Преступления против мира и безопасности человечества

2.2. Международное уголовное право и преступления против мира и безопасности человечества по уголовному праву зарубежных государств

В конституционном праве зарубежных государств также общепризнанным является приоритет норм международного права над внутренним законодательством. Следовательно, уголовное законодательство этих государств в качестве источника имеет нормы международного уголовного права.

В странах континентального права обычным юридическим правилом считается включение во внутреннюю правовую систему вступивших для этих государств в силу международных договоров и обязательств.

Например, ст. 25 Конституции Федеративной Республики Германии устанавливает, что «общепризнанные нормы международного права являются составной частью федерального права», а также «они имеют преимущество перед законами и порождают права и обязанности непосредственно для лиц, проживающих на территории Федерации».[27 - Федеративная Республика Германия. Конституция и законодательные акты. М., 1991. С. 34.]

Подобное предписание содержится в ст. 96 Конституции Испании: «Законно заключенные и официально опубликованные в Испании международные договоры составляют часть ее внутреннего законодательства».[28 - Испания. Конституция и законодательные акты. М., 1982. С. 63.]

Наиболее четкая регламентация применения норм международного права как источников внутреннего законодательства характерна для Конституции Франции (ст. 55): «Договоры или соглашения, должным образом ратифицированные и одобренные, имеют силу, превышающую силу внутренних законов, с момента опубликования при условии применения каждого соглашения или договора другой стороной».[29 - Французская Республика. Конституция и законодательные акты. М., 1989. С. 43.]

В странах системы общего права также существуют конституционные установления о том, что международное право является составной частью внутренней правовой системы.

Так, английская правовая доктрина обычно исходит из признания «существования общего согласия о том, что… международное право является частью права Англии». Более того, «все права, полномочия, обязательства, ответственность и ограничения, которые устанавливаются Договорами или возникают из них… должны применяться в Соединенном Королевстве без последующих законодательных актов и быть включены в его право».[30 - Уолкер Р. Английская судебная система. М., 1980. С. 78.]

Такой международно-правовой документ в английской правовой доктрине получил название «самоисполнимого договора».

Однако применение во внутренней уголовной юрисдикции Англии и других стран общего права «самоисполнимого договора» на деле происходит несколько по-другому. Согласно наиболее распространенной доктринальной позиции, предоставление права определять, является ли международная норма частью права Англии, отдано английскому суду.[31 - Waldock H. General courts on public international law // Records of Courts. Vol. 1. 1962. P. 129.]

Такая позиция вызывает нарекания со стороны самих английских юристов, считающих, что национальный правоприменитель не может произвольно решать, является ли международный договор обязательным для Англии или нет, – только в этом случае «Великобритания снова войдет в круг государств, следующих международным стандартам свобод и справедливости».[32 - Бингем Т. Х. Европейская конвенция о правах человека: время инкорпорации // Правозащитник. 1996. № 4. С. 27.]

Практика применения международного права в национальной уголовной юрисдикции характерна в настоящее время не только для Великобритании, но и для других стран общего права, в том числе США.

Например, согласно разделу 2 ст. 6 Конституции США, «договоры, которые заключены или будут заключены Соединенными Штатами, являются верховным правом страны».[33 - Соединенные Штаты Америки. Конституция и законодательные акты. М., 1993. С. 8–9.] Казалось бы, провозглашение приоритета норм международного права Основным Законом Соединенных Штатов предполагает их непосредственное или имплементированное действие на территории США. Причем первый вариант относится как раз к действию «самоисполнимого договора», не нуждающегося в «утверждении» внутренним законодателем.

Но правоприменитель почти всех стран общего права не признает практики действия «самоисполнимого договора» и требует имплементации последнего в национальное право государства. Так, Л. Хенкин прямо утверждает, что «многие, может быть большинство международных обязательств США… рассматриваются как “несамоисполнимые” и должны включаться во внутреннее право через законодательство или акт исполнительных органов, а потому… это уже не договор, а имплементирующий акт, который является правом страны».[34 - Henkin L. Essays on the Development of International Legal Order. Leyden, 1980. P. 107.]

