От Мексики до Антарктиды и обратно

Алкогольный напиток, который делали индейцы, назывался пульке. Его делали три тысячи лет подряд, пока на континенте не появились испанцы. Они привезли с собой технологию дистилляции и начали производить текилу. В XVII веке изготовление текилы запретили королевским указом из-за того, что индейцы спивались и отказывались работать. Но в 1795 году запрет отменили.

Голубая агава растёт десять лет, превращаясь в здоровенную шишку под сто килограммов. Из неё получается десять литров текилы. То есть мексиканский фермер может по календарю определить, сколько текилы растёт у него в огороде.

Cобирая урожай, листья отрубают, а похожие на ананасы плоды везут на фабрику. Там их варят на пару? и размалывают каменным жёрновом, катающимся по кругу. Раньше этот жёрнов таскала лошадь, от напряжения оставляя после себя кучи навоза. Его собирали и кидали в размолотую массу, чтобы быстрее забродила. Теперь фабриканты предпочитают обычные дрожжи, а вместо лошади – колесо с моторчиком.

После прогонки через дистиллятор молодую текилу разливают по бутылкам. Другую часть выдерживают в вощёных или дубовых бочках. В вощёной бочке текила остаётся прозрачной. В дубовой – приобретёт желтоватый цвет; чем дольше выдержка, тем темнее и цена выше.

Соль и лимон – спутники текилы. Соль насыпают в ложбинку между большим и указательным пальцами левой руки, а потом слизывают. Так рот очищают от посторонних привкусов. Например, чеснока или вчерашнего перегара. Опрокинув рюмку текилы, нужно съесть ломтик лимона, чтобы смягчить жжение во рту. Но даже в Мексике не все помнят, в каком порядке нужно глотать и лизать ингредиенты. Иногда их смешивают в одном стакане. В местных барах соль с лимоном подают даже к пиву.

Передо мной поставили стол со стаканчиками и арсенал бутылок – можно дегустировать. Вместе с экскурсоводом, водившим меня по заводу – кажется, его звали Мигель, – выпили пару стаканов. Заели лимоном. Потом попробовали ещё несколько видов текилы на брудершафт.

Провожая меня в гостиницу, Мигель смахивал слезу:

– Амиго, куда ты едешь?! Оставайся в Гвадалахаре. Я устрою тебя на работу в местный университет. Будешь преподавать русский язык и географию. Женишься на мексиканской сеньорите. Знаешь какие у нас сеньориты? – Мигель рисовал в воздухе контуры сеньориты. Получалось нечто округлое, похожее на снеговика. Я из вежливости поцокал языком. Но решил, что сходить с маршрута пока рано.

Древности по сходной цене

С севера Мексики я направился на юг. Зелени здесь было больше, а местные жители вместо текилы пили мескаль. На вкус похоже, но мескаль производят из разных видов агавы, а текилу только из голубой. То есть текила – более благородный напиток. Если можно так говорить о жидкости, переборщив с которой рискуешь проснуться женатым на мексиканке. А это так себе удовольствие: у мексиканок взрывной характер и множество родственников в сомбреро.

У входа к руинам Монте-Альбан расселись продавцы соломенных шляп, берущих название от испанского слова «сомбре» – «тень». Эти шляпы достигают диковинных размеров. Самые большие сомбреро, метрового диаметра, уже никто не носит. Они остались лишь в голливудских фильмах и у профессиональных музыкантов. А когда-то их носили бойцы мексиканского сопротивления, сражавшиеся с американцами-гринго. Шляпы защищали от палящего солнца не только бойца, но и оружие. Мало ли, винтовка раскалится или патроны в патронташе нагреются и начнут взрываться.

Информационная табличка на нескольких языках запрещала покупать с рук антикварные раритеты. Используя табличку как бесплатную рекламу, рядом с ней сидел усач в гигантском сомбреро.

– Псс, сеньор! – громко зашептал он в мою сторону. – Не желаете приобрести старинные предметы?

Я тащил рюкзак с туристическим барахлом и покупать индейский антиквариат не видел смысла. Хотя жара была такой, что от сомбреро, пожалуй, не отказался бы.

Монте-Альбан – один из первых городов доколумбовой Америки. Он был основан в V веке до н. э. и процветал тысячу лет, затем по неизвестным причинам опустел. Его руины стали частью горы, поросшей белыми цветами. Отсюда и название Монте-Альбан – «Белая гора».

Здесь жили древние сапотеки. Выращивали бобы и кукурузу, разбирались в лекарственных травах. Построили пирамиды и обсерваторию. У них была письменность, похожая на иероглифы майя. Жрецы сапотеков общались с богами при помощи растений-галлюциногенов.

