Не умирай в одиночку

Он умильно смотрел на меня своими выцветшими от обильного пьянства глазами, а я делал вид, что внимаю, уставившись в компьютер. Теперь я его вспомнил и понимал, почему он пришел именно ко мне. Когда-то, пару лет назад я сдуру дал денег на выставку этого художника и его сожительницы – Веры Гавриловой. Гаврилова была одной из самых скандальных журналисток нашего региона, а потом ее посетила другая муза и Веранда (как ее неласково дразнили в светских кругах) начала малевать картины. Как спонсор сего мероприятия, я удостоился торжественного приглашения на вернисаж, откуда слинял, отплевываясь. Выставку Веранда посвятила себе, запечатлев себя на многочисленных полотнах, если так можно было назвать фотографии, обработанные в графической программе. Зрелище выглядело диковато. От полноты ощущения я слегка ошалел, и когда Вера решила предоставить слово мне, я, разгоряченный выпитым коньячком, сказал первое, что пришло на ум, то есть правду, посоветовав Вере вернуться к журналистике и больше не лезть в высокое искусство. Этого она мне не простила и даже написала пасквиль на меня, раскопав какую-то старую историю моего прошлого. История мне никоим образом не повредила. Однако, человеческая наглость меня поразила. После того ушата дерьма, что попыталась на меня вылить Гаврилова, они еще осмеливаются просить у меня деньги…

Впрочем, в визите Крестникова были и свои положительные стороны. Он напомнил мне о более приятной стороне этого мероприятия. Именно там я впервые увидел ее.

Я всегда тяготел к брюнеткам. А эта девушка сразу приковала мое внимание на выставке, куда, как и я пришла скорее по необходимости. В ней было что-то восточное, разрез глаз, смуглая кожа и точеная грация линий фигуры. Я сразу понял, что она из журналистской братии, коих я, честно говоря, в последнее время недолюбливал. Вывод можно было сделать из простых наблюдений. Она таскалась по залу, записывая названия картин в блокнот, отводила за локоток в сторону то Веру, то Крестникова, панибратски общалась с операторами и репортерами телевидения. А еще она то и дело тыкала ручкой в некоторые картины и бегающий за ней молоденький журналист Никитка Шмелев, с коим я уже познакомился на одной из совместных чатовских пьянок в ресторане «Ёрш», фотографировал нетленки.

Второй раз я увидел ее в областной администрации, где наш владыка, похлопывая рукой по столу, тонко намекал предпринимателям, что в связи с предстоящим празднованием Дня города необходимо организовать досуг праздно шатающегося населения областного центра. Я от себя лично мог обеспечить только книжную ярмарку по сниженным ценам, да и то не очень охотно. Праздник праздником, но пускать на ветер свои кровные денежки в угоду властям совсем не хотелось. Девушка на приеме присутствовала, сидела скромно в уголке и чего-то черкала в блокноте. Лично я смотрел на нее с удовольствием, посему, когда губернатор обратился ко мне, мое внимание было несколько рассеянным, а после собрания девушка бесследно испарилась. Я даже хотел попросить Никиту познакомить нас, но тот жутко спешил и, ограничившись легким кивком, потерялся в коридорах власти.

А потом она начала свое восхождение именно там, где тратили свое время те, кому девать его было некуда, при условии, что они были подключены к сети. Я в чатах сидел давно, успел перезнакомиться с кучей народа. Меня это невероятно развлекало.

Я не сразу обратил на нее внимание, поскольку она все это время отчаянно флиртовала с другим Валерием – модератором чата Бахусом и даже виртуально вышла за него замуж. История наших отношений началась из-за другой дамы, появившейся в чате почти одновременно с нашей красавицей. Дама звала себя Вивианой, а меня сразу назначила в свои рыцари, хотя я совершенно на это не претендовал.

Любовные отношения Бахуса и Гюрзы развивались по известному сценарию. Они страстно кидались друг другу в объятия, стоило им оказаться в чате одновременно. Иногда их общение накаляло чат настолько, что люди забывали следить за собственной темой разговора, наблюдая, как «молодожены» в красках описывают свою «первую брачную ночь».

Разлад в любовную идиллию попыталась внести Вивиана. Очевидно, ей не очень нравилось, что Гюрза захватила умы и сердца населения чата. Решив отвоевать себе потерянные позиции, Вивиана возжелала опутать своими чарами Бахуса, а также еще полтора десятка мужиков, кои были без ума от красавицы Гюрзы. Гюрза свой имидж поддерживала, рассылая всем желающим фотографии мелким оптом, отчего народ дурел и жаждал свидания. Вивиана же ограничивалась общением, причем делала она это грубо, топорно и без всякого намека на иронию. Девица была явно обделена мозгами и злилась, что народ упорно предпочитал ей Гюрзу. Попытки подружиться с соперницей тоже особого успеха не приносили. Поначалу Гюрза общалась с ней вполне охотно, а потом обозлилась и принялась язвить, что удавалось прекрасно. Дабы добить соперницу, Гюрза принялась охмурять единственного мужика, который был более-менее лоялен к Вивиане. Этим мужиков был я. Когда дама с ником пресмыкающегося выслала мне свое фото, я оторопел. На меня смотрела та самая восточная красавица, которая так мне глянулась на всех этих светских раутах.

