Лилианна. Судьбе вопреки

– Что ты решила?

– Я… я согласна. Только не трогайте мою семью и… Себастьяна.

– После свадьбы мы уедем в Испанию и мне будет все равно, что здесь происходит.

– Неужели вас не волнует, что я ненавижу вас!? – в отчаянии спросила девушка.

– Стерпится, слюбиться. Мы просто будем жить под одной крышей. Это не плохая плата за богатство. Многие идут на преступления лишь бы добыть сотню фунтов, а тебе на блюдечке принесли состояние и упрашивают его взять. Хватит смотреть на жизнь сквозь розовую дымку. Только деньги позволят тебе занять достойное положение в обществе. С ними ты сможешь помочь тете, или выйдешь замуж за Себастьяна. Если он, конечно, тебя подождет, – спокойно посоветовал дон Диего.

Его будничный тон покоробил Лилианну. Он говорил так, как будто речь шла о чем-то мелком. «Сходи на рынок, купи картошку, не понравится – выкинешь, купишь морковку». Как можно на одну чашу весов ставить чистую светлую любовь Себастьяна, а на другую деньги? Но угроза для благополучия тети и дяди была реальной. Нет, все-таки девушка понимала, что не сможет отплатить черной неблагодарностью на всю их заботу и внимание. Вот если бы у нее были деньги. Хоть немного, что бы оплатить расходы на свадьбу.

– Вы говорили, что мой дед был человеком влиятельным и богатым. Но после его смерти мама практически ничего не получила. У меня есть еще родственники в Испании? – робко спросила Лилианна.

– Нет. Твой дед был последним в семье. Сына он потерял, с дочерью не общался. Тетка твоя умерла родами. Относительно английских родственников бабки я ничего не знаю. Дон Педро никогда о них не упоминал. Та трагедия сильно повлияла на его разум. Он сначала с головой ушел в религию, потом в благотворительность.

– Вы перечислили деяния моего деда как будто это что-то порочное, – возмутилась Лилианна.

– Излишняя благодетель часто становиться хуже небольших пороков. Помогать людям нужно с умом. А когда транжиришь все в впустую, бросая в грязные руки…

– Где вам понять благородство души! – съязвила девушка. Однако ее реплика испанца не задела.

– Он отдавал свои деньги старым проституткам, доживающим свой век при монастыре, сиротам, калекам, бродяжкам, праздно шатающимся по улицам. Он щедро одаривал всякие фонды, не понимая, что большая их часть оседает в чужих карманах. До голодных детей и стариков из этого мало что доходило.

– Так бывает всегда, – обронила Лилианна, вспоминая опыт отца.

– Нет. Если ты что-то делаешь, бери это в свои руки и делай хорошо или не начинай совсем. На его деньги можно было бы построить десяток школ или домов для сирот или помочь сотне конкретных людей. И в первую очередь, помочь своей дочери, или хотя бы простить ее и принять. Сладкие подачки не исправят черствого сердца.

– Вам видимо хорошо это известно.

– Возможно, ты права. Жизнь достаточно меня побила, что бы выбить из моей головы сентиментальную блажь. Что ты решила?

– Я выйду за вас замуж.

– Хорошо. Тебе продеться уехать со мной. В Испании строгие нравы. Ты должна будешь соблюдать традиции и правила этой страны, но я постараюсь не сильно докучать тебе своей компанией.

Лилианна сидела в темноте. Кровать в спальне мужа казалось просто огромной. Впрочем, девушку пугала не только кровать. Все в этой большой комнате было каким-то жутким, почти неживым. В камине ярко плясал огонь. Он отбрасывал причудливые блики на мебель. Дон Диего, привыкший к теплому климату своей страны, приказывал топить в любое время года. Лилианна просто задыхалась в этой душной комнате. Не смотря на то, что на ней была только легкая кружевная рубашка, лоб девушки покрылся испариной. Час назад молоденькая горничная сняла с новобрачной роскошное парчовое платье и подготовила хозяйку ко сну.

Дон Диего, как и обещал, лег спать на низкой кушетке в гостиной. Видимо ему было весьма удобно, так как уже через несколько минут Лилианна услышала его храп. Сама девушка так и не смогла сомкнуть глаз. События двух предыдущих дней раз за разом прокручивались у нее в голове. Если после разговора с доном Диего Лилианна еще надеялась что у нее получиться предупредить Себастьяна и у них еще что-нибудь когда-нибудь наладиться, то сейчас эта надежда окончательно покинула душу девушки.

