Попрыгун

Лучше бы он этого не говорил. Соня ткнула меня локтем в бок и махнула головой назад, мол, оглянись. Я так и поступил, увидев как один за одним испаряются скользящие. Ряды заметно поредели. Авантюры авантюрами, но рисковать жизнью неизвестно за что никому не хотелось. Борегар тоже это заметил и презрительно ухмыльнулся.

– Нам нужно сформировать команду, – начал Борегар, – а лучше несколько, но это в идеале. Пока я вижу массу сложностей с тем, как это сделать. Нам нужны скользящие, не ограниченные посещением только одного-двух миров…

Толпа кивнула и еще сильнее поредела.

– Подождите, – воскликнул Борегар вдогонку уходящим прочь, – даже если вы не принимаете участия в поисках Попрыгуна, вы можете узнать что-то, либо наткнуться на него случайно. И тогда вы немедленно должны прибыть в Перекресток и сообщить об этом смотрящему. Он будет всегда здесь…

Наличие в Перекрестке смотрящего для нас было новостью, правда, в свете последних событий уже не ошеломляющей. Кто бы мог подумать? Лично я считал Перекресток необитаемым. Хотя… Кто-то же ведет эту так называемую статистику…

– Мы прекрасно понимаем, что наше предложение не всем подойдет, – мягко сказал Император-ребенок, – и поэтому никого не неволим. Вы можете закончить свои дела и прибыть сюда через два дня, если считаете, что подобная миссия для вас возможна. Если нет – нам будет очень жаль, но мы постараемся обойтись без вас.

– Иными словами, те, кто не участвует, не рассчитывайте на блага от нас, – пробурчала Соня себе под нос. – Дешевый шантаж.

– Если учесть, что они и так не слишком готовы одарить чем-то, кроме злата-серебра, большинству скользящих это никакого ущерба не принесет, – вполголоса добавил я. Молодой парень передо мной с любопытством обернулся и одобрительно хмыкнул.

Мы подождали еще, но больше ни императоры, ни Борегар ничего интересного не сказали. Более того, Борегар высокомерно откланялся и испарился вместе со своими собаками. Мы с Соней синхронно пожали плечами.

– Обсудим? – предложила она.

– Только не здесь. Давай к тебе, тем более, что у тебя там порталы в осколочные миры. Там и обсудим.

Соня кивнула, взяла меня за руку, зажмурилась, и сделала шаг вперед. Увлекаемый ею, я пулей вылетел сквозь свернутое пространство, ощутив легкую тошноту и головокружение. Уши мгновенно заложило, я раскрыл рот и часто задышал. Все-таки когда ты проделываешь это самостоятельно, ощущения не в пример приятнее. Лично у меня переход из одного мира в другой никаких болезненных ощущений не вызывает.

Оказавшись на месте, я понял, почему переход был столь болезненным. Соня скакнула через два мира сразу, появившись под руку со мной на пустынном золотом пляже, который простирался до самого горизонта. Она не стала тратить время на то, чтобы перевести дух у себя дома хотя бы пару минут и сразу же шагнула в открытый портал, увлекая меня за собой. Я позавидовал: делать подобные фокусы я не научился, да и вряд ли бы мне это было по силам. Соня, выпустив мою руку, сразу же принялась раздеваться и швырять одежду на песок. Выскользнув из тяжелой куртки и брюк, она осталась в весьма соблазнительных трусиках. Что до лифчика, то их Соня принципиально не носила. Она припустилась к воде со всех ног и, вбежав в воду почти по пояс, нырнула. Я, разбросав одежду как попало, последовал за ней. После душной и затхлой атмосферы Перекрестка горячий песок и золотое солнце как нельзя кстати лечат душу и тело.

Море было теплым и… мертвым. Сколько раз я здесь не был, ни разу не находил тут ни морских звезд, ни крабов, никогда не видел рыбы. Над нами никогда не летали птицы, не жужжали насекомые. Может быть, именно поэтому в этом кажущемся рае мы никогда не проводили слишком много времени. Он был неживым и напоминал пластиковую колбу с понатыканными пальмами, травами, а солнце горело как вечная лампочка, яркая и безжизненная. Бултыхаясь на волнах, как медуза, я вдруг подумал: а бывает ли здесь ночь?

Внезапно этот идиллический мирок показался мне отвратительным. Впервые в жизни я понял, как ужасны осколочные миры, с застывшим временем, застывшей жизнью… Миры, где никогда не садиться мертвое солнце, солнце, которое погасло уже много тысячелетий назад, но мы об этом не узнаем при нашей жизни. Здесь всегда идеально-теплое море, песок не ранит вас осколками скал, но, тем не менее, вы ощущаете, что отсюда ушло, что-то важное, что-то живое. И тогда море, ласково качающее вас на своих волнах, становится опасным, как маслянистая мазутная лужа, песок – всего лишь пепел сгоревших трупов, а пряный воздух насыщен смертельной радиацией.

Я рывками погреб к берегу, где уже отдыхала на песке Соня. Она лежала на животе, подставляя солнцу узкую спину, на которой еще не промокли соленые капли. Я бухнулся рядом.

– Здесь бывает ночь? – спросил я. Соня подняла голову и посмотрела на меня, прищурившись, как кошка.

– Что?

– Ночь здесь бывает?

Соня пожала плечами.

– Честно говоря, никогда об этом не задумывалась. Меня, как раз, устраивает то, что здесь всегда день, хорошая погода, теплое море и полное безлюдье. А что?