– Потребуется не очень значительная сумма, – забубнил кто-то мне под руку. Я спохватился и с неудовольствием посмотрел на сгорбившегося на стуле Крестникова, про которого уже успел забыть. Я глубоко задумался, как бы покорректнее отказать этому мазурику, а потом неожиданно разозлился.

– У меня нет лишних денег, – прервал я нудные речи Крестникова. – У нас конец квартала, мы скоро отчет сдаем. Да и не в восторге я оказался от вашей прошлой выставки. И потом, господин Крестников, не ваша ли спутница жизни написала обо мне ту мерзкую статейку?

Крестников опустил голову так низко, что казалось, сейчас он обхватит ее коленями.

– У меня есть встречное предложение, – весело сказал я. Крестников дернулся и посмотрел на меня с надеждой. – Мы тут открываем отдел детской книги. Вы могли бы заработать, расписав зал, который мы построили. Ну, знаете, там всякими Чебурашками, Леопольдами и Гарри Поттерами. Малышам это понравится. Вы же художник какой-никакой…

В глазах у Крестникова загорелся злой огонек.

– Как вы смеете? – презрительно воскликнул он. – Вы соображаете, что предлагаете мне? Мне!!! Художнику с мировым именем!!! Да мое имя числится в Энциклопедии художников России! Меня знают миллионы людей! А вы предлагаете мне расписать зал? Чебурашками? Какая наглость!!! Да кто вы такой вообще?

Я пожал плечами. На звуки возвышающегося голоса в кабинет заглянула Дашка с двумя вопросительными знаками во взоре. Она показала указательным пальцем на телефонную трубку, а большим дважды ткнула в сторону двора, намекая, что неплохо бы вызвать охрану. Я отрицательно помотал головой и повернулся к Крестникову.

– Я – человек, у которого есть деньги, – холодно ответил я, глядя художнику в глаза. – Может быть, и не со столь значимым именем. А вы человек, у которого денег нет. Почему я должен их вам давать? За какие заслуги? За ваше, так сказать, имя? Поверьте мне, вы не Да Винчи, не Рафаэль и не Айвазовский. Вы предлагаете мне выбросить кучу денег на ваши картинки, которыми только детей непослушных пугать и чувствовать себя благородным? Да с какой стати? Что я получу взамен? Очередную статейку в газете, которую тиснет ваша подруга? Благодарю покорно, мне в прошлый раз хватило.

Крестников поднялся с места с совершенно перекошенным от злости лицом. Его руки нервно дергались.

– На вашем месте, я бы был поосторожнее в высказываниях, – ядовито произнес он. – Вы хотите войны? Вы ее получите!

Я рассмеялся. Пафоса в голосе было много, а вот напустить на меня ужас у бедняги так и не получилось.

– Я умираю от страха, – фыркнул я. – Да что вы мне сделаете? Статью ваша Вера напишет обо мне? Пусть старается. Я рядом с этой статьей закажу рекламу в два раза больше. Хотя, я могу проще поступить. Вот прикажу бухгалтеру во все газеты области рекламу дать, и что тогда ваша Вера сделает? Кто рискнет со мной связаться? Я же могу денежки не заплатить. Пойдет редактор на это? Вряд ли. А разоблачения госпожи Гавриловой гроша ломаного не стоят. Хочет копаться в моем прошлом, пусть копается. А уж если не найдет ничего путного да домыслами разбавит свой шедевр, я ее еще и за клевету привлеку.

– Вы что, мне угрожаете? – по-бабьи взвизгнул Крестников. Я вздохнул со всей жалостью, на какую был способен.

– Да Господь с вами. Нужны вы мне больно, угрожать вам.

Крестников шагнул было к двери, потом ко мне, потом снова к двери. Я с любопытством наблюдал за его передвижениями.

– Вы еще пожалеете, – прошипел он и пулей вылетел в коридор, едва не сбив с ног входившего в приемную Димку с кучей бумаг. Спустя мгновение из коридора послышался грохот и проклятия. Я подбежал к дверям и высунул голову наружу, оттолкнув в сторону Димку и Дашку.

Крестников валялся на полу, засыпанный бумагами, выпавшими из его портфеля и изрыгал проклятия. Я рассмеялся и повернулся к Дарье.

– Почему на этом месте все падают?