На пороге церкви Лилианна так и не смогла подойти к одноглазому нищему, так как в это утро на службу их сопровождал сам дон Диего. Она лишь умоляющим взглядом посмотрела в глаза Себастьяна, проходя мимо. Если бы только девушка знала, чего будет стоить им этот брошенный недолгий взгляд.

Одно мгновение Себастьян видел перед собой тоненькую фигурку, спускавшуюся по лестнице. Рядом шел испанец, черной птицей нависая над испуганной девушкой. Лилианна смогла подарить молодому человеку лишь быстрый робкий взгляд. Но Лорд Майро успел прочитать в глазах любимой и отчаяние и тоску и печаль. Он не ведал о причинах побудивших девушку согласиться на брак и, конечно же, стал подозревать самое худшее. И чем ближе приближалась церемония, тем ужаснее представлялось Себастьяну жизнь Лилианны в доме будущего мужа. Он во что бы то ни стало, решил вызволить любимую из страшных когтей испанца. Решимость молодого человека множилась после того как он узнал о негативном отношении родственников Лилианны к ее браку.

Заручившись поддержкой лорда Сурье, Себастьян разработал дерзкий план. Он понимал, что даже в случае удачи, и он и Лилианна на многие годы будут отвергнуты светом, но согреваемый любовью молодой человек готов был на все, лишь бы девушка не досталась пожилому испанцу. Церемония проходила в одном из лондонских соборов, расположенных на севере столицы. Гостей было не много, хотя свадьба юной девушки со старым испанцем наделала много шума. Знатные матроны и праздно шатающиеся щеголи небрежно, как бы случайно прохаживались около церкви. Для них это был лишь бесплатный спектакль, в то время как для самих участников церемонии все это походило на трагедию. Не смотря на помощь лорда Сурье, Себастьян так и не смог увидеться с Лилианной, которая в нарушении всех традиций проживала в доме будущего мужа. Слишком уж хорошо ее охраняли прихвостни испанца. Даже карету с невестой сопровождали конные всадники. Тщательно подготовленный план Себастьяна рушился на глазах. Поняв, что время упущено и невеста уже стоит у алтаря, молодой лорд предпринял последнюю отчаянную попытку. Услышав традиционную фразу священника о том что «тот кто знает причины, препятствующие этому браку пусть говорит сейчас или молчит всегда» молодой человек вышел на красную дорожку.

– Я знаю подобные причины! – четко выкрикнул Себастьян.

– Кто вы? – спросил пожилой священник, с трудом перекрывая шум, поднявшийся в церкви.

– Я лорд Майро, сын маркиза де Шуази. Я утверждаю, что этот брак не может быть совершен, так как невесту силой принудили идти к алтарю. А это противоречит не только законам церкви, но и английским законам.

– Правда, ли это, дитя мое? Подтверждаете ли вы слова данного господина? – обратился служитель церкви к невесте.

Лилианна стояла ни жива ни мертва. У нее и в голову не пришло, что Себастьян может осмелиться на такое. При людный скандал. Она от всей души хотела броситься по узкому проходу к любимому человеку и уйти вместе с ним на глазах ошалевшей толпы. Но как она могла на такое осмелиться, когда крепкая рука дона Диего до боли сжала ее запястье. Девушка хорошо помнила их последний разговор с испанцем и его угрозы по отношению к дяде. Ее сердце рвалось вперед, но чувство долга останавливало на месте. Лицо Себастьяна покрывалось сероватой бледностью по мере того как затягивалось молчание невесты. Девушка стояла не в силах поднять глаза. Она слышала шепот, возгласы. Лишь когда молодой лорд повернулся, что бы уйти, девушка осмелилась на него посмотреть. Но лучше бы она этого не делала. На всю оставшуюся жизнь в ее память врезался его полный презрения взгляд. Лилианна не помнила, как она смогла выстоять до конца церемонии, как выдержала долгий банкет, на котором гости практически не разговаривали друг с другом. Еще тяжелей девушке было выдержать неприятную сцену с дядей. Когда сдержанный, тактичный лорд Сурье назвал ее дурой и трусихой, Лилианна потеряла дар речи. Ведь именно из-за него ей пришлось пойти на этот шаг. И вот вместо благодарности она получила лишь оскорбление, брошенное в лицо и поспешный уход родственников. Лишь Оливия пожелала ей быть счастливой и быстро ушла за отцом. Тетю Флору, шокированную происходящем увел сын, не позволив даже проститься с племянницей. Лилианна, сидя в огромной постели мужа, раз за разом прокручивала в голове события прошедшего дня. Девушка так и не смогла понять, чем она заслужила подобного отношения родственников.

Испания

Гасиенда

– Донья Лилианна, обед готов, пожалуйте к столу.

