Чувствующий интеллект. Часть III: Интеллект и разум

В конечном счете, разум есть актуальность реального в мыслящем поиске. Поскольку актуализированное формально является реальным, оказывается, что реальное, которое таким образом актуализировано, формально пребывает в актуальности разума. В этом смысле следует утверждать, что все реальное разумно [рационально]. Однако в понимании этой фразы нужна предельная точность.

Во-первых, речь идет о том, что актуализированное реальное неизбежно находится в области разума. Быть разумным означает, прежде всего, быть в области разума. В этом смысле все реальное, актуализированное в интеллекте, позднейшим, но неизбежным образом входит в область разума. Дело, однако, в том, что не все реальное «обладает» разумом: реальное может покоиться в самом себе, не будучи актуализированным.

Во-вторых, быть разумным не означает, что актуализированное реальное обладает внутренней структурой, свойственной чему-то концептуальному. Рациональное не является синонимом концептуального: это было заблуждением Гегеля. Для Гегеля все реальное разумно, причем «разумное» для него означает, что все обладает структурой спекулятивного разума, то есть структурой понятия. Но это химера, потому что разумное означает не концептуальное, а постигаемое в мыслящей актуальности. А это постижение не обязательно представляет собой логическое постижение понятия. Разум может мысляще актуализировать реальное в не-понятийных формах. Более того, он может актуализировать реальное как превышающее любое рациональное постижение.

В-третьих, разумное – это не просто то, что пребывает актуализированным в мыслящем постижении, но то, что, будучи таким образом актуализированным, само по себе входит в область разума. «Само по себе» означает, что речь идет не о произвольной операции человеческого интеллекта, а о том, что реальное актуализируется, как реальное, в форме «потому что»; иначе говоря, что оно само по себе уже актуализировано в области разума. Речь идет не о том, что реальность, взятая в ее собственной внутренней структуре, как голая реальность, может быть постигаема разумом; ибо речь идет не о голом реальном, а о реальном актуализированном. Более того, внутри самого актуализированного реального его содержание может быть абсолютно непрозрачным для рационального постижения. Одно дело – то, что реальное пребывает актуализированным в «потому что», и другое дело – то, что его содержание способно принимать различные формы в актуализированном. И оно их принимает. Одна из них – форма прозрачности: реальное в разуме может быть прозрачным для разума. Но может случиться и так, что реальное окажется непрозрачным. Непрозрачность и прозрачность – два модуса, сообразно которым актуализированное постигается как некое «потому что». Так вот, разумное означает лишь то, что актуализированное реальное само по себе, то есть в самом своем модусе актуализации, служит термином постижения для разума. Это не значит, что для того, чтобы быть термином рационального постижения, постигаемое непременно должно быть прозрачным для разума. Разум способен постигать реальное и как непрозрачное. В этом смысле реальное, даже будучи разумным в том смысле, что оно входит в область разума, может заключать в своей собственной структуре моменты, которые в разуме постигаются как непрозрачные. Другими словами, реальное может быть само по себе непрозрачным. Именно это обычно называют иррациональным. Иррациональное – это характеристика реального, постигаемого самим разумом. Иррациональное – не то, что «не пребывает рациональным», а то, что обладает позитивным модусом «бытия не-рациональным». Иррациональность – это позитивный характер постигаемого в разуме, модус актуализации в разуме. В этом смысле иррациональное ео ipso будет рациональным. Реальное в самом себе, как голая реальность, ни рационально, ни иррационально: оно просто и чисто реально. Тем или другим оно становится тогда, когда попадает в область разума, то есть когда становится мысляще актуализированной реальностью. Так вот, поскольку реальное, будучи актуализированным, само по себе попадает в область разума, оказывается, что реальное является реальным в «потому что». И только тогда это «потому» может быть иррациональным. Иррациональность – это разум, который дается актуализированным в разуме реальным; лучше сказать, это один из модусов, в каких вещи вразумляют о самих себе. Это тип разума, данного вещами. Реальное само по себе погружено в разум – как потому, что он принадлежит вещам, так и потому, что он является моим модусом постижения. В этом, и только в этом смысле все реальное разумно.

