Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 – январь 1943

Инспектор милиции Е. Грушко

О блокаде Ленинграда в России и за рубежом / отв. ред. А. Р. Дзенискевич. СПб., 2005. С. 31.

Справка государственной санитарной инспекции Ленинграда о санитарном состоянии домохозяйств города

16 июня 1942 г.

Государственная санитарная инспекция г. Ленинграда совместно с санитарной общественностью (212 чел.) с 11 по 13 июня с. г. произвела проверку санитарного состояния всех домов города.

Из 11 307 номерных домов системы Ленжилуправления обследовано было 11190 – 98,5 % (на один номерной дом в среднем падает 2 строения).

Большинство из обследованных домов – 9747 (84 %) имеют очищенную дворовую территорию и лестничные клетки (92 %). Элементарный санитарный порядок еще не наведен в 1716 домах (15,5 %), в 2502 домах (22,5 %) обнаружены переполненные мусороприемники. Дезинфекция мусороприемников производится в 3451 доме (30 %).

Водоразборами обеспечены 3023 дома (27 %), кроме того в 3464 строениях вода подается в квартиры, что составляет 37,5 % к 9486 домам, имеющим внутридомовой водопровод. Из 2760 домохозяйств города [в] 583 (19 %) имеются кипятильники, из них в действующем состоянии 334 (62 %).

Домовая канализация работает в 7654 строениях (79,6 %).

В действующем состоянии находятся 3553 домовые прачечные (67 %), в 1804 домах (33 %) домовые прачечные требуют производства ремонтных работ по различным техническим причинам (неисправность печного отопления, оборудования и проч.).

Домовые убежища в должный порядок еще не приведены, хотя из имеющихся 2864 убежищ 1833 убежища (63,5 %) содержатся чисто, 724 убежища (25,5 %) оказались к эксплуатации непригодными, ввиду затопления их водой.

Из имеющихся 2444 домовых санитарно-бытовых комиссий (80 % к общему числу домохозяйств) работают 2282 (84 %).

Начальник Государственной санитарной инспекции г. Ленинграда

Никитин

О блокаде Ленинграда в России и за рубежом / отв. ред. А. Р. Дзенискевич. СПб„2005. С. 32.

Б. П. Городецкий – А. Городецкой

5 июня 1942 г. Ленинград.

Мои милые, родные и близкие! Пишу вам почти каждый день, потому что очень скучаю без вас. И чтобы не очень тосковать, я весь ухожу в работу. Моя работа по институту вся на виду – исчезли прежние склоки (когда после посещения института хотелось, придя домой, вымыться в ванне), организовался тесный, сплоченный коллектив сотрудников. Третьего дня на Главном Ученом Совете всех ленинградских институтов утвержден наш годовой план. Меня слушаются, верят мне, и никогда я не чувствовал себя таким нужным, как сейчас.

Завтра, в субботу, 6-го июня – день рождения Пушкина. Помните, как я последние годы ездил на Пушкинские торжества в Михайловское, помните – я рассказывал вам о том, что там мне приходилось делать доклад для 12000 слушателей, расположившихся на берегу Сороти и в радиофицированных лесах. Сейчас, по условиям военного времени, в Михайловское ехать нельзя, и мы проводим эти традиционные торжества в Ленинграде. В прошлом письме я послал вам пригласительный билет на наш завтрашний вечер. Начинается он в шесть часов моим кратким вступительным словом, затем В. А. Мануйлов сделает доклад «Пушкин с нами!» (под этим лозунгом проходит весь вечер) и, наконец, концерт. Концерт обещает быть интересным, так как нам дали согласие участвовать в нем такие крупные артистические силы, как Касторский, Ваграм Папазян, Лидия Вырлан, Студенцов, Железнова и другие. Зал, где будет проходить заседание, будет убран и декорирован свежей весенней зеленью, полевыми цветами. Но вряд ли мне придется послушать этот интересный концерт, так как в этот же вечер в 9.45, в ленинградском радиоцентре, начинается общегородской радиомитинг, участвовать в котором меня пригласили. По всей вероятности, мне придется уехать из института в полвосьмого, чтобы попасть в радиоцентр, даже если придется долго ждать трамвая.

