Мертвые скажут правду

– Представляешь, мудак какой! – бушевала между тем Тамара. – Нет бы оставить тебе квартиру, машину и бизнес поделить, так он решил голову отрубить!

Квартира по брачному договору была записана на меня, как и машина. Володя владел маленькой полиграфией: открытки, календарики, плакаты. Когда во время кризиса ему пришлось влезть в долги, решено было переписать на меня недвижимое имущество, чтобы не отобрали в случае чего за неуплату. Причем, по контракту, никаких прав на это имущество при разводе муж не имел. А оставить все нажитое непосильным трудом жене… Нет, это точно не для Володи.

– Небось, он с этой шалавой на пару работал. – Тамара говорила уже потише, но с нескрываемым удовольствием. – Ты не вздумай ее покрывать!

– Он был один. – тихо ответила я.

– Да она страховала наверняка. Ладно, следствие разберется. – она немного помолчала. – Представляешь, он мне сказал, мол, ты ему позвонила, что едешь, он ждал полчаса, потом разволновался, начал тебе звонит, а телефон отключен! Я тоже возбудилась, перезваниваю – точно, отключен! Чуть умом не двинулась! А он снова звонит – Томочка, позвони мне на домашний телефон, мне кажется, он барахлит. Я, как дура, просьбу выполнила, а ему, видать, алиби было нужно! Ну, что он дома, когда ты пропала.

Она все тарахтела, не давая мне опомниться, подумать. Голова снова разболелась. И, когда через полчаса в палату пришел следователь, я честно рассказала о том, как муж пытался меня убить. Сколько раз потом я пожалела об этом!

* * *

– Лиза, клянусь… – я чуть не расплакалась от жалости, увидев Володю в маленькой комнатушке для свиданий. Осунувшийся, постаревший, он уже ничем не напоминал вальяжного бизнесмена средних лет. – Я не убивал пятерых женщин. Ты же меня знаешь… Я мухи не мог обидеть никогда. Я и тебя убить как следует не смог. Хотел голову разрубить, а в итоге стукнул даже не лезвием, а обухом… И духу не хватило еще раз стукнуть, для верности. – он судорожно выдохнул. – На меня просто повесили тех пропавших. И теперь будут судить, как маньяка.

– Наверное, мне не следовало тебя выдавать. – я все же заплакала, пытаясь скрыть слезы от молча наблюдавшего за нами надзирателя. – Но мне было так плохо… Володя, зачем ты хотел меня убить? Мы же всегда могли договориться. Я дала бы тебе развод.

– И отдала бы квартиру с машиной? – мрачно усмехнулся он в ответ. – А ведь они мои. Если по-честному, конечно. Все на мои деньги куплено. Ты не работала ни дня.

Я молча смотрела на него, сдерживая слезы. Да, я не работала. Сначала воспитывала сына, потом пыталась устроиться на работу, но кому я была нужна со своим дипломом филфака? Конечно, я могла, как Тамарка, плюнуть на диплом и пойти на базар торговать пуховиками. Возможно, это неправильно – то, что я жила на иждивении мужа. Но ведь Володя тоже молчал! Он ни разу ни словом, ни взглядом не дал мне понять, что его что-то не устраивает! А теперь, похоже, он вовсе не чувствует за собой вины. Зато виноватой чувствую себя я…

– Леся живет в общаге, в комнате, где еще пять девушек. Ты полагаешь, нам следовало поселиться там?

– Купили бы квартиру в кредит. – против воли я втянулась в дурацкий спор.

– Не дали бы мне кредит. – он помотал головой. – Ты просто не знаешь. У меня одни долги, а доходов нет.

– А Леся об этом знает? – вырвалось у меня.

– Леся? – он улыбнулся и посмотрел мне в глаза. – Ты тоже думаешь, она из-за денег? Мне говорили такое. Так вот – я вам всем не верю. Это ты из-за денег. А она – любит.

– Ладно, мы не о том говорим. – выдавила я. – Мне жаль, что так получилось… Но что теперь делать-то?

– Продай машину. – он нагнулся ко мне и заговорил быстрым, горячим шепотом. – Она тебе все равно не нужна. Заплати следователю. Найми адвоката. Докажи, что я не убивал тех девушек! Я только тебя пытался убить, и то не смог!

– Володя, я продам машину, и адвоката найму. – вздохнула я. – Но это все, что в моих силах.

– Меня тебе не жаль, верно? – его кривая улыбка напугала меня больше, чем прямые угрозы. – Может, ты и права. Но подумай о Тоше.

– А что с Тошей? – испугалась я.

– Если меня осудят как маньяка… Он же будет жить с этим клеймом! Сын Клементьева будет звучать почти как сын Чикатилло! Ты хочешь для него такой судьбы?

Я невольно ахнула.

– И учти. – Володя планомерно добивал меня. – Скрыться ему не удастся. В век Интернета вся информация отыскивается моментально. Даже если он сменит страну, фамилию, имя – все равно в нужный момент это всплывет – он сын маньяка!