– Ничего, – буркнул я и тоже лег на живот, положив голову на скрещенные руки.

– Ты какой-то странный, – пожаловалась Соня. – Думаешь о предложении Борегара?

– Да, – солгал я. – Все не идет оно у меня из головы. Мне кажется, что он темнит.

– Борегар всегда темнит, – равнодушно сказала Соня. – Теперь, когда мы представляем, с чем имеем дело, ничто не мешает нам самим попытать счастья в обход Борегара. Если Попрыгун засветится в известных нам мирах, мы попробуем его вычислить.

– Как ты думаешь, что он из себя представляет?

– Понятия не имею, – серьезно сказала Соня, приподнимаясь, отчего ее великолепная грудь, припорошенная песком, вызывающе предстала передо мной. Я смущенно отвел глаза. – Я уже думала об этом. Я лично уверена, что это не одно существо, а два. Никто не может путешествовать в мирах, кроме скользящего, но скользящий не наделен никакой властью, способной повлиять на целый мир. Тем более, что во многих мирах наши способности утрачиваются. Ты, к примеру, везде можешь обороняться при помощи когтей?

– Нет, – подумав, сказал я. – В Ацилуте и Бриа я бессилен и могу полагаться только на приемы самообороны, ну или на то оружие, что распространено в этих мирах.

– У меня та же самая история, – вздохнула Соня. – Я ничего не могу поделать в том же самом Ацилуте. Может быть, где-то еще, но я стараюсь не попадать в миры, где не могу за себя постоять. А Ацилут я не люблю и редко там бываю.

– А ты не пробовала себя в Перекрестке? – неожиданно спросил я.

– Пробовала. Все действует великолепно. А у тебя?

– То же самое. Интересно, эти правила действуют на всех?

Соня нахмурилась и снова перекатилась на живот, скрыв от меня свои прелести.

– Над этим стоит подумать, – произнесла она, сдувая с рук прилипший песок. – Ацилут ведь не под угрозой, я верно поняла? Может быть, у погибших миров было что-то общее? Почему их смогли уничтожить? Потому что они не были защищены своими Императорами. А Суонг Ми помешан на безопасности. Может быть, поэтому в Ацилуте и не действуют ни наши примочки, ни агрессия извне, в частности от Попрыгуна?

– Надо поговорить об этом с пострадавшими Императорами.

– Да, это верная мысль. Меня, кстати, очень занимает, кто тот скользящий, который помогал эвакуировать людей из пострадавших миров. Потому что это явно не я, и мне про это ничего не известно. Не Борегар же, у него таких способностей нет.

– Этот скользящий по крайней мере уже знал, что происходит, – задумчиво сказал я. – Или, хотя бы предполагал. И нас не предупредил. Мы хоть и не любим друг друга, но в большинстве своем связь поддерживаем, хотя бы на уровне смс-сообщений.

– Ну, он мог кому-то и сообщить, тому же Борегару, – возразила Соня, – а Бо решил воспользоваться случаем, чтобы возвыситься над всеми. Он до сих пор лелеет надежду собрать некий профсоюз скользящих и стричь его по своему усмотрению. Поэтому Борегару известно то, что не известно нам.

– Ты думаешь, он не все нам сказал?

– Я просто уверена в этом.

– Знаешь, – вдруг спохватился я, – мне непонятна одна вещь. И это очень важно.

– Что именно? – заинтересовалась Соня.

– А каким образом мы вообще должны искать эти гибнущие миры? Ведь их тысячи, гораздо больше, чем скользящих, и далеко не все открыты для нас. Во всяком случае, ты без меня не найдешь Средиземье, я без тебя не попаду в Амазонию или Титаний. А есть миры, куда вообще не ступала нога скользящего. И вдруг в этот самый момент гибнут именно они. А как мы об этом узнаем?

– Действительно, – наморщила лоб Соня. – В контексте сказанного было бы логично не собирать нас в команду, а, напротив, разослать лазутчиками во все миры для наблюдения. А Бо явно сколачивает команду. Помнишь, он сказал, что те скользящий, чьи возможности ограничиваются одним – двумя мирами могут отдыхать в песочницах. Ему нужны те, кто может прыгать без особых ограничений. У тебя есть ограничения?

– Не знаю, – пожал плечами я. – Во всяком случае, прежде мне не приходилось совершать безрезультатных скольжений. Конечно, я не могу попасть туда, где ни разу не был, но в целом, если мне показать дорогу, я смогу вернуться в этот мир.

– У меня то же самое, – энергично кивнула Соня. – И у Борегара точно. А ведь нас таких очень немного. Знаешь, над этим нужно подумать.

– Ты хочешь согласиться?

– Знаешь, в такой ситуации мне кажется, неуместно отсиживаться, прикинувшись ветошью. Если погублены уже больше тридцати миров, неизвестно чем кончится дело. Вполне возможно, что Попрыгун доберется и до тех мест, которые мне дороги, а то и до нашей матушки Земли. Я решила попробовать. В конце концов, мне не впервой попадать в разные переделки, а уж защитить себя я сумею. И потом, никто с нас, вроде бы не требует присяги на верность? Мы свободные люди, всегда сможем уйти, если условия окажутся нам не по плечу. А ты? Будешь участвовать?

– Буду, – кивнул я. – При условии, что нас не заставят ничем клясться и присягать на верность Борегару. К тому же я не прочь получить награду. А если уж быть совсем откровенным, я бы очень хотел утереть Бо нос.

Соня поежилась и недовольно посмотрела на небо.