Сапотеки до сих пор остались в этих краях, но не выглядят людьми, способными построить пирамиду или хотя бы объяснить, для чего она нужна. В этом я вижу трагедию человеческой цивилизации – целые народы уходят, оставив после себя невнятные каменные насыпи. Наверняка у сапотеков были свои мудрецы, философы, поэты, юмористы. Но по музеям двух Америк разлетелись лишь зловещие статуэтки чудовищ.

Испанцы выстроили рядом с индейским городом свой собственный, колониальный. Называется Оахака. Город и окружающую его долину конкистадор Эрнан Кортес объявил своей собственностью. При застройке Оахаки испанцы взяли за основу тетрадь в клетку: все улицы параллельны и перпендикулярны. Дома одно-, двухэтажные, а кварталы похожи друг на друга. Квартал по-испански – «куадрас». Если спросить дорогу, прохожие отвечают так: четыре куадрас прямо, три налево. Поиск нужного места напоминает игру в морской бой.

В квадратно-гнездовой планировке есть исключения – например, площадь Конституции с кафедральным собором. По вечерам там собирается весь город. Играет музыка, летают воздушные шары, продаются футболки с портретом субкоманданте Маркоса.

Этот Маркос – легендарный местный Че Гевара. Даже звание взял себе похожее, став идейным наследником революционера. «Субкоманданте» означает – «заместитель командующего». Командующим был сам Че Гевара.

Маркос – борец с глобализмом, выступавший за национализацию природных ресурсов Мексики, за соблюдение прав индейцев, за борьбу с диктатом США и МВФ. Своё лицо субкоманданте не показывал, всегда появляясь в чёрной балаклаве. Его личность установили – это писатель и философ Рафаэль Висенте. Но смысл анонимного Маркоса в том, что им может быть кто угодно: писатель, солдат, фермер. Надел балаклаву – и ты Маркос, можешь продолжать сопротивление, бегая по горам в окрестностях Оахаки.

Святые неугодники

В окрестностях города Сан-Кристобаль-де-Лас-Касас живут племена майя. Их цивилизация была одной из крупнейших и наиболее развитых в доколумбовой Америке. Майя жили на юге нынешней Мексики и на всей территории Центральной Америки. Плотность их городов была такой же высокой, как в Европе. Считается, что к приходу испанских конкистадоров майя уже были в упадке. Хотя теперь, когда их цивилизация разрушена, а древние города опустели, можно говорить что угодно.

Нынешние майя – народ деревенский. Женщины носят мохнатые чёрные юбки, красные пояса и цветные блузки, а на головах – подобие чалмы. Мужчины ходят в чёрных куртках, с холщовыми сумками через плечо.

На площади деревни Чамула шумит рынок.

– Сеньор! Бананы. Манго. Герильеро Маркос. Недорого.

На прилавках фрукты и поделки – тряпичные куклы в чёрных масках и с деревянными автоматами наперевес. Неуловимые партизаны субкоманданте Маркоса. Мне говорили, что он скрывается где-то в здешних горах.

Я пересёк площадь и подошёл к зданию церкви. С виду обычная церковь, христианская. Разрисована цветочками. Открыв тяжёлую дверь, я зашёл внутрь. На кафельном полу церкви лежало сено. На расставленных среди сена булыжниках горели зажжённые свечи. Молящиеся сидели на коленях, раскачивались и тихо бормотали.

В алтарной части были установлены фигуры, напоминающие библейских святых. Одеты в длинные балахоны с цветными лентами и зеркальцами. Украшены электрическими гирляндами, перемигивающимися под звуки шарманки. В руках святые держали пучки сухой травы и связки кукурузы. Майя считают, что боги создали людей из кукурузы. Для деревенских жителей католические статуи символизировали древних богов. В центре находился главный из них – Сан-Хуан Батиста (Иоанн Креститель), он же бог земледелия.

У собравшихся в зале крестьян я заметил в руках куриные яйца. Ими водили вокруг головы и тела, а потом разбивали скорлупу. Считается, что, если обряд проведён правильно, желток должен почернеть от вышедшей из человека дурной энергии. Но когда дурноты накоплено много, яйцом не обойтись – нужна целая курица.

Старая индианка вытащила из корзины живую курицу и стала натираться ей как мочалкой. Затем прижав шокированную курицу к животу, старуха пошевелила губами, а потом резко свернула птице голову. Та потряслась в конвульсиях и затихла на покрытом сеном полу.