Я поставил перед собой задачу исследовать разум, сосредоточившись на рассмотрении трех вопросов: что такое разум, каково происхождение разума и в чем конкретно состоит единство разума и реальности. Мы рассмотрели, что такое разум (как модус моего постижения, как модус разума вещей и как их сущностное единство, то есть как актуальность реального в мыслящем постижении). Во всех его измерениях разум есть модус постижения. Но не всякое постижение будет разумом. Поэтому теперь необходимо задаться вопросом о происхождении этого модуса постижения: о том, что я называю рождением разума.

II. Рождение разума

Когда мы исследовали, что такое разум, то неизбежно уже высказывали самое существенное о рождении разума. Теперь мы должны систематически изложить все сказанное, более строго формулируя некоторые пункты.

Разум не имеет в себе собственного основания, но рождается. Под рождением я понимаю здесь тот структурный момент разума, согласно которому он, как разум, есть нечто порожденное. Речь идет не о генетическом рождении разума – ни в индивиде, ни в человеке как виде. Речь идет лишь о радикально структурном рождении, о структурном происхождении. Чем структурно порождается разум, и каков способ этого порождения? Вот наш вопрос. Мы рассмотрим его, как это делали во многих других случаях, в несколько шагов.

1) Прежде всего, разум есть деятельность – но деятельность, которая не возникает из самой себя. Философия Нового времени всегда рассматривала разум как деятельность, возникающую из самой себя, то есть как спонтанность. Но это невозможно. В самом деле, разум представляет собой умный момент мыслящей деятельности. Так вот, мышление – это не спонтанная деятельность. Мышление, несомненно, есть деятельность, но деятельность, активированная реальными вещами. Именно они дают нам о чем поразмыслить. Поэтому разум, будучи умным моментом активированной деятельности, основывается на чем-то данном. Я имею в виду не то, что разум постигает данное как объект, о котором он размышляет; иными словами, речь идет не о том, что разум есть постижение, объект которого не «положен» им самим. Речь идет о том, что разум, как модус постижения, определяется вещами, а значит, есть модус постижения, навязанный вещами. Вещи дают нам не только то, о чем поразмыслить, но и дают, навязывают нам сам рациональный способ их постижения: давая нам, о чем поразмыслить, они ео ipso детерминируют модус постижения, именуемый разумом. Стало быть, разум – не спонтанная деятельность, а умный модус постижения, заданный вещами. Разум рождается, возникает прежде всего в реальных вещах, поскольку их реальность и есть то, что дает о чем поразмыслить и детерминирует постижение в форме разума. Но дело не только в этом. Рождение разума имеет еще более глубокие корни.

2) Что представляет собою то, что дает нам о чем поразмыслить? Нам дают о чем поразмыслить реальные вещи, взятые в их реальности. Для этого реальные вещи должны быть уже предъявлены нам как реальные. Итак, чистая умная актуализация реального как реального есть постижение. Вещи дают нам о чем поразмыслить, потому что они предварительно уже постигнуты в качестве реальных. Поэтому разум как модус постижения того, о чем вещи нам дают поразмыслить, есть модус предварительного постижения реального. В силу этого разум формально возникает не из чего иного, как из этого предварительного постижения. Разум рождается в вещах, происходит от вещей, – но вещей, предварительно уже постигнутых в качестве реальных. Это более глубокий момент рождения разума. Поэтому разум, как мы увидим, не возносится над простым постижением как некий высший модус; наоборот, разум является разумом только потому, что имеет своим основанием постижение и выступает одной из его разновидностей. Будучи постижением того, о чем вещи дают нам поразмыслить в простом постижении, разум представляет собой умный ход, заданный несовершенством этого простого постижения. Только в той мере, в какой простое постижение не постигает вещи достаточным образом, – только в этой мере вещи дают нам о чем поразмыслить. И мышление постигает резон этого «давания». Разум всегда подчинен первичному постижению. Но его рождение имеет и еще более глубокие корни.

