Счастливая семья

И ветер поцеловал елочку, а роса пролила на нее слезы. Но деревцо не понимало, что это значит.

Перед Рождеством срубили много елок. Некоторые из них были меньше нашей елочки, а иные такого же возраста, но все были ровненькие и хорошенькие. Не обрубая им ветви, их взвалили на дровни и увезли из леса.

– Куда их везут и отчего они сохранили все свои ветви? – недоумевала елочка.

– Про то мы знаем. Про то мы знаем, – щебетали воробьи. – Мы все это в городе в окно видели! Мы знаем, куда их везут. О, они увидят такую роскошь и блеск, какие только можно себе представить. Их поставят посредине комнаты, окружат прелестными вещами и игрушками, украсят золочеными яблоками и сотнями свечей.

– А потом? – спросила елочка, затрепетав всеми веточками. – Что будет потом?

– Да больше мы ничего не видали. А это было великолепно!

– Что если и мне предназначена такая блестящая будущность? – воскликнуло деревцо. – Это еще лучше, чем плыть по морю. Как страдаю я от неизвестности! Хоть бы скорей наступило Рождество! Теперь я не меньше тех, которые были срублены в прошлом году. О, если бы мне только попасть на дровни! А потом красоваться посреди комнаты, окруженной роскошью и великолепием. А потом что?… Потом, конечно, настанет что-нибудь еще лучшее, иначе для чего бы нас так украшали. Но что именно? Ох, я томлюсь, я не знаю, что со мною делается.

– Довольствуйся нами, – сказали воздух и солнечные лучи. – Наслаждайся своей юностью на свободе.

Но елочка не наслаждалась, хотя и продолжала расти. Зимой и летом стояла она в полном зеленом убранстве. Люди, глядя на нее, говорили:

– Вот красивое деревцо!

Подошло Рождество, и ее срубили первую. Топор глубоко проник в сердцевину. Деревцо со стоном упало на землю. Оно чувствовало боль, дурноту. Мечты о счастье отлетели прочь. Грустно было деревцу расставаться с родиной, с местом, где оно выросло. Оно знало, что уже больше никогда не увидит дорогих старых товарищей, ни маленьких кустиков и цветов, которые росли кругом. Может быть, не увидит и птиц. Отъезд оказался неприятным.

Елочка только тогда пришла в себя, когда ее на дворе, вместе с другими, свалили с воза, и кто-то сказал:

– Вот это славное деревцо; мы его и возьмем.

Затем пришли два лакея в ливреях и снесли елку в большое, красивое зало. По стенам висели картины, а на камине стояли китайские вазы со львами на крышках. В зале находились роскошные диваны, удобные кресла-качалки, столы, заваленные альбомами и дорогими рисунками на сумму в сто раз сто рублей, как выражались дети.

Елку воткнули в кадку с песком, кадку задрапировали зеленой материей и поставили на ковер. О, как затрепетало деревцо! Что-то будет дальше… Барышни, с помощью слуг, начали его украшать. На ветви повесили маленькие сеточки из цветной бумаги, наполненные конфетками; потом золоченые орехи и яблоки; прилепили более сотни разноцветных свечей; куклы, имевшие вид настоящих людей, висели в зелени, а на самой вершине водружена была блестящая звезда. Это было так великолепно, что и сказать нельзя.

– Сегодня вечером зажжем, – говорили присутствующие.

– Ах, кабы поскорей вечер и зажгли бы свечи! – думала елка. – Кабы могли из лесу прийти деревья на меня полюбоваться и воробьи заглянуть в окошко. Что же будет дальше? Оставят меня здесь стоять зиму и лето?

И от усиленных рассуждений у елочки трещала кора, что причиняло ей такое же страдание, как нам головная боль.

Наконец зажгли свечи. Какой блеск! Какая роскошь! Дерево так сильно затрепетало от счастья, что свечка пошатнулась и подпалила ветку.

– Ах, Боже мой! – закричали девицы и быстро потушили огонь.