– Иду, Бетина, – откликнулась девушка, вытирая испачканные краской руки.

Вот уже почти год донья Лилианна Сальваро жила в Испании. Дон Диего тяжело перенес морское путешествие и дорогу по континенту. Единственное, на что надеялась Лилианна, это что воздух родины придаст ему силы, но, увы, ее надежды не оправдались. Дома дона Диего ждали неутешительные новости. За те полгода, что его не было в стране, произошли разительные перемены. Еще по дороге Лилианна узнала, что король Испании Карл IV был человеком добродушным, однако, неспособным к управлению. Он находился под влиянием своей умной, но безнравственной супруги, Марии-Луизы Пармской. Эта испанская королева прославилась на всю Европу своей распущенностью и расточительностью. Она вместе со своим любовником Годоем, герцогом Алькудия или как он называл себя «Князем мира», абсолютно расстроили государственное управление и финансы Испании. Однако терпение народа и знати, наконец, кончилось. На гасиенде с радостью встретили весть о свержении Годоя. Мать дона Диего происходила из королевского дома испанских Бурбонов. Дон Сальваро был не только близким родственником, но и другом Карла. Он лютой ненавистью ненавидел королеву и ее любовника. По случаю падения Годоя было открыто несколько бочек старого вина, которое даже сам хозяин оценил как превосходное. Однако это эйфория была недолгой. Уже 18 марта 1808 г. король был вынужден отречься от престола в пользу инфанта Фердинанда. Вскоре после этого Карл IV назовет свое отречение вынужденным и возьмет его обратно. В Байонну Фердинанд после долгих колебаний и переговоров отказывается в пользу отца от короны, а тот тотчас же передает свои права Наполеону. Дальше события приняли совсем уж неожиданный для испанцев поворот. Испанскую корону, минуя тысячелетнюю традицию, возложили на голову Жозефа Бонапарта, старшего брата Наполеона. Иосиф Бонапарт, король неаполитанский, в присутствии хунты испанских и американских представителей, 6 июля 1808 года был провозглашен королем Испании. Весть об этих событиях и о том, что 20 июля Иосиф торжественно въехал в Мадрид. Вызвали у дона Диего сильный приступ. Сначала у него отнялась левая рука и нога, стала невнятная речь, ухудшилась память, участились длительные судороги, которые заканчивались полным упадком сил.

Несколько месяцев лучшие врачи Испании толпились в доме. Они наладили речь и память, но, увы, не смогли поставить пожилого мужчину на ноги, у него полностью отказала нижняя часть тела. Дон Диего тяжело переживал свой недуг. Он и раньше не отличался мягкостью и тактичностью, а уж сейчас общаться с ним стало совершенно невыносимо. Те нежные чувства, которые мужчина до сих пор испытывал к Омелии, никак не перенеслись на их дочь. С женой дон Диего вел себя так же грубо, как со слугами. И если днем Лилианна старалась не попадаться мужу на глаза, то совместные ежедневные обеды стали для девушки пыткой. Любой ответ на его вопрос или молчание могло вызвать вспышку гнева хозяина. Дон Диего мог ни только не выбирая выражений, оскорбить молодую жену при людях, но и запустить в нее посудой или едой. Благо все это не долетало и до середины, длинного сервированного прислугой стола. Лилианна с ужасом вспоминала первые месяцы проведенные в доме мужа. Мама с детства обучала дочь испанскому языку и девушка этим весьма гордилась. Лишь переехав границу, Лилианна обнаружила, что ее знаний для разговора совсем недостаточно. Беглая испанская речь просто выбивала ее из калии. Мало того, что она никак не могла уловить суть разговора, но даже прислуга не всегда понимала требования новой госпожи. Привыкшая к почтительному отношению в Англии, девушка ни как не могла привыкнуть к насмешкам, которые осыпали ее не только муж и знатные соседи, но и собственные слуги. Похоже что бы она не делала, по их мнению она делала не так. Если она пыталась что-то сделать по дому, экономка с презрением отвергала ее помощь. Если она проводила весь день, не вылезая из комнаты, слуги тут же начинали шушукаться по поводу ее нелюдимости. Конечно, если бы сам хозяин дома относился к жене по-другому, слуги не смели бы так себя вести. Но лишь по прошествие года, в доме начали относиться к Лилианне не как к пришлой англичанке, а как к молодой, неопытной хозяйке большой усадьбы.