3) В самом деле: что именно в голом умном схватывании реальных вещей дает нам о чем поразмыслить? Мыслить означает постигать реальности по ту сторону поля, в глубине. Стало быть, только потому, что реальные вещи постигнуты полевым способом как реальные, они могут давать и дают о чем поразмыслить. Будучи модусом глубинного постижения, разум формально является разумением полевого, то есть детерминируется полем к тому, чтобы быть разумом. Разум порождается не только тем, что предварительно постигнутое реальное дает о чем поразмыслить, но, в некотором смысле, чем-то еще более глубоким: полевым характером предварительного постижения реального. Поле представляет собой физический момент реального, почувствованный момент мира, момент соответственности реального как реального. Поэтому поле ео ipso составляет физический момент реального, постигнутого в первичном схватывании, в голом постижении. Поле – не просто понятие, но, повторяю, физический момент реального; оно физично именно потому, что мирская соответственность есть момент самой реальности как таковой. Этот физический момент заключается не в том, чтобы быть «вещью»: поле – не постигаемая вещь, а то, в чем и через что постигаются одни реальные вещи среди других. Наконец, этот физический момент есть не «отношение», а «соответствие», которым формально конституируется реальное как реальное. В этом своем полевом характере реальное схватывается в обращенности «к», внутри поля и по ту сторону поля. Такое постижение реального в поле, в обращенности «к» потустороннему, и есть то, чем конституируется разум как постижение в поиске. Разум изначально, от рождения, является полевым. Мы совершаем ход, осуществляем глубинное постижение в точном и формальном смысле именно потому, что разум от рождения имеет полевой характер. Разум есть нечто рожденное не только потому, что он есть нечто данное реальными вещами, и не только потому, что он представляет собой модус предварительного постижения. Он есть нечто рожденное еще и потому, что является полевым постижением в поиске. Но рождение разума имеет и еще более глубокие корни.

4) В самом деле, поле – это мир, почувствованный как мир: соответствие, почувствованное в обращенности «к». Так вот, чувствование чего-либо как реального есть не что иное, как чувствующее постижение. Постижение, модусом которого является полевой разум, есть постижение чувствующее. «Чувствующее» не означает (как мы уже видели), что его собственный, первичный и адекватный объект имеет чувственный характер. Если бы дело ограничивалось только этим, единство интеллекта и чувствования было бы лишь объективным, а интеллект в таком случае был бы просто «чувственным». Но речь идет о чем-то более серьезном: о том, что само постижение, как таковое, имеет «чувствующий» характер. Стало быть, мы говорим не о чувственном интеллекте, а об интеллекте чувствующем. Итак, постижение полевого реального в обращенности «к», в глубине, есть разум; а поскольку это постижение имеет чувствующий характер, оказывается, что разум формально есть чувствующий разум. Он чувствует реальность в обращенности «к»: реальность, дающую о чем поразмыслить. Его ход – это ход в чувствуемом «к», чувствующий ход в полевом характере реальности. Только потому, что постижение является чувствующим, – только поэтому становится необходимым полевое постижение в разуме. Другими словами, разум является чувствующим. Разум рожден не только для того, чтобы быть чем-то данным со стороны вещей; не только для того, чтобы быть модусом предварительного постижения; не только для того, чтобы быть разумом полевого. Он первичным и радикальным образом рожден для того, чтобы быть модусом чувствующего постижения: быть чувствующим разумом. Но следует глубже прояснить характер этого рождения и задать себе вопрос о том, в чем заключается формальный чувствующий момент разума.