Тем не менее отметим, что в странах общего права наметилась тенденция нормативного (статутного) установления преступности деяний, направленных против мира и безопасности человечества, без издания адекватных судебных прецедентов. Так, в Великобритании в 1969 г. был принят Закон о геноциде (Genocide Act), полностью воспроизведший положения ст. II Конвенции о геноциде и установивший минимальный размер наказания в 14 лет тюремного заключения вне зависимости от наличия жертв геноцида.[35 - Smith J. C. Criminal Law. 10

edition. London, 2002. P. 409.]

Сенат США, который, одобряя в 1986 г. Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, заявил, что Конвенция не является в США «самоисполнимой», как и другие подписанные США международные соглашения.[36 - American Journal of International Law. Vol. 80. № 3. 1986. P. 612–622. – Кстати, Конвенция о геноциде была ратифицирована Сенатом США почти через сорок лет после ее подписания Соединенными Штатами.] Вследствие этого в разделе 18 «Преступления и уголовный процесс» Свода законов США появилась глава 50А «Геноцид», воспроизводящая текст соответствующих статей Конвенции о геноциде.

Основываясь на изложенных рассуждениях и примерах, мы можем утверждать, что нормы международного уголовного права в целом (и о преступлениях против мира и безопасности человечества, в частности) можно расценивать в качестве прямых источников внутреннего уголовного права зарубежных государств.

Тем не менее в странах с различными системами внутреннего права сохраняются определенные различия в решении вопроса о том, каким образом международно-правовые нормы становятся источниками уголовного права. То есть разница состоит не в принципе признания международного права источником права национального, а в способах воздействия (влияния) международно-правовых норм на положения национальных уголовных законов.

Как уже подчеркивалось, в странах континентального права обычным юридическим правилом считается включение во внутреннюю правовую систему вступивших для этих государств в силу международных договоров и обязательств. При этом международно-правовая норма может действовать непосредственно, но чаще она имплементируется в национальное уголовное законодательство.

В странах общего права такой способ действия международного акта уголовно-правового характера, как его непосредственное применение на территории этих государств, обычно исключается. Норма международного права может являться источником уголовного права только при ее имплементации в национальное уголовное законодательство стран общего права. При этом большое (если не большее) значение имеет имплементация международно-правового предписания не столько в статутное право, сколько в судебный прецедент.

Концепция современного уголовного права большинства стран континентальной системы права базируется на идеях примата общечеловеческих ценностей (фактически – международных) над национальными, а следовательно, подчинения национальных правовых систем праву мирового сообщества. К числу отличительных признаков правового государства западные политики и юристы относят не только верховенство закона, но и его соответствие международному праву.[37 - См.: Боботов С. В., Васильев Д. И. Французская модель правового государства // Советское государство и право. 1990. № 11. С. 105–112.] Несомненно, это в равной мере касается всего отраслевого законодательства развитых стран, в том числе и уголовного.

Действительно, в новейшем уголовном законодательстве европейских стран эти положения получили непосредственное закрепление.

Франция. Концептуальной идеей нового УК Франции является принцип примата международного права над внутригосударственным.[38 - Крылова Н. Е. Основные черты нового Уголовного кодекса Франции. М., 1996. С. 15.] Международно-правовые нормы стали источниками французского уголовного закона в силу их имплементации во внутреннее законодательство. Причем, как правило, она происходила путем имплементации международной нормы, т. е. ее адаптации в соответствии с национальными особенностями. Такая адаптация нередко носит своеобразный расширительный характер по сравнению с нормой международного договора.

Так, например, УК Франции в книге II «О преступлениях и проступках против человека» содержит раздел I «О преступлениях против человечества», в котором расположена глава I «О геноциде». Статья 211–1 данной главы говорит о том, что «являются геноцидом действия, осуществляемые во исполнение согласованного плана, имеющего целью полное или частичное уничтожение какой-либо национальной, этнической, расовой или религиозной группы или группы, определенной на основе любого другого произвольного критерия, по совершению или принуждению к совершению, в отношении членов этой группы, одного из следующих действий: умышленное посягательство на жизнь; тяжелое посягательство на физическую или психическую неприкосновенность; установление таких условий существования, которые влекут полное или частичное уничтожение группы; меры, направленные на снижение рождаемости; насильственное перемещение детей».[39 - Новый уголовный кодекс Франции. М., 1993. С. 56–57.]