Возле алтарей с горящими свечами стояли бутылки с кока-колой. Отпив из бутылки, индейцы отрыгивали, чтобы плохая энергия покинула тело окончательно.

Возле входа стояли три стеклянных короба с куклами, изображавшими католических святых. Эти святые были в простой одежде без украшений. Кисти рук у них были отрублены. Рядом на полу стояли колокола. Стена из горящих свечей огораживала безрукие фигуры и колокола.

– Что это значит? – спросил я пожилого мексиканца.

– Сеньор, они арестованы, – просипел он. – Их перенесли сюда из старой церкви, стоявшей на холме у кладбища. В церковь ударила молния, и она сгорела. Святые были неправы. Они должны были оберегать храм, но не выполнили свою работу. И колокола молчали, хотя во время пожара должны были звонить. Теперь расплачиваются.

Как меня напугало чудовище за изгородью

Ещё одни руины майя посреди тропического леса – город Па-ленке. Сюда я добрался под вечер, когда археологический парк был закрыт. Пришлось заночевать на ближайшей ферме вместе с другими туристами. Одни, как и я, опоздали, другие жили здесь давно, каждый день пробираясь к руинам через джунгли.

Кому не хватило место в комнатах, ночевали в гамаках во дворе. Это было не страшно – на юге Мексики тёплые ночи. Когда стемнело, воздух наполнили таинственные звуки леса: визги, крики, уханье. Больше всего пугало громовое рычание какого-то зверя. Что за существо могло издавать такие звуки? Голодный ягуар? От агрессивной тьмы нас отделяла ненадёжная деревянная изгородь фермы.

Мне захотелось записать грозный рев на диктофон для радиорепортажа.

– Стой! Куда?! – кричали мне туристы, видя, как я взялся рукой за ограду. Но чужой страх подействовал на меня ободряюще. Я перелез через жерди и шагнул в темноту.

Вытянув перед собой диктофон, я медленно шагал вперёд, воображая себя отважным журналистом и стараясь не провалиться в яму. Вдруг яростное рычание раздалось совсем близко. На мгновение окаменев от неожиданности, я бросился назад и одним прыжком перемахнул спасительную ограду фермы. Казалось, тусклый свет электрической лампы отпугнёт чудовище, как защищали первобытных людей разведённые костры. Зверь не последовал за мной, и вскоре рык затих. Остаток ночи прошёл спокойно.

Утром мы все отправились в археологический парк. Остановив одного из работников парка, я спросил:

– Что за чудовища живут в местном лесу?

– Издают такие громкие звуки? Р-р-р, ух-ух, р-р-р?! Это самцы обезьян сарагуато. Чёрные ревуны. Так призывают самок и отпугивают соперников, – ответил работник. Получается, что ночью я испугался небольшой обезьяны размером с пуделя.

Парк Паленке обширен. Здесь сохранились дворцы и храмы, пирамиды и башня обсерватории – всё это посреди джунглей. Часть территории расчистили для туристов, но многие руины остались в первозданном виде: заросшие мхом, с корнями деревьев, разрывающими старые камни.

На барельефах майя можно разглядеть иероглифические надписи. Это письмо напоминает квадраты с закруглёнными краями. В каждом квадрате рисунки: лица людей, морды животных, части тел, орудия труда. Несмотря на таинственный и неприступный вид рисунков, их удалось расшифровать. Надписи сообщают, какими молодцами были здешние правители и как много городов завоевали.

Майя жили по всему полуострову Юкатан. В каждом местном посёлке можно найти следы их древних городов. Мексиканское правительство не планирует откапывать все постройки майя. Иначе их придётся охранять, восстанавливать, проводить исследования. Всё это дорого. Поэтому часто из-под земли торчит лишь верхушка башни или пирамиды. Мало кому известно, что эти деревенские руины вообще существуют.

Самые частые посетители забытых городов – птицы и звери. В древних руинах мне попалась ядовитая змея экуней, она же – звездохвост. Змея с ленивым интересом смотрела на меня и шевелила длинным хвостом. Я захотел её измерить, но не было рулетки. Удава из известного мультфильма измеряли в попугаях. Если взять самого крупного попугая, амазонского ару, то его ширина – сантиметров восемь. Значит, удав длиной в 38 попугаев был трёхметровым.

Я снял кепку и положил рядом со змеёй. Звездохвост презрительно шикнул и пополз мимо кепки. Раз, два… – считал я. Вышло, что длина змеи – двенадцать кепок. Около двух метров. Меньше, чем у удава, но всё равно впечатляет. Хвост ещё долго волочился по земле, прежде чем исчез в расщелине между камней.

Белиз