Призрак Оперы

— Но ты, дитя мое, его услышишь. Когда я буду на небе, я его тебе пришлю. Даю слово!..

Между тем наступила осень, и Рауль с Кристиной расстались.

Когда они увидались опять, три года спустя, то были уже взрослыми.

Воспоминание об этой встрече, произошедшей опять в Перро, Рауль сохранил на всю жизнь. Профессор Валериус уже умер, но его вдова продолжала жить во Франции, также как и Даэ с дочерью, всецело отдавшиеся музыке, которая стала теперь единственным утешением их доброй покровительницы. Молодой человек, случайно попав в Перро, также случайно забрел в дом, где когда-то жила его маленькая подруга. Первого, кого он увидел, был старик Даэ, встретивший его со слезами на глазах, как самого близкого родственника. Не успел он сказать нескольких слов, как дверь отворилась и в комнату вошла, с подносом в руках, прелестная молодая девушка. Узнав Рауля, она слегка покраснела, поставила поднос на стол и в нерешительности остановилась. Рауль подошел и поцеловал ее. Она задала ему несколько вопросов, любезно угостила чаем и вышла из комнаты. Ей хотелось скрыться в самую глубину сада, как можно дальше. Какие-то новые чувства впервые теснились в её юном сердце. Рауль ее все-таки отыскал, и, они проболтали до самого вечера, напрасно стараясь разогнать охватившее их смущение. Они не узнавали друг друга, все в них казалось им чуждо и ново и, осторожные, как два дипломата, они думали только о том, как бы ни выдать своих зарождающихся чувств. Расставаясь, Рауль осторожно прикоснулся губами к дрожавшей руке Кристины и сказал: «Мадемуазель, я вас никогда не забуду», фраза, за которую он себя долго упрекал, так как отлично понимал, что Кристина Даэ никогда не могла стать женой виконта де Шаньи.

Что касается Кристины, то она, вернувшись домой, сказала отцу:

— Ты не находишь, что Рауль сильно изменился? Он мне больше не нравится.

И чтобы заглушить в себе всякую мысль о виконте, она вся отдалась искусству. Её успехи оказались поразительны. Все слышавшие её пение пророчили Кристине блестящее будущее. Но как раз, в это время умер её отец, и с его смертью она, казалось, утратила все: и голос, и талант, и вдохновение. Конечно, её данные все- таки позволили ей поступить в консерваторию, но она ничем не отличалась от других учениц, занималась кое-как, без всякого увлечения, и если и окончила с наградой, то только потому, что хотела порадовать мадам Валериус, с которой она по-прежнему продолжала жить вместе. Увидев Кристину на сцене Парижской Оперы, Рауль, очарованный красотой молодой девушки, испытал в тоже время некоторое разочарование от её пения. Прежнего вдохновения как не бывало, она как будто не отдавала себе отчета в том, что поет. Тем не менее, он стал посещать театр, начал появляться за кулисами, ждать её выхода, всячески стараясь привлечь к себе внимание.

Случалось даже, что он провожал ее до порога гримерной. Все было напрасно. Она его не замечала. Но справедливости ради стоит сказать, она также не замечала и других поклонников. Словно это была не женщина, а само воплощенное равнодушие. Неопытный, застенчивый Рауль мучительно страдал, не смея даже самому себе признаться в этом неожиданно зародившемся чувстве. И вдруг эта внезапная, как удар грома, метаморфоза! Этот ангельский голос, разом открывал ему тайну его собственного сердца, его любовь, его муки!..

А потом, потом эти ужасные слова, произнесенные таинственным мужским голосом: «Вы должны меня любить!» и… загадочная пустота в гримерке!..

Почему, на его слова, что он тот самый мальчик, который вытащил из воды её шарф, она только рассмеялась? Как она могла его не узнать!..

И теперь вдруг, это письмо…

Боже мой! Как медленно тащился дилижанс… как дребезжали стекла!.. Вот перекресток дорог… вот знакомые степи, такие печальные, под бледным, почти белым небом. Он узнает хижины, ограды, даже деревья… Вот последний поворот направо… еще один спуск и, наконец, море… Перро!..

Говорят, что она остановилась в гостинице «Закат Солнца»… Впрочем, конечно, тут другой и нет. Да и зачем? И ему вспомнилось, как они с Кристиной ходили туда слушать сказки. Боже, как бьется сердце! Как-то она его там встретит!.. Первой, при входе в столовую старой гостиницы, его встретила тетка Трикор. Она его сразу узнала и после обычных приветствий расспросила, что привело его в эти края. Он отвечал, краснея, что приехал в Ланьон по делам и заехал ее навестить по старой памяти. На предложение позавтракать он вежливо ответил: «Чуть позже» и замер в ожидании. Наконец, дверь распахнулась. Рауль вскочил с места. Она!.. Кристина! Он не ошибся! Не имея сил от волнения произнести хоть одно слово, виконт снова сел на стул. На её прелестном улыбающемся лице ни малейшего удивления. Она сияла свежестью и здоровьем, в её глазах, прозрачных, как дремлющие озера её прохладной родины, отражалась кристальная чистота её юного, нетронутого жизнью сердца. Меховое манто полуоткрыто и было видно как, вероятно от быстрой ходьбы, вздымается её нежная грудь. Рауль и Кристина молча смотрели друг на друга, пока старая Трикор, лукаво улыбаясь, не вышла из комнаты. Наконец Кристина сказала:

— Ваш приезд меня нисколько не удивил. Я предчувствовала, что увижу вас именно здесь, в этой гостинице, вернувшись из церкви. Мне уже сообщили о вашем приезде.

