Голос металла

– Да ну?! – очередной круг по кузнице. – Так поторопись! Или я тебя самого сварю, зажарю и на мелкие кусочки порежу!

– Ну… я х… хотел…

Вальхем умолк, внезапно осознав, что у него нет внятного ответа на поставленный ребром вопрос. Он знал, чувствовал, что нужно делать, какие ингредиенты взять, в каких пропорциях смешать, до какой температуры нагреть… Но при этом сам Вальхем не имел ни малейшего понятия, в чем смысл данных манипуляций, и что именно он рассчитывает получить в конечном итоге. У него даже слов подходящих не имелось, чтобы хоть как-то описать свои ощущения и внятно донести их до окружающих.

Так и сегодня. Он нисколько не сомневался, что его усилия непременно приведут к нужному результату, но вот к какому – оставалось загадкой и для него самого. Именно поэтому он был просто обязан воплотить свои смутные фантазии в реальность, поскольку иначе раздирающий его мозг внутренний зуд просто свел бы парня с ума.

Ответ на все вопросы сейчас держал в руке разгневанный Торп, но приближаться к находящемуся в таком взвинченном состоянии отчима представлялось небезопасным для жизни.

– Ну? – нетерпеливо прорычал тот.

– Э-м-м-м…

– Что у вас тут опять стряслось? – в приоткрывшуюся дверь заглянула мать, и Вальхем, воспользовавшись моментом, метнулся вперед. Он нырнул под стол, прошмыгнул у кузнеца под самым носом и пулей вылетел на улицу.

– Поймаю – уши оторву! – крикнул ему вслед Торп, но преследовать мальчишку не стал. И так на пререкания кучу времени потратили, а еще товар теперь заново упаковывать надо…

– И почему у вас тут так уксусом воняет? – Хелема потянула носом воздух и поморщилась.

– Этот мелкий пакостник, похоже, совсем ольханулся! – кузнец взял тряпку и принялся оттирать испорченное лезвие. – Нож замариновать пытался, представляешь?!

– Очередной эксперимент? – женщина подошла ближе и заглянула в стоящую на огне и еще побулькивающую кастрюльку.

– Понятия не имею! – раздраженно отозвался Торп, рассматривая покрытый разводами металл.

Стороннему наблюдателю могло показаться, что они препираются и срывают недовольство друг на друге, но в действительности манера разговаривать на повышенных тонах просто вошла у них в привычку. Иначе как перекричать постоянный лязг обрабатываемого железа, от которого сам Торп уже давно был туговат на ухо.

– Мне кажется, что ты слишком суров с ним, – Хелема присела на табурет и начала заворачивать в бумагу разбросанные по столу ножи, – он же всегда старается сделать как лучше.

– Пф!

– Да ты сам вспомни! Ведь все его прошлые идеи в результате оказались вполне стоящими! Ты же не раз это говорил! Почему обязательно нужно каждый его новый опыт раз за разом встречать в штыки? Кричать на парня, кулаками размахивать…

– Ну да, случались у него иногда и дельные мысли, – неохотно согласился кузнец и продемонстрировал Хелеме несчастный инструмент, – но зачем нож-то в уксусе варить?!

Махнув рукой, он только вздохнул и отошел к шкафу за банкой со шлифовальной пастой. Подхватив немного пасты на кожаный лоскут, Торп принялся тереть лезвие, в тщетной попытке избавиться от серых разводов и пятен.

Однако, несмотря на все его усилия, восстановить первоначальную чистоту стали никак не удавалось. Уксус успел довольно глубоко въесться в железо и теперь, чтобы очистить поверхность, придется воспользоваться шлифовальным камнем, но сейчас на это уже не оставалось времени. Торп снова вздохнул и продемонстрировал супруге результаты чудачеств ее отпрыска.

– Вот, видишь, что он наделал? Кто теперь у меня такое безобразие купит?

Хелема взяла нож в руки и поднесла к свету, чтобы получше его рассмотреть. Его некогда чистое и гладкое отполированное лезвие теперь все оказалось покрыто вязью светло-серых разводов, которые струились, переплетались друг с другом, закручивались в петли, образуя причудливый хаотичный узор.

– Занятно… – протянула она, приподняв одну бровь.

– Что? – непонимающе нахмурился кузнец, ожидавший совсем иной реакции. Он даже подумал, что ему послышалось.

– Интересно смотрится, – жена протянула ему нож. – Как будто он сделан из какого-то железного дерева. Слои, прожилки, сучки и все в этом роде. Разве нет?

– Ты думаешь?

Торп еще раз присмотрелся к клинку, над которым экспериментировал его пасынок, попытавшись взглянуть на результат свежим взглядом. Выглядел он и впрямь необычно. Вполне возможно, такой эффект был вызван сочетанием слоев разных сортов железа, которые они с Вальхемом проковывали, по несколько раз складывая получившуюся заготовку. А уксусная ванна просто проявила их чередование, сделав эти тонкие слои видимыми.

Кузнец задумчиво поскреб бороду.