5) Это более чем оправданный вопрос. Ведь может показаться, что утверждение о «чувствующем» характере разума означает, будто постигаемое разумом – это нечто вроде качеств, почувствованных в чувственном восприятии. Но это было бы абсурдом. Речь идет не об этом. Разум есть модус чувствующего постижения; поэтому надлежит обратиться к самому чувствующему постижению, чтобы понять, что мы имеем в виду. В чем состоит, с формальной точки зрения, чувствующий характер постижения? В чем состоит формально постигательный момент чувствования? Разумеется, не в разновидности почувствованного качества, то есть не в содержании чувствования, а в типе присущей ему формальности инаковости: в формальности реальности. Формально постигательный характер человеческого чувствования заключен не в его содержании, а в том, чтобы быть впечатлением реальности. Постижение в точном и формальном смысле «едино» с чувствованием именно в моменте инаковости, в моменте формальности чувствования. Формальное единство чувствующего постижения заключается в том, что формальное (не только формальное постигаемого, но и формальное самого постижения) представляет собой, в силу физического тождества, формальный момент, формальность самого чувствования, самого впечатления. Поэтому постигать означает постигать по типу чувствования, а чувствовать для человека означает чувствовать по типу постижения. Это единство и есть впечатление реальности, которая, будучи реальностью, постигаема, а будучи впечатлением, чувствуема. Содержание чувствования – это реальность, почувствованная исключительно как содержание впечатления реальности. Итак, разум есть модус чувствующего постижения; именно в чувствовании, в отсылке к миру всякое впечатление реальности трансцендентально открыто. Эта открытость (как мы уже видели) динамична двояко: во-первых, в форме движения к другим почувствованным вещам (поле); во-вторых, в форме поиска (мир). Любое впечатление реальности формально открыто не только в динамизме дистанции, но и в динамизме поиска. Видеть зеленый цвет как некое «само по себе» означает начинательно видеть его в движении к другим цветам и к другим реальностям. Чувствующее схватывание некоего «самого по себе» есть первый толчок к миру, первый предварительный набросок поиска реального в реальности. Как таковое, человеческое чувствование есть уже предвестие разума, а любая форма разума радикально и первично есть модус пребывания в чувствовании реальности. Это и есть чувствующий разум.

Поэтому разум как поиск мира в поле – это вопрос не понятий и даже не бытия, а вопрос впечатления реальности: не как впечатления той или иной конкретной реальности, но как впечатления реальности вообще, простой и чистой реальности. Разум – это поиск мира, это впечатление, доискивающееся реальности. Отсюда ясно, что чувствующий момент разума связан не с его содержанием как таковым, а с напечатлевающим характером той реальности, которую разум постигает особым образом – посредством умного хода во впечатлении. Это впечатление реальности в ходе. Бесконечное число, абстрактное понятие – не чувственные качества; но они постигаются как нечто реальное и в силу этого конституируются во впечатлении реальности как реальные. Следовательно, чувствующий характер разума означает, что разум как постижение представляет собой умную модуляцию самого впечатления реальности. Постижение формально есть чистая актуальность реального в чувствующем интеллекте, есть впечатление реальности. А разум, как модус умной актуальности, есть модус впечатления реальности. Что это за модус?

В первичном схватывании, то есть в голом чувствующем постижении, чувствующий интеллект чувствует реальность в самой себе, как таковой: чувствует ее во впечатлении как формальность почувствованного. В полевом постижении реального, которое достигает кульминации в утверждении, интеллект обладает впечатлением реальности одной вещи среди других, и тогда почувствованная реальность принимает характер поля как среды постижения. В разуме же интеллект обладает впечатлением реальности, ее формальностью как мерой глубинного реального по ту сторону поля. Поэтому, строго говоря, разум не только движется «в» реальности, но и рационально «чувствует» реальность, в которой он движется; более того, он рационально чувствует, что пребывает движущимся в ней. Разум не ищет реальность, а реально разыскивает, разнюхивает в реальности – именно потому, что чувствует эту реальность и свое движение в ней. Реальность, которой конституируется разум, есть не что иное, как реальность во впечатлении. Поэтому разум изначально не есть нечто чисто логическое: он постигает реальность с силой принуждения, присущей той реальности, в которой он пребывает, то есть с силой чувствования реальности. В своих поисках разум доискивающе чувствует реальность. В первичном схватывании реальности интеллект чувствует реальность как голую формальность; в утверждении интеллект чувствует формальность реальности как среду постижения реального; в разуме интеллект чувствует впечатление реальности как меру или как фундамент реальности по ту сторону поля. Таковы три модуса, три формы впечатления реальности.