– Там ковролин задрался, приколотить некому, – затрещала она. – И лампочка как раз перегорела, окно далеко, ничего не видно…

– А если бы я, как и планировал, через неделю только вернулся, вы бы тут все поубивались? – ласково произнес я. Дашка поежилась. Она знала, что таким тоном я говорю в минуты гнева (хотя я как раз ничего подобного не чувствовал). – Что, без царя-батюшки некому лампочку ввернуть и ковролин к полу прибить? Может показать вам, как это делается?

Последние слова я произнес с возрастающей экспрессией. Дашку выдуло из кабинета. Я прислушался, однако грохота не последовало. Видимо, опасный участок она благополучно миновала. Димка замер у дверного косяка, прикинувшись ветошью.

– Заходи, – буркнул я ему и вошел в кабинет. Димка последовал за мной, двигаясь, как слегка подвыпившая балерина. Кажется, он и дышать боялся, не говоря уже о том, чтобы промолвить что-нибудь членораздельное.

– Давай отчет, – не глядя на него, произнес я, бросая на стол сигареты. – И окно открой.

Димка выполнил все в точности и строгой последовательности. Сам он скромненько притулился на краешке стула, готовый к трудовым подвигам. Мне было смешно, но я изо всех сил делал каменное лицо, стискивая зубы так, что самому было больно и неприятно.

Оказалось, что за время моего отсутствия Димка справлялся неплохо, и придраться к его работе было проблематично. Я хмыкал, просматривая бумаги, но найти предлога для разборки не смог. Димка преданно смотрел мне в глаза, чем напомнил старого пса, который жил у моих родителей, когда я еще пешком под стол ходил. Пес всегда шустро бегал за людьми в доме, стараясь не оставаться в комнате в одиночестве. Найдя себе подходящую на его взгляд компанию, пес укладывался рядом и клал тяжелую лобастую голову на ноги мне или родителям.

– Ну что же, – швырнув отчет Димке, произнес я. – Умеешь работать, когда захочешь.

Димка немедленно расцвел в самодовольной улыбке, только что хвостом не вилял. Сходство с псом стало поразительным. Я решил слегка поумерить его пыл и разбавил комплимент водой.

– Жалко, что с тобой это так редко бывает…

Димка усох, втянул голову в плечи и после моего недвусмысленного жеста, покинул помещение. Я развалился в кресле и закурил. Работать не хотелось совершенно. Свой законный отпуск я еще не отгулял, хотя мне, в принципе никто не мешал это сделать. Впрочем, вру… помешали. Одна особа, которая вдруг возомнила, что ей позволено слишком многое… Говорила мне мамочка, не связывайся с блондинками! Мало того, что тупы, так еще и претенциозны. Надеюсь, что там, где сия особа находится теперь, ей есть кому высказать свои претензии.

Я закинул ноги на стол, как в голливудском вестерне, но потом подумал, что если кто войдет и увидит меня в столь неприглядной позе, может подумать, что у меня не все дома. Я сел поудобнее и целых пять минут развлекался тем, что пускал в потолок дымные кольца. Занятие это меня не увлекло. Можно было походить по конторе, заглянуть в собственный магазин, но мне как-то не хотелось шевелиться. Я с сомнением посмотрел на компьютер, а потом не выдержал и вошел в чат. Вдруг, да и развею свою грусть-печаль?

Появился я там вовремя. Гюрза лаялась с Вивианой. Беседа, очевидно, велась уже довольно давно. Со всех сторон виделись разноцветные возгласы поддержки. Вивиана проигрывала в этом споре, но позиций упорно не хотела сдавать. Гюрза перла буром, безжалостно разбивая туповатые словосочетания Вивианы, парируя ее контратаки с достойным восхищения изяществом. Наконец, Вивиана не выдержала.

– Откуда в такой махонькой девке столько яда? – осведомилась она.

– Мне по должности положено, – огрызнулась Гюрза. – Причем мне за это иногда даже платят.

– Видимо, платят мало, – хихикнула Вивиана. – Раз ты на мужиков бросаешься, как цепная собака.

– Я на них не бросаюсь, а коллекционирую, – возразила Гюрза. – А бросаются они на меня.

– Ой, да было бы на что бросаться! Небось, ты всем рассылаешь фото своей секретарши, а сама ты – уродина.

Гюрза фыркнула.

– Мою личность могут подтвердить пара десятков очевидцев, видевших меня во плоти.

– Да-да, – вмешался в разговор до этого молчавший Сероглазый, – я Юльку видел и даже обнимал. Ощупывал, так сказать перси.

Гюрза тряхнула персями.

– А вот вас, мисс, никто до сей поры не видел, – ядовито прокомментировала она, – и перси не щупал. Так что вопрос о том, кто из нас мисс Вселенная считаю закрытым.

– Ой, ой! – возмутилась Вивиана. – Между прочим, мой шеф решил, что следующую обложку будет украшать мое фото.