Первый год гасиенду почти не посещали соседи, так как нрав хозяина отпугнул даже самых верных из его друзей. И девушка была этому рада. В обществе высокомерных испанских грандов она чувствовала себя неуютно. А с их женами она никак не могла найти общий язык. Постепенно Лилианна привыкла к уединенной жизни в поместье, к неспешным пешим прогулкам к озеру или к быстрым скачкам по окрестным полям. Она любила лошадей, восхищаясь их норовом и статью. А еще Лилианна могла часами наблюдать, как повариха ловко готовит какие-нибудь вкусные блюда, острой испанской кухни. Старая Пахида с первых дней приняла хозяйку и каждый день подкармливала девушку не только свежей выпечкой, но и бесчисленным множеством всевозможных историй. Именно от нее Лилианна узнала о родителях дона Диего, о старшей сестре, несколько лет назад скончавшейся в монастыре, о соседях, о слугах и о многом другом. Но главное увлечение молодой женщины было не это. Уже несколько лет Лилианна с увлечением рисовала акварелью. Рисовала натюрморты, пейзажи, цветы, лошадей, делала зарисовки портретов слуг. Она упросила мужа отвести под мастерскую светлую комнату в западном крыле дома, которую сама обставляла, заказывая в городе мольберты, краски, инструменты и бумагу. Заметив, что у нее и в самом деле неплохо получается, дон Диего сам написал письмо одному из своих друзей, с просьбой прислать в поместье толкового и желательно не молодого учителя по рисованию. Уже через неделю в доме поселился Николо Франческо Лаццаро. Этот веселый старичок, стал настоящей отдушиной для молодой хозяйки. Пожилой мужчина был не только хорошим художником, но и завзятым путешественником, изъездившим половину мира. Он мог без умолку рассказывать о Европе, Франции, Польше и Австрии. О веселой Италии и холодной России. Он бывал даже в Китае и Африке, хотя мало кто этому верил. Сам художник происходил из знатной Венецианской семьи и, судя по покровителям, был известным в Европе портретистом.

– Донна Лилианна, хозяин приказал предупредить вас, о том, что вечером будут гости, – однажды к хозяйке с поклоном обратилась экономка.

Лилианна была удивлена подобной новостью. Уже несколько месяцев гасиенду ни кто не посещал. Девушке хватило полчаса, что бы привести себя в порядок и принарядиться. Узнав у экономки, что гостем является старинный приятель хозяина дон Айседор Карлеонэ, а приехал он прямиком из Мадрида, девушка призадумалась. Вряд ли это был визит вежливости. Лилианна с нетерпением заняла свое место за длинным, заставленным яствами столом. Дон Диего опаздывал. Это на него совсем не было похоже. Муж всегда уважал пунктуальность и требовал от слуг и жены неукоснительное соблюдение правил, особенно это касалось правил поведение за столом. Даже десятиминутное опоздание воспринималось им как личное оскорбление. Но сегодня хозяин опаздывал уже на час.

Девушка с тоской поглядывала на таявшее на глазах заливное. Шедевр Пахиды был непоправимо испорчен. Когда у Лилианны громко заурчало в животе, она даже подпрыгнула и в смущении обвела взглядом шеренгу из слуг. Во время ежедневных ужинов за столом прислуживали три-четыре человека, но сегодня в честь почетного гостя, их было чуть меньше десятка. И, похоже, они не меньше хозяйки были удивлены отсутствием хозяина. Но вот, наконец, высокие двери растворились и, пропуская гостя вперед в столовую ввезли дона Диего.

– Похоже, мы опоздали. Надеюсь не сильно, – вместо извинений произнес дон Диего, пока слуга подвозил его коляску к столу.

– Боюсь это моя вина, сеньора. Мы так увлеклись разговором, что напрочь забыли о времени. Лишь взглянув на часы, я ужаснулся нашей оплошности. Даже ради самых важных речей мужчины не должны заставлять себя ждать прекрасную даму в одиночестве, – с поклоном извинился за двоих гость.

Лилианна, отвыкшая от подобной галантности, улыбнулась и уже открыла рот что бы что-то ответить, но дон Диего грубо ее прервал.

– Хватит разглагольствовать, Айседор. После вашей пустой болтовни моя жена упадет в голодный обморок. Приступим, – кивнул хозяин и дал команду слугам к началу трапезы. – Кстати, простите за оплошность, я так и не представил вас друг другу. Лилианна, позволь представить тебе одного из моих самых старинных друзей, дона Айседора Карлеонэ барона фон Штамберг. А это Лилианна, моя жена.