Итак, впечатление реальности обладает физическим единством, сообразно которому оно является формальным, медиальным или измеряющим. Это не три «употребления» впечатления реальности, а три «модуса», которые внутренне необходимы, как модусы одного-единственного чувствующего постижения, – вернее, как три «измерения» актуализации реального в чувствующем интеллекте. Эти три модуса конституируются не благодаря впечатлению реальности, а «в» нем: они суть то, в чем унитарно заключается само впечатление реальности. Они представляют собой не производные от впечатления реальности, а три конститутивных измерения первичного схватывания реальности. И наоборот, эти три измерения постижения (первичное схватывание, утверждение, разум) различаются только тем, что представляют собой модусы чувствующего постижения. Из этих трех измерений первое, то есть впечатление голой формальности, может наличествовать без двух других; однако обратное неверно. В самом деле, второе измерение, то есть утверждение, есть нечто сущностно фундированное в первичном впечатлении реальности; а разум, в свою очередь, сущностно включает в себя утвердительное постижение. Единство впечатления реальности в этих двух последних измерениях представляет собой, по сути дела, обращенность «к», свойственную голому впечатлению формальности реальности.

Стало быть, когда мы говорим, что разум имеет не только чувственный, но и чувствующий характер, речь идет не о сенсуалистской редукции утверждения и разума. В самом деле, «сенсуализм» означает, что содержания суждения и разума формально редуцируются к содержаниям чувственных впечатлений. Но это просто абсурд. Дело в том, что философия не видела в чувственных впечатлениях ничего, кроме их содержания, и пошла мимо их формально почувствованного момента реальности: она не увидела впечатления реальности. Так вот, редуцировать содержания утверждений и разума к таким чувственным впечатлениям абсурдно. Остается, однако, формальный момент реальности: впечатление реальности. И тогда редуцировать момент реальности утверждения и разума к реальности, почувствованной во впечатлении, к впечатлению реальности, не есть сенсуализм. Момент реальности, свойственный утверждению и разуму, физически и нумерически тождествен моменту реальности, напечатлевающе схваченной в первичном схватывании. Следовательно, речь идет не о понятийном тождестве того, что мы называем «реальностью» в трех модусах постижения, а о формально физическом и численно тождественном моменте во всех трех модусах. Стало быть, физическое и формальное единство момента реальности, как впечатления, не является сенсуализмом. Скорее это сенсизм, то есть нечто совсем иное. Само впечатление реальности, в своей физической и нумерической то-же-самости, открывает измерения утверждаемой реальности и реальности в разуме. Разум является чувствующим в этом радикальном модусе – и только в этом радикальном модусе – бытия в качестве впечатления реальности. Радикальное место рождения разума – физически «единое» впечатление реальности. Разум формально рождается именно потому, что является чувствующим. В силу этого, повторяю, разум, как и утверждение, – не просто модус постижения первичного схватывания. Разум не есть нечто такое, что само по себе парит над всем почувствованным. Наоборот, сам разум имеет чувствующий характер, а рациональное постижение представляет собой определенный модус постижения самого чувствующего постижения. Разум совершает ход, чтобы по мере возможного восполнить недостаточность голого постижения. Стало быть, этот ход не обладает верховенством над голым чувствующим постижением, или первичным схватыванием; он лишь в отдельных аспектах обладает некоторым превосходством над ним. Это всего лишь частичное превосходство, заключенное в тесных границах содержания разума. Ход разума имеет свободный и творческий характер в том, что касается содержания постижения. Но это творчество, повторяю, заключено в очень тесных границах. Постигаемое в разуме реально лишь в качестве фундамента – принципиально необходимого фундамента – постигнутого в первичном схватывании. Но, будучи фундаментом, постигаемое в разуме реально внутри той физической, первичной и неотъемлемой реальности, которая свойственна впечатлению реальности. Только ей принадлежит радикальное верховенство в человеческом постижении. Следовательно, различие между голым постижением и разумом имеется и может иметься только в чувствующем постижении. Я назвал бы это неотъемлемой бережливостью разума. И в ней его сила.