Нормы международного права говорят о совершении указанных действий только в отношении «национальной, этнической, расовой или религиозной группы». Данный перечень является, по смыслу нормы, исчерпывающим. В то же время УК Франции допускает совершение таких действий также в отношении «группы, определенной на основе любого другого произвольного критерия».

На наш взгляд, такое понимание геноцида в УК Франции носит расширительный характер по отношению к нормам международного права.

Далее, в УК Франции в связи с подписанием ряда международных соглашений впервые включены нормы о преступлениях против человечества, в том числе о военных преступлениях. Например, ст. 212–1, 212–2 УК Франции в соответствии с положениями Женевских конвенций устанавливают ответственность за такие преступления, как: депортация; обращение в рабство; массовое и систематическое осуществление смертной казни без суда; похищение людей, за которым следует их исчезновение; пытки или акты жестокости, совершенные по политическим, расовым или религиозным мотивам и организованные во исполнение обдуманного плана против группы гражданского населения.

При этом наиболее строго (только пожизненным заточением) караются данные деяния, если они совершены во время войны «против тех, кто борется с идеологической системой, во имя которой совершены преступления против человечества».

Выгодной особенностью французского уголовного закона является возможность наступления ответственности за указанные преступления не только физических, но и юридических лиц (ст. 213–3).

В то же время УК Франции в ряде случаев прямо заимствует то или иное положение из норм международного права. Так, например, определение пытки (ст. 222–6) полностью соответствует ст. 1 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г.

Однако в УК Франции имеется ряд законодательных пробелов, связанных с регламентацией военных преступлений, в частности – наемничества. В книге IV «О преступлениях и проступках против нации, государства и общественного порядка» содержится глава II «О других посягательствах на институты Республики или на неприкосновенность национальной территории». Эта глава включает отдел 3 «О захвате командования, наборе вооруженных сил и подстрекательстве к незаконному самовооружению», где помещены две статьи, имеющие непосредственное отношение к наемничеству.

Статья 412–7 гласит: «Наказывается… набор вооруженных сил без приказа или без разрешения законных властей».

В данной норме бесспорно речь идет о вербовке лиц для создания вооруженных сил. Однако законодатель не указывает на гражданство и на место постоянного проживания набираемых лиц в качестве обязательных признаков указанного состава. Логично предположить, что такими лицами могут быть как граждане Франции или лица, постоянно проживающие на ее территории, так и лица, не являющиеся гражданами Франции и не проживающие постоянно на ее территории. Следствием такого предположения становится утверждение о том, что вторая категория лиц является наемниками, а сама норма в части регламентирует один из составов наемничества.

Еще одной нормой, относящейся к наемничеству, является ст. 413–1. Она содержится в отделе 1 «О посягательствах на безопасность вооруженных сил и на охранные зоны оборонного назначения» главы III «О других посягательствах на национальную оборону». В статье говорится: «Осуществляемое с целью нанести ущерб национальной обороне, подстрекательство военных, относящихся к французским вооруженным силам, к переходу на службу иностранного государства – наказывается…»

Указанная статья конкретизирует состав наемников – только военные, относящиеся к французским вооруженным силам. Следовательно, для признания данного преступления наемничеством необходимо, чтобы этих лиц набирали для участия в вооруженном конфликте, участницей которого Франция не является. Ущерб национальной обороне может заключаться и в отсутствии данных военных в составе вооруженных сил Франции. Совокупность трех вышеназванных статей и образует (с рядом допущений) регламентацию уголовной ответственности за наемничество во Франции.

Германия. Выгодной особенностью германского уголовного закона является прямое указание в его тексте на то, что «международные Конвенции» имеют преимущественную силу перед национальным законодательством – т. е. конституционное предписание о приоритете норм международного права, по существу, продублировано в самом уголовном законодательстве.

Анализ Особенной части УК Германии также позволяет сделать вывод об имплементации норм международного права о преступлениях против мира и безопасности человечества. Нередко при имплементации нормы международного права в Германии принимается специальный закон о выполнении того или иного международного акта уголовно-правового характера.