Глава 4

Англия, 1916 год, сентябрь

Сэр Артур Конан Дойл с газовым фонарем в руке придирчиво обошел небольшую пустую темную комнату с одиноко стоявшим в центре стулом. Такие комнатки обычно занимала прислуга. Прозрачный тюль на окошке развевал ветерок. Сэр Дойл подошел к окну и выглянул во двор. Внизу виднелась клумба с роскошными розами, и ему даже показалось, что их аромат долетает до мрачной комнатки на третьем этаже. Сэр Крукс подошел вплотную, дотронулся до его плеча и жестом указал на стул:

– Сегодня вы сами убедитесь – неведомый мир рядом, нам остается только пошире распахнуть глаза…

– Вы привяжете девочку к стулу? Но у нее затекут руки и ноги. – с недовольным видом сказал Дойл. – Как можно подвергать юное создание таким мукам?

– Артур, я помню, что вы врач. – ехидно улыбнулся Уильям. – С медицинской точки зрения вы абсолютно правы. Но вы забываете, что мы имеем дело с необычным феноменом. Флоренс не почувствует ни малейшим неудобств. Во время сеанса она вообще ничего не чувствует. Ее тело – лишь пустая оболочка, в которой не остается души.

– Куда же она исчезнет, ее душа? – сэр Артур слегка побледнел.

– Не знаю. – грустно сказал Уильям Крукс. – Но на смену ей придет другая девушка. Та, которой давно нет в живых. Вы сами это увидите.

В комнату вошла хорошенькая девушка с пушистыми темными, почти черными локонами, в пышном белом платье, оттенявшем смуглую кожу, и очень веселая. Легкая полнота совсем ее не портила, а даже придавала дополнительный шарм.

– Вили… Ой, сэр Уильям, я готова!

– Фло, садитесь на стул. – отечески улыбнулся Уильям Крукс. – Скажите, вы же не чувствуете боли после сеанса?

– Боли? – удивилась девушка. – Нет, конечно. Только легкую грусть, словно рассталась с подругой надолго. А разве должно болеть?

– Нет, дитя мое. – улыбка сэра Уильяма стала еще шире. – Я просто внезапно разволновался.

Девушка села на стул и прижалась к спинке. Крукс повернулся к Дойлю и протянул ему моток прочной бельевой веревки:

– Артур, привяжите ее сами.

– Нет-нет, я вам полностью доверяю! – попытался было отказаться тот, но физик был настойчив:

– Артур, вам придется выступать в мою защиту перед тысячами недоверчивых. Я хочу, чтобы эксперимент был абсолютно достоверным. Согласитесь, вы и сами не верите в медиумов… Нет-нет, не отрицайте! Вы благородный человек, но вы слишком верите в материальность нашего мира. Но я хочу, чтобы вы были убеждены так же, как я. Или доказали бы, что я жестоко обманываюсь.

С некоторым колебанием сэр Дойл взяли моток и начал неловко приматывать девушку с стулу. Он старался, чтобы веревка не врезалась в тело, и чтобы она могла хоть немного шевелить ногами. Наконец, Флоренс была надежно зафиксирована, и Дойл с некоторым смущением повернулся к Круксу:

– Готово. Что дальше?

– Идемте, мой друг. – Крукс выпустил товарища из комнаты, вышел следом и запер дверь на ключ. – Сейчас мы с вами увидим необыкновенное.

В большой зале уже сидели глубоко беременная леди Крукс, леди Дойл и несколько сторонних наблюдателей с блокнотами и фотоаппаратами. Верхнее освещение было выключено, но огонь в камине горел ярко, а на стенах горели матовые светильники. Никто не переговаривался и не переглядывался, все глаза были устремлены на дверь, через которую вошли ученый и писатель.

Дойл уселся поближе к двери и тоже замер. Наступила такая тишина, что вдруг заискрившееся полено в камине показалось громом салюта. Дверь неслышно отворилась, и в нее вошла девушка.

В первый момент Дойлу показалось, что это все та же Флоренс, которую он только что оставил в темной комнате. На ней было все то же белое платье, но теперь оно не закрывало ей лодыжки. Девушка была намного выше Флоренс, хотя каблуков на ее простых белых туфельках Дойл не заметил.

Вошедшая сделала пару робких шагов и остановилась вблизи Дойля. С некоторым трепетом он присмотрелся: волосы девушки показались ему светлыми, почти рыжими. Они обрамляли бледное лицо с тонкими чертами лица, смутно напоминающего круглое личико Флоренс, но… Сэр Дойл мог бы поклясться, что в темной комнате оставалась не она.

– Кэти, это ты? – ласково спросил, вернее, прошептал Уильям Крукс.

– Да, я наконец-то пришла… Почему ты не вызывал меня так долго? – призрак говорил тихим мелодичным голосом, совсем не напоминавшим звонкий голосок Флоренс. – Мне так холодно там… И я не хочу общаться с отцом. Я не люблю его воспоминания. Я боюсь повешенных и утопленных. Они приходят к нам, пытаются говорить со мной… Но я не хочу быть с ними. Я хочу быть здесь, где тепло, где все такие милые…