В Ленинграде сейчас очень чисто, никаких очередей нет, работает много театров, кино, идут концерты в филармонии, но я никуда не хожу, нет сил, времени и особенной охоты. Зато я с удовольствием слушаю хорошую музыку по радио, которой передают очень много: по нескольку больших концертов в день. Передаются концерты Шаляпина, Собинова, целые оперы (например, «Князь Игорь»), джаз Утесова и так далее…

Городецкий С. Письма времени. СПб., 2005. С. 138–139.

ТЕЛЕГРАММА ЗАМЕСТИТЕЛЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВНАРКОМА СССР А. Н. КОСЫГИНА В ЛЕНГОРИСПОЛКОМ

12 июня 1942 г.

Сообщаю, что из Ивановской области на 9 июня отгружено Ленинграду картофеля 1200 тонн, подготовлено к отгрузке 200 тонн. Из Рязанской области отгружено Ленинграду картофеля 25 мая 50 тонн, 26 мая 32 тонны, 29 мая 100 тонн, 31 мая 15 тонн, 5 июня 30 тонн, 9 июня 137 тонн. Намечено к отгрузке 11 июня 60 тонн.

Зампредсовнаркома СССР Косыгин

Страна – Ленинграду. 1941–1945. Сб. документов / отв. ред. В. М. Ковальчук. СПб., 2002. С. 140.

Из воспоминаний блокадницы о работе в совхозе в июне 1942 г.

Каждый из нас мечтал о работе, связанной со столовой, магазином продовольствия, а люди, работающие там, казались избранниками, попасть туда не представлялось возможным.

Голодная и унылая бродила я по городу в поисках работы, временами свет мерк в моих глазах и страшное бессилие и безразличие охватывали тело и разум.

Я мечтала о «хлебной работе». В поиски эти я втянула свою приятельницу В. Она где-то читала историю, но к весне ее преподавание кончилось, да и было, кажется, не особенно удачным. Это была ее первая после окончания университета работа, совпавшая с периодом ужасающей дистрофии, когда мысли о пище заслоняли все остальное.

Помню, как мое голодное внимание привлекло объявление, написанное большими красными буквами на куске полинялых обоев голубого цвета: оно приглашало жителей города отправиться на работу в совхоз, плата в котором была обещана натурой. Вмиг в моем мозгу возникла соблазнительная картина всевозможных овощей в виде картошки, редиса, лука, огурцов и пр. Это обещание имело чрезвычайно большую силу.

Уже ни о чем другом неспособная думать, начала я соблазнять В. отправится со мной работать в совхоз. Там будет много неистоптанной и незапачканной травы любых сортов и пород. Там будет свежий воздух, живительная и целительная близость природы, а потом, потом пойдут огурцы, картошка и пр. Этого оказалось достаточно, чтобы, недолго думая, собрать свои скудные пожитки в рюкзаки и двинуться в путь.

По дороге произошло трагическое происшествие. В. несла в своем рюкзаке бутылку с олифой, заменяющей в ту пор нам жиры. В пути пробка выпала, а бутылка, съехав набок, оставила свое содержимое на спине владелицы в виде огромного маслянистого пятна. При обнаружении этой потери

В. пришла в глубокое отчаяние и разразилась гневными упреками по моему адресу – как это я, идучи сзади, вовремя не обнаружила эту катастрофу. Этот прискорбный случай вызвал одну из тех ссор, которые почти беспричинно возникали среди раздраженных голодом людей.

Мы почему-то воображали, что будем почти в одиночестве. К нашему немалому удивлению, к месту сбора прибыла огромная разношерстная толпа голодных жителей города. Большинство из них были худые женщины с потемневшими лицами с массой орущих и беспокойных ребят.

Нас поместили в какой-то большой полуразрушенный дом с огромной кухней на первом этаже при входе, в которой помещалась большущая плита. Поселились мы, к несчастью, в комнатушке рядом с кухней, и отсюда пошли наши беды.