После его слов девушка вспыхнула, она была обижена поведением мужа. Обычно так представляли лошадь или борзую собаку ну ни как не жену знатного человека. Похоже, дона Айседора тоже покоробило от подобной бестактности. Он с неодобрением посмотрел на хозяина, а потом перевел свой взгляд на его жену. Пожилому мужчине было жаль видеть румянец обиды на прелестном лице этой совсем юной девушки. Ведь она ни словом ни делом не заслужила подобного отношения. Хотя румянец очень шел к ее бледному лицу. Дон Айседор еще раз окинул взглядом хозяйку дома. Он конечно же слышал об этой странной женитьбе старого холостяка на совсем юной англичанке. Впрочем, дона Диего можно было понять. Донна Лилианна была очень мила. Черноволосая, зеленоглазая, с тонкими чертами лица и белой, полупрозрачной кожей. Возможно, классической красавицей ее назвать было сложно, но девушка была прелестна. К тому же она была скромна и явно робела перед мужем. Дону Айседору было неприятно видеть испуг и обиду в девичьих глазах, поэтому остальную часть вечера он потратил на то, что бы развеселить маленькую хозяйку этого большого дома.

С визита этого приятного галантного мужчины начались незаметные, но важные перемены. Некогда забытую всеми гасиенду стали посещать гости. Почти каждую неделю к дому подкатывала карета или двуколка или одинокий всадник. Знатные гости и не очень, пожилые и молодые. Как правило, мужчины, изредка женщины, обычно проводили на гасиенде день или два и уносились в ночь. Лилианна быстро вспомнила советы тети и стала радушной хозяйкой большого гостеприимного дома. Она практически не запоминала лица своих гостей, никогда ничего не спрашивала, не задавала лишних вопросов. Девушка интуитивно чувствовала что не принадлежит к этому таинственному, полускрытому миру, не хочет к нему принадлежать. Ей вполне хватало прогулок по парку, забот по хозяйству и конечно же рисования. Многие часы Лилианна проводила за мольбертом, в компании сеньора Лаццаро. Обязанности гостеприимной хозяйки были ей не в тягости, но, в общем-то, и не в радость, слишком уж неприглядный покров тайны окутывал эти визиты.

Однажды вечером дон Диего вызвал ее к себе. Его приказ удивил девушку. За последнее время хозяин дома стал относиться к жене ровнее, более уважительно, сдержано. Виной тому были не проснувшиеся теплые чувства к молодой женщине, а элементарная занятость. Голова дона Диего постоянно была чем-то забита. У него просто не было времени на мелкие придирки и склоки, да и вообще на какое бы то ни было общение с женой. Они встречались лишь за ужином, и чаще были не одни. Все это вполне устраивало Лилианну. Она до сих пор боялась мужа, и уж точно не находила его общество приятным. Просьбы посетить его спальню вызвало у девушке удивление и страх. Может она в чем-то провинилась? Но ее опасения были напрасны. Дон Диего ни только не был сердит на жену, но и впервые за все время ее похвалил:

– Лилианна, прошел уже год как ты живешь в Испании. Ты повзрослела, похорошела. Тебе было нелегко, но ты научилась быть настоящей хозяйкой большого дома. Все наши гости неизменно восхваляют твою сдержанность, твое трудолюбие. Мне это тоже нравиться в тебе. Ты не болтлива, не любопытна, однако образованна и мила. Что-то я уже забыл как следует говорить комплементы. Просто хочу сказать спасибо. Я никогда ничего тебе не дарил. Можешь выбрать что хочешь, – с улыбкой произнес дон Диего и тут же добавил. – В пределах разумного, конечно.

Впрочем, Лилианна и не собиралась требовать луну и звезды.

– Во время последнего приема дон Педро показывал гостям свою конюшню и новых жеребят. Мне очень понравилась двулетняя кобылка соловой масти. У нее… – начала было описывать понравившуюся лошадь девушка, но муж резко ее прервал.

– Я понял. Я поговорю с доном Педро и если мы сойдемся в цене кобыла будет твоя, – махнул рукой дон Диего.

Заметив, что муж уже утратил интерес к разговору, Лилианна поспешила выйти, аккуратно закрыв за собой дверь. Когда через день в стойло заводили новую лошадь, молодая хозяйка просто прыгала от радости. Впервые в жизни у нее появилось что-то свое. Раньше все ее вещи принадлежали сначала отцу, потом их покупала тетя, а сейчас муж. Дон Диего очень строго относился к выбору платьев и всего остального. Не оставляя девушке никакого права выбора. Конечно, умом Лилианна понимала, что у него отличный вкус, да и в тонкостях испанского туалета ей еще сложно было разобраться, но в душе ей очень хотелось чего-то своего. Хоть раз сделать собственный выбор. А теперь у нее была своя лошадь. Своя собственная лошадь.