

– Как же! Одна «столовая дева» жаловалась, что в ресторане она пила как раз из фляжки, вместо того, чтобы заказать спиртное. Это, как вы понимаете, не приветствуется. Ей сделали замечание. Она оскорбилась, и они покинули тот ресторан… Было там и ещё одно происшествие. В один из дней в фойе отеля Божену дожидался молодой человек с букетом. Он не знал, что она была со своим кавалером. И когда они вышли, он направился к ней. Этот Врабец парня осадил. Тот возмутился и швырнул цветы на пол. Получился скандал. Пани Плечка отвела юнца в сторону и строго отчитала. Портье сказал, что создалось впечатление, будто юный воздыхатель служит у пани Плечки, либо её родственник, а может, и зависит от неё, потому что он поднял букет, извинился перед Врабецом и отдал цветы Божене, а сам спешно удалился. А Божена, судя по всему, приличная стерва. Она хохотала вслед опозоренному Ромео… Кстати, я заметил, как из наших дверей выходил пан Плечка. Надеюсь, Божена не вернулась? И нам не придётся возвращать ему деньги?

– Она ехала в Прагу в одном купе с Йозефом Врабецем.

– Не хотела с ним расставаться?

– Похоже на то.

Войта бросил на кофейный столик фотографию Божены Плечки и сказал:

– Признаюсь, я ему завидую. Уж больно хороша чертовка!

– Зависть, мой друг, – плохое чувство. До добра не доводит. Эта парочка пила «Амаретто», есть такой напиток. Но, судя по всему, какой-то злодей подмешал во фляжку Божены лошадиную дозу цианида. Почувствовать эти кристаллы в миндалевом ликёре невозможно. Итог закономерный – два трупа, один – Божены, другой – Йозефа Врабеца. Об этом уже пронюхали газетчики и написали в утренних газетах. Я понимаю, что вы были в дороге и не могли их прочесть. Деньги пану Плечке я вернул.