Голодная ленинградская орава мгновенно, как саранча, набросилась на окрестные травы, и очень скоро в близлежащем районе не оказалось ни листочка более или менее съедобной травы.

День и ночь топилась на кухне огромная плита. День и ночь шла борьба за лучшие места на плите, за дрова, за украденные травы и т. д и т. п. Ночью через тонкую перегородку из кухни раздавался непрерывный, разноголосый человеческий вой, который был отвратителен, жалок и совершенно непереносим.

Сварить на плите что-либо было очень трудно и почти что невозможно, люди всегда хотели есть, всегда что-то варили и всегда ссорились при этом. Сон в таких условиях был совершенно невозможен. И мы решили найти индивидуальное жилище, сколько бы оно ни стоило. Очень скоро мы покинули этот страшный дом, так похожий на дом умалишенных, помешанных на траве людей.

Ничего, кажется, неспособно было радовать нас. Работа в совхозе была непосильна. Требовалось целыми днями, наклоняясь, сажать рассаду капусты и потом поливать ее, таская для этого большие ведра с водой из далекого грязного озера, расположенного не меньше чем за полкилометра. Не могу сказать, что работа шла быстро, но она все же подвигалась вперед.

Командовали нами местные жители, мимо которых прошла ужасная голодная смерть и которые поэтому не могли понять наших нечеловеческих страданий. Между нами возник естественный антагонизм. Они с полупрезрением смотрели на наши кости, обтянутые серой кожей, и мы внушали им страх и отвращение своими все поедающими желудками. Наш потрясающий и ненасытный аппетит был им непонятен. Сытый не понимает голодного! Они ничем не могли пресечь нашу пожирательную способность.

Мы ели рассаду капусты, благо ее было очень много, ели как зайцы, хрустя и наслаждаясь. Мы ели, вернее пожирали, сырую картошку, которая лежала, обнаженная, на полях при машинной посадке, не всегда одинаково закрытая землей, мы ели ее с землей, приставшей к ее поверхности, и трудно было представить большего наслаждения. Как хотелось унести ее с поля с собой, но это не всегда удавалось. За нами следили. Одна горожанка умудрилась положить пару картошек в свою пышную прическу, я клала несколько картошек в рукава небрежно наброшенной на плечи фуфайки и т. д.

Полуживые от усталости, возвращались мы домой, на ходу набивая мешки травой, это был главным образом клевер. Дома варили эти травы, иногда подправляя их украденной картошкой или кусочком хлеба, и падали замертво на свое ложе, на минуты испытывая ощущение утоленного, заглушенного голода.

Блокада. Воспоминания очевидцев. М., 2014. С. 443–446.

Из дневника директора Архива Академии наук СССР Г. А. Князева

361[-й] день войны.

1942. 17 июня. Среда.

Все-таки, несмотря на свои затруднения при передвижении, решил пойти на заседание Ученого совета. Доктор истории Ковалев делал смелый доклад о том, чем должна быть история. Главный его тезис – история должна стимулировать наш патриотический подъем и воспитывать в этом духе молодежь. Для этого нужны этические и эстетические подходы при изложении фактов истории. Если искусство никак не отображает действительность как она есть, то история максимально приближается к отображению этой действительности. В этом принципиальная разница между историческим трудом и произведением искусства. Но история должна быть эмоциональна и обязательно со страстью. История должна быть партийна, и если партийность формально субъективна, то советская партийность, как ее понимают марксисты-историки, – по существу объективна.

Передаю прослушанный доклад, быть может, не совсем точно, не в формулировках автора, а так, как он дошел до моего сознания. Вопросы, поставленные докладчиком, очень спорные и волнующие. Не есть ли это возвращение к формуле Покровского: «История – это политика, обращенная к прошлому»? У докладчика – этика, эстетика, воспитание, патриотизм.

Многострадальные мои родные предметы работы всей моей жизни – история и вспомогательная историческая дисциплина архивоведение. Если естественники никогда не спорят, наука ли тот предмет, которым они занимаются, то мы, многострадальные «гуманитарии», время от времени возвращаемся к этому вопросу.