В охоте на клиента важна каждая мелочь, и любая необычная черта, уникальная деталь, изюминка предлагаемой продукции вполне может склонить его выбор в твою сторону. Обычными ножами никого особо не удивишь – инструмент он и есть инструмент, но вот такое узорчатое лезвие вполне можно подавать как изысканный аксессуар. Тем более, что ни у кого другого ничего подобного и в помине нет.

Настроение у Торпа заметно улучшилось, и он, довольно хмыкнув, завернул нож в бумагу и положил в мешок к остальным.

– Ладно, – заключил он, – давай попробуем. Последнее слово все равно остается за покупателями, посмотрим, что они скажут.

– Вот видишь! – Хелема тоже повеселела. – Я же всегда тебе говорила, что Валик плохого не предложит. А ты, вместо того, чтобы сперва спокойно выслушать его и разобраться, сразу же начинаешь на него орать, ногами топать. Ты так только отобьешь у него тягу к кузнечному делу. Кто тебе на старости лет помогать-то будет?

– Отобьешь у него, как же! Будь его воля, так он бы тут, прямо на верстаке и ночевал бы, вечером Вальку из кузни буквально метлой выгонять приходится. Так что ничего с ним не сделается, он парень отходчивый.

– Но это же не повод постоянно на него срываться! Я не жду, что ты снизойдешь до извинений, но хоть намекнуть-то ему, что зла не держишь, ты можешь. Быть может в следующий раз он не станет экспериментировать тайком, а обсудит свои идеи с тобой. Если бы вы с ним обговорили все заранее, то и скандала бы не случилось.

– Ха! И как, по-твоему, я должен был отреагировать на его гипотетическое предложение сварить новенький нож в уксусе? – Торп кивнул на воняющую кастрюлю.

– Но красиво же получилось, согласись.

– Посмотрим, – буркнул Торп и подхватил с пола собранные мешки с товаром, – а сейчас мне на ярмарку пора. И так засиделся. Караван скоро прибудет, и там, небось, все лучшие места уже заняты.

Кузнец шагнул к двери, но на пороге остановился, как будто о чем-то вспомнив. Он обернулся и бросил взгляд на уже затухающий горн и на стоящую рядом на столе пустую бутыль.

– Слушай, – окликнул он супругу, – а у тебя дома еще уксус остался?

* * *

Перемахнув через забор, Вальхем нырнул в придорожные кусты. Он нисколько не сомневался, что отчим не станет его преследовать, просто сейчас ему хотелось оказаться как можно дальше и от него, и от кузницы, а заодно и от всех людей на свете.

Мальчишку душили слезы, и он, будучи не в силах долее сдерживать застрявший в горле ком, все же расплакался, вытирая мокрые щеки перепачканным в саже рукавом.

Ну почему, почему его никто не понимает?! Ни Торп, ни соседская ребятня, ни мать, хоть она ему и сочувствует, никто! Кто и за что обрек его на эту изощренную пытку, наполнив несчастную голову множеством образов, ощущений, идей, для выражения которых просто не существует необходимых слов?! За что?! Вальхема буквально разъедал изнутри постоянный зуд, желание что-то попробовать, что-то сделать. Он и сам не знал, что получится в итоге, не имел ни малейшего понятия, какой результат собирается получить, но не попытаться не мог.

За свои изыскания парень то и дело получал от отчима на орехи, но звонкие затрещины были не в силах заглушить тот внутренний зов, что ревел у него в голове. А среди других мальчишек несчастный Вальхем служил мишенью для постоянных насмешек, порой весьма болезненных и обидных.

В итоге, замкнувшись в своих сумбурных и путаных мыслях, он все больше отстранялся от окружающих и уже начинал подозревать, что потихоньку сходит с ума. Мать, конечно, пыталась как-то приободрить сына, смягчить те удары судьбы, что обрушивались на него со всех сторон, но и в ее глазах Вальхем то и дело встречал печальное отражение своих собственных мыслей. Да и кого обрадует осознание того простого и очевидного факта, что его ребенок – псих?

После непродолжительного бесцельного блуждания по лесу ноги Вальхема взяли курс обратно в сторону поселка, хоть он пока еще не решил, что собирается делать дальше. Парня тянуло в кузницу, уж очень хотелось взглянуть на результат своего последнего эксперимента, но еще звеневшее в ушах эхо отчимовских ругательств слегка охлаждало его пыл.

Кроме того, Торп, должно быть, уже укатил на ярмарку и тот самый нож тоже, скорей всего, забрал с собой. Так что тут оставалось только надеяться, что мать расскажет, что же там получилось в итоге. А если выяснится, что задумка была стоящей, то и сам кузнец обязательно предложит повторить.

В общем, никакого смысла торопиться домой Вальхем не видел, а потому, сунув в рот соломинку, взобрался на тянущуюся вдоль дороги изгородь, чтобы немного передохнуть. Прислонившись к столбу, он подставил лицо уже достаточно высоко поднявшемуся солнцу и принялся строить планы на дальнейшие опыты…

– Эй, Валька, привет!

От неожиданности Вальхем вздрогнул и едва не свалился с перекладины. Судя по всему, он успел задремать. Проснулся-то сегодня рано…