В соответствии с международным уголовным правом в раздел 16 УК Германии «Преступные деяния против жизни» был включен § 220а «Геноцид» следующего содержания: «(1) Кто с целью уничтожения полностью или частично национальной, расовой, религиозной или отличающейся своими традициями общности: убивает представителя этой общности; причиняет представителям этой общности тяжелый физический или моральный вред…; ставит эту общность людей в такие жизненные условия, которые могут вызвать физическое уничтожение этой общности полностью или частично; предпринимает меры, направленные на то, чтобы предотвратить рождаемость в данной общности; насильственно перемещает детей данной общности в другие общности – наказывается…»[40 - Уголовный кодекс ФРГ. М., 1996. С. 134.]

Нетрудно заметить, что смысловое содержание данной нормы практически полностью совпадает с международно-правовой нормой о геноциде. Особенностью германского уголовного закона является то, что состав геноцида носит не просто формально-материальный характер с точки зрения объективной стороны. В качестве одного из последствий, указанных в диспозиции § 220а УК ФРГ, предусмотрено причинение тяжкого морального вреда представителям той или иной демографической общности. Видимо, это связано с особой оценкой актов геноцида в немецком обществе, где в годы Второй мировой войны геноцид еврейского населения стал одним из основных направлений государственной политики третьего рейха. Покаяние – вот что свойственно германской нации: недаром немецкий уголовный закон при регламентации уголовной ответственности за рассматриваемое преступление как бы «завышает планку» при определении преступности актов геноцида.

Германия, ставшая инициатором двух мировых войн, закрепила в своем уголовном законодательстве преступность как подготовки агрессивной войны, так и подстрекательства к агрессивной войне (§§ 80–80а). Особо подчеркнем, что в немецком УК подготовка агрессивной войны является преступлением, если в такой войне «должна будет участвовать» Германия, так как это деяние «создает опасность войны» для самой Германии.

Наконец, УК ФРГ предусматривает целый ряд преступлений, составляющих нападение на лиц, пользующихся международной защитой. Так, в § 102 говорится о посягательстве на жизнь или здоровье главы зарубежного государства, члена его правительства или аккредитованного на территории Германии главы иностранного дипломатического представительства, если лицо, подвергшееся нападению, находилось в официальном качестве на территории Германии. А в § 103 устанавливается преступность «словесного нападения», т. е. оскорбления указанных лиц.

Испания. Раздел XXIV нового УК Испании («Преступления против международного сообщества») содержит целую систему преступлений против мира и безопасности человечества.

Так, в главе II «О геноциде» расположена соответствующая норма, полностью дублирующая положения Конвенции о геноциде.[41 - Уголовный кодекс Испании. М., 1998. С. 183.] Особенность УК Испании – прямое указание в национальной норме на то, что в качестве преступления геноцида должно расцениваться хотя бы однократное убийство или причинение вреда здоровью представителя той или иной демографической общности, совершенное с целью полного или частичного уничтожения такой общности. Таким образом, в УК Испании наиболее четко сконструирован такой материальный признак состава геноцида, как «убийство или причинение тяжких телесных повреждений», – для юридической квалификации по названной норме достаточно хотя бы однократного причинения данного последствия (естественно, если деяние совершено с указанной целью).

Очень подробно УК Испании регламентирует ответственность за военные преступления. Так, например, в ст. 608 говорится о том, что «защищаемыми» признаются следующие лица:

1. Раненые, больные и пострадавшие, а также медицинский и религиозный персонал, имеющие защиту по I и II Женевским конвенциям или по I Дополнительному Протоколу;

2. Военнопленные, имеющие защиту по III Женевской конвенции или по I Дополнительному Протоколу;

3. Гражданское население и гражданские лица, имеющие защиту по IV Женевской конвенции или по I Дополнительному Протоколу;

4. Лица, выведенные из строя, и лица, принадлежащие к миротворческим силам, либо те, кто исполняет их обязанности, имеющие защиту по Женевским конвенциям или по I Дополнительному Протоколу;

5. Парламентеры и лица, их сопровождающие, имеющие защиту по II Гаагской конвенции от 29 июля 1899 г.;