В силу этого рождение разума, его радикальное порождение, коренится в его чувствующем характере. Разум есть акт, модально относящийся ко впечатлению реальности.

Но этим отнюдь не исчерпывается проблема разума. В самом деле, впечатление реальности – всего лишь момент: момент инаковости схваченного; момент, сообразно которому схваченное само по себе есть то, что пребывает предъявленным в схватывании. Именно поэтому актуализированное таким образом реальное не просто реально, но и обладает собственным реальным содержанием. Впечатление реальности — это не еще одно впечатление, а всего лишь формальный момент единого и единственного впечатления – впечатления реального, напечатлевающей актуальности реального. Так вот, разум как модуляция впечатления реальности обладает в силу этого собственными постигнутыми впечатлениями и удерживает их в себе. Разум формально является чувствующим, потому что он представляет собой модус впечатления реальности; и поэтому так же, как это впечатление, разум постигает собственные содержания реального. Стало быть, эти содержания, заодно с впечатлением реальности, образуют не только особый модус впечатления реальности, но и ео ipso особый модус постижения реального. Стало быть, показав, что разум модально соотносится с впечатлением реальности, мы не только не исчерпали проблему разума, но именно теперь поставили со всей формальной строгостью вопрос о том, в чем именно заключается рациональное постижение самого реального. Речь идет о проблеме «разума и реальности»: последней из трех больших проблем, которые встали перед нами после того, как мы рассмотрели, что такое разум и каково его рождение.

III. Разум и реальность

1. «Проблема» разума

Как было показано, разум – это модус чувствующего постижения, и поэтому он внутренне и формально является чувствующим разумом. Подобно любому чувствующему постижению, разум конститутивно есть чистая актуализация реального. Поэтому разум – не что-то такое, чему только предстоит достигнуть реальности: он уже конституирован, как таковой, внутри реальности. Мы рассмотрели, каким образом реальность, так сказать, функционирует в трех своих измерениях: как формальность, медиальность и мера. Теперь будет не лишним высветить ту же самую структуру с другой существенно важной стороны, которую мы уже затронули на последних страницах. В самом деле, реальность не только актуализирована в постижении, но и, будучи актуализированной, обладает нами. Мы обладаемы реальностью. Что представляет собой это обладание? Пусть читатель простит мне монотонное повторение, но здесь нужно подвести своего рода итог всему сказанному.

Обладание не есть исключительное свойство постижения как такового; оно, несомненно, свойственно любому постижению, но только потому, что постижение имеет чувствующий характер. Стало быть, мы должны обратить внимание на чувствование как таковое – разумеется, очень коротко, только чтобы напомнить сказанное в первой части книги. Чувствовать означает чувствовать вещи; вернее сказать, схватывать вещи в чувствовании. Впечатление заключает в себе три момента, не независимые друг от друга, но в то же время различные внутри своего первичного и нерушимого единства. Впечатление – это прежде всего аффекция того, кто чувствует. Но в этой аффекции присутствует и второй существенный момент: предъявление чего-либо иного внутри и посредством самой аффекции. Это момент инаковости. Однако впечатление содержит в себе и третий существенный момент: это сила, с которой, если можно так выразиться, иное, заключенное в инаковости, воздействует на чувствующего. Сила воздействия означает не что иное, как то, что почувствованное обладает нами. Единство этих трех моментов – аффекции, инаковости и силы воздействия – образует внутреннее и формальное единство того, что мы называем впечатлением.