Прайм-тайм

Интересно, а мне тоже приходил этот спам? Судя по всему, раз они рассылают его миллионам пользователей. Вспоминаю, что в теме письма было написано странное «рефинс», и пролистываю список имейлов. Вот и он.

«Приветствуем, – гласит строка темы, – а вот и новый ре-финс у4ет». Прямо как у Брэда. Открываю – и изумленно гляжу на экран. В тексте письма нет ни слова о рефинансировании.

Но под «ре-финс» должно подразумеваться рефинансирование, разве нет? Подперев руками подбородок, устремляю взор в текст.

Вы очень вовремя пришли, хозяин Боусер,
Искали вы Багота – вот и он, злодей.
А ну, держите крепче вора, стража.
Все украшения господские я у него изъял.[18 - Перевод оригинальный.]

Хозяин Боусер? Злодей Багот? Язык и стихотворный размер говорят о том, что это строфа из пьесы, возможно Елизаветинской эпохи. Ставлю себе твердую пятерку. А мама еще говорила, что специализироваться на Шекспире в наше время невыгодно.

Но проблемы это не решает: при чем здесь рефинансирование? Кто бы ни открыл такое письмо, он лишь удивится, возможно, разозлится, но в любом случае сразу же его удалит.

Среди обычного спама такого не встретишь. Этот выглядит совсем иначе.

Возвращаюсь на страницу входящих сообщений и просматриваю список в поиске чего-то похожего на спам про Багота. Помнится, там начиналось с «Приветствуем…».

Вот оно. «Приветствуем, а вот и новый рефинс…» Открываю.

Еще одно таинственное послание. И снова ни слова о рефинансировании.

«Однако когда оно попыталось осуществить свое жестокое намерение, то оказалось, что природой было предрешено, чтобы оно само бесследно исчезло в этом неожиданном столкновении».[19 - Перевод В. Казаровецкого. М.: ИД Казаров, 2009.]

У меня опускаются плечи. Мои изыскания завели меня так далеко от работы, что я с тем же успехом могла бы сейчас играть в тетрис. Хотя все равно есть еще десять минут, прежде чем мне придется предстать перед Анжелой на ее еженедельной планерке, которая неминуемо выбьет остатки мыслей у меня из головы, – так что ничего страшного, если я потрачу эти десять минут на просмотр спама.

Есть идея. Звездный час «Гугла».

Копирую весь отрывок про Багота и Боусера и вставляю в поисковик. Высвечивается результат поиска, но я по-прежнему пребываю в недоумении. «Гугл» гласит, что пассаж из спама – часть диалога из пьесы под названием «Кромвель», созданной в 1790 году и иногда приписываемой Шекспиру. (Требую аплодисментов.) Выходит какая-то чепуха. Уж точно не связанная с рефинансированием.

Про второй имейл «Гугл» сообщает, что это строчка из «Фантастических басен» Амброза Бирса. И снова никакой связи с рефинансированием.

Бессмысленно пялюсь в монитор, следя за тем, как мигающий курсор взывает к новому поиску. Продолжай, говорит он мне. Но как?

Две странные, никак не связанные между собой цитаты. Неизвестные и на первый взгляд бессмысленные. Кто отправляет эти письма? И зачем? Ну ладно, таинственный незнакомец. Есть у меня еще одна идейка.

Сперва копирую последующую часть диалога из «Кромвеля», которую нашла в «Гугле», вставляю в окошко ответа спамщику. Нажимаю «Отправить». Затем копирую следующий параграф из книги Амброза Бирса, вставляю в другое окошко ответа – и отсылаю адресату, кем бы он ни был.

Откинувшись на спинку кресла, скрещиваю руки на груди и гляжу в опустевший монитор. Только что я запустила мяч в пучину киберпространства. Вопрос в том, кто его поймает?

К тому времени как мы с Франклином преодолели расстояние до ресторана «Суп и салат», я уже изложила ему основное содержание встречи с Анжелой и, гораздо охотнее, описала таинственную историю со спамом. А теперь мы погрузились в обсуждение того, что же все это может значить. Чиновники в дешевых галстучках, пообедав, стекаются обратно в златоглавое здание парламента, что располагается напротив, и нам удается отхватить местечко у окна. Я балансирую с подносом в руках, дожидаясь, пока Франклин протрет салфетками стол.

Мой салат оказывается просто несъедобным.

– Я же сказала этому парню, без гренок, – ворчу я, раздраженно качая головой. – И без моркови. Представляешь? Этот салат – прямо-таки углеводное минное поле.

Франклин уже чавкает чизбургером, и кетчуп стекает с края его зернистой булочки.

– Ты что, всегда считаешь калории? – спрашивает он. – В тебе же ни грамма лишнего веса, и…

– Вот уж не собираюсь снова спорить об углеводах, – протестую я. – Камера добавляет десяток килограммов и десяток лет. И тут ничего не поделаешь. – Пронзаю вилкой оливку и для убедительности тычу ею в сторону Франклина. – Вернемся к письмам. Что думаешь по поводу тех цитат? Ведь кто-то же намеренно отправлял эти сообщения, так?

Франклин протирает руки антибактериальной салфеткой.

– Ну… – Он растягивает слова, сминая в комок использованную салфетку, после чего, не прицеливаясь, отправляет ее в мусорный контейнер. – Возможно, все дело в настройках твоего компьютера. Системы с новой технологией сразу же открывают графики и картинки. А у тебя как? Хмурясь, очищаю листья салата от коричневых кусочков.

– Графики? У меня на почте никогда не отображаются ни графики, ни рисунки.

– Да ладно? – Франклин задумчиво сжимает губы. – Значит, это установка твоего ящика – наверняка выбрана функция «Только текст». Потому и отображаются цитаты. Вероятнее всего, какой-нибудь второсортный спамер развлекается, используя всякую галиматью, чтобы заполнить поле, которое все равно вряд ли кто-нибудь увидит, – такой местный прикол. Когда вернемся в офис, я проверю твои настройки – посмотрим, надо ли их менять.

Все становится на свои места. Теперь ясно. Эти цитаты вылезали просто потому, что у меня допотопный компьютер. То есть виновата опять я. Только все равно непонятно, почему выбрали именно эти отрывки и что они значат. Или в самом деле не значат ничего. Может быть, Франклин прав и это всего лишь прикол.

И все-таки я не могу избавиться от ощущения, что тут есть что-то еще. Зачем кому-то тратить время на то, чтобы вставлять в письма непонятные цитаты и диалоги? К тому же я ведь не одна такая с доисторическими настройками, так что наверняка и другие могли их видеть. Возможно даже – должны были увидеть.

Не важно. В «Супе и салате» мы точно не найдем ответов. Надо возвращаться на работу. Как говорится, просто сделай это. И в тот же миг до меня доходит, что нужно сделать. На дисплее мобильного мигает значок входящего сообщения, и я набираю код, чтобы его прослушать. Раздается гудок, а вслед за ним и голос. Мэлани.

– Здравствуйте, Мэлани, – говорю я, не в силах справиться с напряжением в голосе. Для верности я решила позвонить ей уже из офиса. Батарейка моего мобильного, судя по всему, меня не переваривает, и мне не захотелось доставлять ей такое удовольствие – прервать разговор на полуслове. – Это Чарли Макнэлли, получила ваше сообщение. Все в порядке?

– Спасибо, Чарли. – Мэлани коротко и шумно выдыхает, наверное после сигаретной затяжки. – У вас есть минутка?

– Разумеется, – отвечаю я. Она хочет что-то мне поведать. Возможно, что-то полезное – например, то, что Брэд держал от всех в секрете. А может, у нее плохие новости – скажем, к ней заявились адвокаты «Азтратеха» с ордером, выданным федералами, и требуют коробку с украденными документами.

– В общем, знаете, я тут разбиралась в вещах Брэдли…

– Так, – облегченно откликаюсь я. Обошлось без ордеров. – И что?

– Мне наконец-то удалось зайти в его электронный ящик, – объясняет Мэлани. – У него там стоял особый пароль, о котором я не знала. Но я попробовала… – запинается она, – попробовала набрать «Лунный танец». Так называлась наша свадебная песня. И он сработал. Наверное, я просто хотела посмотреть… Не знаю. Но я нашла копию того письма, которое он вам отправил, – продолжает она. – И оказалось, что такие же письма он послал еще двоим людям.

Мое сердце начинает биться быстрее. Лучше бы он больше никому ничего не слал.

– Еще двоим людям? – переспрашиваю я, стараясь не повышать голос. Что, если он отправил его другим репортерам? – Вы можете… назвать мне их имена?

Секундное молчание.

– Ну, Чарли, я не знаю, – произносит Мэлани. – Если Брэд хотел сохранить это в секрете, может быть, все должно остаться как есть.

В расстройстве шлепаю ладонью по лбу, одновременно пытаясь передать ей по проводам телепатическое сообщение. Назови. Мне. ИМЕНА.

– Как скажете, Мэлани, – произношу я уже вслух, используя типичную репортерскую уловку – метод от противного. – Я на вас не давлю. – Выпускаю шасси и захожу на посадку. – Просто мне показалось, вы хотите знать, что приключилось с вашим мужем, а те двое могут что-то об этом знать. На самом деле они бы действительно могли быть вам полезны. – А еще мне в поиске сенсации к ноябрю, добавляю про себя.

Мэлани не отвечает, и я надеюсь, что она раздумывает над моими неопровержимыми доводами. Наконец в трубке слышится негромкий вздох.

– У вас есть чем записать? – спрашивает она.

Выпрямившись в кресле, одной рукой прижимаю к уху телефонную трубку, а другой принимаюсь под диктовку записывать имена, которые, надеюсь, послужат ключом к нашему успеху.

– Все, записала, – говорю я. – Давайте я повторю, а вы проверите. Первый был Джошуа Гелстон? Потом Мэк Бриггс? Бриггс с двумя «г»? Мэк как в сериале «Мэк»?

– Ну да, – подтверждает Мэлани.