Теперь уже дерево не смело шевельнуться. Оно боялось потерять какое-либо из своих украшений. Блеск совершенно ослепил его.

Открылись обе половинки дверей, и множество детей вбежало в комнату. За детьми шли взрослые. Дети онемели от удивления, но только на одну минуту. Потом раздались их веселые крики; они прыгали, танцевали вокруг елки и получали подарки, а дерево постепенно оголялось.

– Что это они делают? – думала елка. – Что же будет дальше?

Когда свечи догорели до ветвей, их потушили, и дети получили позволение ограбить елку.

То-то они набросились на нее, даже ветви затрещали. Не будь она привязана к потолку, дети, наверно, свалили бы ее.

Дети принялись танцевать со своими дорогими игрушками в руках, а на елку никто больше не обращал внимания, кроме старой няни, которая пришла посмотреть, все ли с нее снято.

– Сказку, сказку! – закричали дети и потащили к елке маленького толстого старичка.

– Здесь мы точно в лесу, – сказал он, усаживаясь под елкой. – О чем же рассказать вам?

Дети закричали, кто во что горазд. Одни хотели то, другие – это. Только елка молчала и думала:

– Разве я-то не буду играть здесь никакой роли?

Старичок рассказал про Иванушку-дурачка, который с лестницы свалился и все-таки достиг почестей и на принцессе женился. Дети хлопали в ладоши, а елка слушала и дивилась. Никогда птицы в лесу не рассказывали ничего подобного. Елка принимала сказку за истину; не может же такой почтенный старичок выдумывать. Упал Иванушка с лестницы и добился почестей. Может быть, и с ней – елкой случится нечто подобное. А пока что она ждала завтрашнего дня в надежде, что ее также разукрасят цветами, золотом и игрушками.

– Завтра я буду еще счастливее, – думала елка. – Я буду уже спокойно наслаждаться своим великолепием. Опять услышу историю про Иванушку-дурачка, а может быть, еще и другую какую-нибудь.

И дерево простояло всю ночь в глубокой задумчивости.

Утром вошли лакеи и горничная.

– Видно, начнут снова убирать меня, – подумала елка.

Но слуги потащили ее из комнаты, потом по лестнице, вверх на чердак, и поставили в угол, куда вовсе не проникал свет.

– Что это значит? Зачем меня здесь поставили? Что я могу тут делать?

Бедная елка прислонилась к стене и задумалась.

Для этого у нее было достаточно времени. Дни шли за днями, а на чердак никто не приходил.

Если же приходили, то только затем, чтобы сунуть в угол какой-нибудь ненужный ящик; постепенно дерево загородили и, казалось, позабыли о нем.

– Теперь зима, земля замерзла, люди не могут меня посадить, – размышляла елка. – Верно, мне до весны придется простоять здесь. Как они предусмотрительны и как добры! Если бы только не было здесь так темно и скучно! Хоть бы зайчик проскочил, как бывало в лесу, когда он через меня перепрыгивал, а я сердилась. Здесь же ужасно скучно.

– Пип, пип, – пропищала мышка и прошмыгнула к елке; за ней – другая. Они обнюхали елку и закопошились между ее ветвями.

– Здесь страшно холодно, а то бы нам тут было хорошо. Не правда ли, старая елка? – сказала мышка.

– Я совсем не старая, – отвечала елка. – Есть многие гораздо постарше меня.

– Откуда ты? Расскажи нам о красивых местах на земле. – Мыши были очень любопытны. – Бывала ли ты в кладовых, где на полках лежит сыр, а на балках висят окорока, где можно плясать на сальпых свечах и куда входишь худой, а выходишь жирной?

– Этого я не знаю. Но я знаю лес, где солнце светит и птицы поют.

И она рассказала им о своей юности, а маленькие мышки внимательно слушали. Они не слыхали раньше ничего подобного.

– Как ты много видела! Какая счастливая! – восклицали они.

– Да, это были счастливые времена, – сказала елка и призадумалась.

Потом она рассказала мышкам, как ее срубили перед Рождеством и как украшали в зале.