— Кто сообщил? — спрашивает Рауль, взяв, без всякого с её стороны сопротивления, её маленькую ручку.

— Мой бедный папа!

На минуту воцаряется тишина.

— Он вам наверно также сказал, что я вас люблю, Кристина, что я не могу жить без вас, — говорил Рауль.

Молодая девушка, смущаясь и густо краснея, отвернулась.

— Меня? Но это безумие, мой друг, вы шутите. — Её голос дрогнул, и она, старясь подавить смущение и выглядеть уверенней, рассмеялась.

— Не смейтесь, Кристина, я вовсе не шучу.

Она снова стала серьезной.

— Я не для того вызвала вас сюда, чтобы выслушивать подобные вещи.

— Вы меня «вызвали»? Какое счастье! Значит, вы ни минуты не сомневались в том, что я все брошу для того, чтобы прилететь в Перро? И после этого вы будете отрицать, что знали о том, что я вас люблю!..

— Я просто-напросто думала, что вам дороги воспоминания детства, память о моем отце. Вообще, я сама не знаю, о чем я тогда думала. Может быть, я не должна была вам писать. Ваше внезапное появление в тот вечер в моей гримерной воскресило во мне все прежние воспоминания, и я вам написала, не отдавая себе в этом отчета, как написала бы своему маленькому другу, в минуту грусти и одиночества, прежняя маленькая девочка…

Опять молчание… Рауль пристально смотрел на нее. Она не сердится, нет, наоборот, в глубине её глаз целое море какой-то тоскливой нежности. Но вот именно эта тоска, и, кажется, ему подозрительной и дразнит его своей необъяснимой загадкой.

— Тогда, в гримерной, вы увидели меня в первый раз, Кристина?

Она не умеет лгать.

— Нет, я уже видела вас в ложе вашего брата и… потом, когда вы приходили на сцену.

— Я так и думал, — раздраженно сказал Рауль. — Объясните же, пожалуйста, почему, увидев меня в своей комнате, вы, в ответ на мои слова, что я тот самый мальчик, который вытащил из воды ваш шарф, не нашли ничего лучшего, как рассмеяться.

Кристина с удивлением подняла на него глаза. Но его самого, кажется, поразила подобная смелость и неуместный тон в такую минуту, когда он хотел рассказать о своей любови и преданности. Так мог бы говорить только муж, человек, имеющий права, обманутый любовник.

Это сознание своей неправоты рассердило его еще больше и он окончательно вышел из себя.

— Вы молчите?! Ну, так я отвечу за вас. Вы не хотели меня узнать от того, что вы были тогда не одна в гримерке и не хотели показать этому человеку, что можете интересоваться кем-нибудь другим, кроме него.

— Если вы думаете, мой друг, что меня кто-нибудь стеснял, — холодно перебила его Кристина, — то это очевидно были вы, почему я и попросила вас уйти.

— Ну да, конечно… конечно… Чтобы остаться с тем!..

— О ком вы говорите? — задыхаясь, спросила девушка.

— О том, кому вы сказали: «Я пою только для вас. Я вам сегодня отдала всю мою душу, я еле жива»!

Кристина схватила Рауля за руку и сжала ее с силой, какую нельзя было подозревать в таком хрупком, нежном существе.

— Вы подслушивали?

— Да! Но только потому, что я вас люблю… И… я все слышал…

— И что же вы слышали? — внезапно успокаиваясь, спросила она.

— Я слышал, как он вам сказал: «Вы должны меня любить»!

При этих словах Кристина побледнела, качнулась и едва не лишилась чувств. Но через несколько секунд, переборов волнение, прошептала еле слышно:

— Говорите, ради Бога, говорите, что вы еще слышали!..

Рауль, ничего не понимая, продолжал молчать.

— Говорите же, наконец, разве вы не видите, что вы меня мучаете!..

— Я слышал, как в ответ на ваши слова, что вы отдали ему всю душу, он сказал: «Благодарю тебя, дитя мое, твоя душа прекрасна. Самый могущественный император позавидовал бы такому подарку. Ты заставила плакать ангелов».

Кристина в волнении прижала руки к сердцу. Ее, устремленные в одну точку, глаза наполнились таким ужасом, что Раулю на миг показалось, что она сошла с ума. Но вот мало-помалу её глаза снова оживают и две крупные слезы тихо скатываются по её щекам.

— Кристина!..

— Рауль…