С Луной наперегонки

– Пирожки! Домашние пирожки!

– Мороженое!

Ребята хватали все подряд: подтаявшее мороженое, кульки с черешней, шоколадки, воду. Влада хотела было купить и себе, но ее опередили, улыбающийся Серега протянул рожок с мороженым:

– Кажется, ты такое любишь?

Надо же, не забыл…

– Ребята, все в вагон! – крикнула Татьяна. На перроне засуетились, продавцы и покупатели лихорадочно спорили, хватали друг у друга деньги и товары. Девчонки и малышня полезли в вагон, их подгоняли проводница и Татьяна.

Влада медлила. Она крутила головой, в поисках Вовки, но тот исчез. Серега подал ей руку:

– Влада, сейчас тронемся.

– Влада, чего рот раскрыла, заходи, давай! – приказала Татьяна. Влада неуверенно шагнула в тамбур. Где же Вовка?

– Все? – спросила Татьяна? – Наши все вошли?

Вагон дернулся, поплыл. Проводница стояла, высунувшись в открытую дверь. Влада проскользнула в вагон, прошлась по коридору, заглядывая в купе.

– А где Вова? Вова где? – послышался голос Татьяны. И сразу же раздались тревожные возгласы, кто-то кого-то спрашивал, кто-то выскочил из купе. Татьяна бросилась в тамбур к проводнице.

– Стоп кран! – рявкнула она во весь голос. У проводницы вытянулось лицо. Влада застыла, прижавшись спиной к стене. «Отстал!» – подумала с ужасом. И сразу же увидела, как в противоположном конце вагона распахнулась дверь, появился Вовка, как ни в чем не бывало, вразвалочку, приблизился к Владе и подмигнул. Он прятал руку за спиной. Влада сразу же обратила внимание.

– Татьяна Ивановна, он здесь! – заверещали девчонки.

Бледная Татьяна мгновенно обрушилась на Вовку:

– Где ты был!?

– В тамбуре стоял, – ответил он со светлой улыбкой.

Татьяна даже растерялась:

– Курил, что ли?

– Что ты, мам, я же не курю.

– Смотри мне! – пригрозила она, но как-то не очень уверенно. Проводница хмуро посмотрела на Вовку, но промолчала. Когда все утихли и разбрелись по купе, Вовка с Серегой остались у окна, Влада слышала, как Вовка признался другу, что запрыгнул в соседний вагон уже на ходу поезда. А еще Влада увидела у него в руках несколько пыльных роз, наверное, в станционном палисаднике наломал, догадалась она. Интересно, для кого?

Ну конечно! Из первого купе появилась Олеська. Вовка оживился, подскочил к ней, сунул растрепанный букет.

– Ой! – Олеська картинно всплеснула руками. – Какая прелесть! Где ты их взял?

– Где взял, там больше нет, – отозвался довольный своей проделкой Вовка.

– Но что же я скажу Татьяне! – ахнула Олеська. – Она же сразу догадается и тебе попадет. Об этом Вовка точно не подумал, он растерянно потер себе лоб и оглянулся на Серегу.

– Хм, – отозвался тот, – ну, давай пока у нас в купе поставим, а потом как-нибудь незаметно передадим, Татьяна скоро забудет о том, что ты где-то пропадал и не станет связывать появление цветов и твое отсутствие.

– Только их надо в воду поставить, а то завянут, – всполошилась Олеська, – я сейчас, только бутылку возьму.

Она скрылась в купе. Вовка ждал ее, переминаясь с ноги на ногу. Влада хмуро наблюдала за ним, а Серега не отрываясь, смотрел на нее.

– Что же ты, Вовка, так и останешься в дураках? – насмешливо спросила Влада.

Он дернулся, взглянул на нее, скривил губы:

– А, ты об этом… – вспомнил он, – да ну, потом как-нибудь отыграюсь.

Влада заставила себя улыбнуться.

– Не отыграешься.

Появилась Олеська с пустой пластиковой бутылкой, и Вовка мгновенно забыл о Владе. Они ушли. А Влада, словно приросла к своему окну. «Так, так, так… розочки, цветочки, подвиги, значит, совершаем, во имя прекрасной дамы…» – думала она, ничего не видя вокруг. Между тем, Серега о чем-то спросил ее, она не расслышала. «Интересно, а чем же сейчас Женька занимается? Ей что, наплевать?».

– Влада, ты хоть расскажи о себе? Как ты вообще? – не отставала Серега.

– Никак, – отрезала Влада, оторвалась от окна и направилась в свое купе.

– Где пропадала? – обрадовалась Дашка.

– Да так, думала, – ответила она и полезла на верхнюю полку, всем своим видом показывая, что не склонна сейчас разговаривать. Дашка умница, она никогда не будет приставать. Забилась в уголок и пишет что-то. Влада посмотрела на нее с завистью. Ей иногда тоже хотелось что-нибудь эдакое написать: о любви и смерти… Почему она думает о смерти? Скорее всего потому, что не верит в нее. Для Влады жизнь и смерть вечно существуют рядом и перетекают друг в друга. Как птица Феникс, которая умирает и возрождается из пепла. А любовь – она где-то посередине, она и есть грань соприкосновения, высшая точка… Как-то так…

Но вот что странно, мыслей в голове много, но стоит только взять в руки ручку, как они – мысли, исчезают напрочь. В голове одна муть, неясные образы, обрывки. Влада вздохнула: погадать бы сейчас. Но достать сейчас гадальные карты, значит привлечь к себе внимание. Придется ждать до ночи.

В купе кроме них с Дашкой никого не было. Настя, видимо, сидела со взрослыми, а Катя убежала к девчонкам.

– Даш, ты любила когда-нибудь? – внезапно спросила Влада.

Даша подняла голову от своих записей, посмотрела удивленно, ее щеки покраснели, она быстро опустила ресницы, смутилась.

Но Влада и не подумала отступить.

– Скажи, – потребовала она, – это очень важно!

– Да, – тихо ответила Даша.

– И, как это было?

Даша еще ниже опустила голову, закрылась своим блокнотом, словно защищалась:

– Я…, я не знаю, прости, мне не хотелось бы об этом говорить, – взмолилась она.

– Я просто хотела посоветоваться, – буркнула Влада недовольно.

Даша встрепенулась, подняла голову: