Дневник Бриджит Джонс

Научиться ставить видео на запись.

Январь

Начало хуже некуда

Воскресенье, 1 января

58,5 кг (но это после Рождества), алкоголь: 14 порц. (но это, по сути, за два дня, потому что на 1 января пришлись последние четыре часа встречи Нового года), сигареты: 22, калории: 5424.

Сегодня съедено:

2 упак. сыра «Эмменталь» в нарезке

14 холодных картофелин

2 «Кровавых Мэри» (считаем за еду, потому что там вустерский соус и помидоры)

полбатона чиабатты с сыром бри

листья кинзы – полпакета

шоколадное ассорти: 12 (лучше со всеми рождественскими сладостями разделаться одним махом и завтра начать новую жизнь)

13 канапе с сыром и ананасами

1 порция тушеной индейки, с горохом и бананами

1 порция торта «Малиновый сюрприз» (шоколадный бисквит, консервированная малина, центнер взбитых сливок, украшен морожеными вишнями).

Полдень. Лондон. Моя квартира. Уф. Меньше всего на свете мне сейчас хочется садиться за руль и ехать на новогоднюю индейку к Юне и Джеффри Олконбери в Графтон-Андервуд. Джеффри и Юна Олконбери – лучшие друзья моих родителей и, как постоянно напоминает мне дядя Джеффри, знают меня еще с тех пор, как я голышом бегала по лужайке. В один из августовских выходных в 8.30 утра мне позвонила мама и выудила у меня обещание приехать. Воспользовалась она для этого хитрым обходным маневром.

– Здравствуй, доченька. Звоню узнать, что тебе подарить на Рождество.

– На Рождество?!

– Ты же хочешь что-нибудь необычное?

– Нет! – завопила я. – То есть… извини, я просто…

– Может быть, тебе подарить колесики для чемодана?

– У меня же нет чемодана.

– Вот! Тогда можно подарить тебе чемодан – и сразу с колесиками. Такой, как у стюардесс.

– У меня, вообще-то, есть сумка.

– Доченька, ну куда годится эта зеленая холщовая торба! Ты с ней похожа на впавшую в нищету Мэри Поппинс. Другое дело небольшой аккуратный чемоданчик с выдвижной ручкой. А сколько всего в него влезает! Тебе какой: синенький с красненьким или красненький с синеньким?

– Мама. Сейчас полдевятого утра. Лето. Жара. Мне не нужен чемодан как у стюардессы.

– У Джули Эндерби есть такой. Она им ужасно довольна.

– Кто такая Джули Эндерби?

– Ты что, не помнишь Джули? Дочка Мейвис Эндерби. У нее еще большая должность в «Артур Андерсен»…

– Мама…

– Она всегда с ним в командировки ездит…

– Мне не нужен чемодан на колесиках.

– Знаешь что, давай-ка мы с папой и Джейми все вместе скинемся и купим тебе отличный большой чемодан – и с колесиками!

В изнеможении я отвела трубку от уха, размышляя, в чем кроются истинные причины этой рождественско-багажной ажитации. Когда я снова поднесла трубку к уху, мама говорила: «… а еще в них бывает специальное отделение для шампуньчиков. Другим вариантом у меня была магазинная тележка».

– А ты что хочешь на Рождество? – в отчаянии спросила я, жмуря глаза от яркого августовского солнца.

– Ах, что ты, – сказала она беззаботно, – у меня есть все что нужно. Кстати, доченька, – вдруг зашипела она, – ты ведь в этом году приедешь на новогоднюю индейку к Джеффри и Юне Олконбери?

– Вообще-то я… – тут я стала судорожно соображать, чем же могу оказаться занята, – наверно, буду первого января работать.

– Ну, это не страшно. Можешь подъехать и после работы. Кстати, я тебе говорила? Там будут Малькольм и Элейн Дарси и с ними Марк. Ты помнишь Марка, доченька? Он успешный адвокат. Куча денег. Разведен. Начало в восемь.

Боже. Опять какой-нибудь странно одетый любитель оперы с идиотской прической.

– Мама, я тебе уже говорила. Не надо меня ни с кем сводить…

– Ну хватит, приезжай, доченька. Юна и Джеффри устраивают у себя Новый год с тех пор, как ты голышом бегала по лужайке. Ты обязательно приедешь. И чемодан как раз пригодится.

23.45. Уф. Первый день нового года иначе как кошмаром не назовешь. Просто не верится: я опять начинаю год в односпальной кровати в родительском доме. В моем возрасте это просто унизительно. Интересно, они учуют, если я покурю в окно? После встречи Нового года я маялась дома похмельем, в итоге сдалась и решила все-таки поехать на индейку, хоть было уже поздновато. К тому моменту как я добралась до дома Олконбери и нажала на кнопку звонка, проигравшего мне целиком мелодию башенных часов, все признаки похмелья по-прежнему сохранялись: тошнота, головная боль, кислый привкус во рту. К тому же я еще не отошла от приступа ярости, который охватил меня по дороге, когда вместо шоссе М1 я по невнимательности выехала на М6 и, чтобы повернуть назад, мне пришлось доехать чуть ли не до Бирмингема. Я давила на педаль газа изо всех сил, пытаясь дать выход своей злобе, а это оч. опасно.

И вот я покорно смотрю, как за стеклянной дверью вырисовываются очертания Юны Олконбери – волнистое стекло очень причудливо их исказило, – и она, в костюме цвета фуксии, набрасывается на меня.

– Бриджит! А мы уж думали, ты совсем пропала! С Новым годом! Чуть было без тебя не начали.

В одну секунду она успела поцеловать меня, взять мое пальто, повесить его на вешалку, стереть с моей щеки помаду и заставить меня почувствовать себя ужасно виноватой.

– Извините. Я выехала не на то шоссе.

– Не на то шоссе? Ох, ну что же нам с тобой делать? Пойдем!

Она провела меня через стеклянные двери в гостиную и закричала:

– Слышите, она выехала не на то шоссе!

– Бриджит! С Новым годом! – поприветствовал меня Джеффри Олконбери, наряженный в желтый свитер с ромбами. Он игриво подошел ко мне и обнял так, что другая на моем месте вызвала бы полицию.