Сказки

– О, как я задержкалась здесь! – сказала маленькая девочка. – Я же должна найти Кая! – А вы не знаете, где он сейчас? – спросила она у роз, – Вы уверены, что он умер и его больше нет?

– Он не умер! – ответили розы, – Мы были в земле, где всё мертво, но Кая там нет!

– Благодарю вас! – сказала маленькая Герда, пошла к другим цветам в самую чашу сада и везде спрашивала: «Вы не знаете, где мой Кай?»

Меж тем каждый цветок нежился на Солнце, мечтая о своём приключении или сказке, и маленькая Герда повидала их так много, и так много слушала их россказни, но никто из них ничего не знал о Кае.

И что же сказала ей Тигровая Лилия?

– Слушай барабан! Бум! бум! Это всего лишь две ноты! Всегда бум! бум! Слушай погребальные песни женщин! Слушай Рааба, священника! – В своем длинном красном одеянии стоит индуссская женщина на костре, пламя стелется вокруг неё и её мёртвого мужа, но индуссская женщина думает о нём, как о живом, о том, живом человеке, чьи взоры были жарче пламени, пламени, в котором сейчас сгорает она, живой, он был совсем рядом с ней. Может ли пламя сердца погаснуть в пламени великого костра?

– Я этого совсем не понимаю! – сказала Маленькая Герда.

– Это всё моя чушь собачья! – сказала Огненная Лилия.

А что говорит Полевой Вьюнок?

«Ластится и льнёт извилистая тропинка к заснеженным горным долинам, где высится крепость старого рыцаря. Густой вечнозеленый Плющ вьётся по древним кирпичным, красным стенам, лист за листом, и струится вокруг балкона, и там сидит одинокая девушка; она машет рукой с перил и смотрит вниз через вуаль. Ни одна роза не свисает с ветвей слаще, чем она, ни один Яблоневый Цветок, когда ветер несёт его с дерева, не парит так высоко, как она, где шумит её великолепная шёлковая юбка. Вернётся ли он к ней?

– Ты имеешь в виду Кая? – спросила маленькая Герда.

«Я говорю только о своем приключении, о своей мечте! – сказал Полевой Вьюнок.

– О чём говорит этот маленький весенний Подснежник?

«Между деревьями висит на веревках длинная доска, это качели; две хорошенькие маленькие девочки сидят и качаются на них – платьица белые, как снег, длинные зелёные шёлковые ленточки порхают в их шляпках, их брат, который старше их, сидит на качелях, Он придерживает верёвки локтями, и вдобавоке в одной руке у него маленькая тарелочка, в другой глиняная трубка, он пускает мыльные пузыри, качается Луна, и пузыри, прекрасные, многоцветные улетают в снебо, вот последний всё ещё висит на конце трубки и качается на ветру, качается Луна. Переливается всеми цветами радуги пузырь. Маленькая чёрная собачка, легкая, как мыльный пузырь, встаёт на задние лапки и Ставит их на качели, и качели сбрасывают собачку с доски, она вскакивает с доски, пытается подняться, сердится. Дети хохочут над ней, лопаются пузыри. Летающая вверх и вниз доска, летящие красочные пузыри – вот моя песенка!»

– Может быть, то, что ты говоришь, и прекрасно, но ты говоришь это так грустно, и совсем не упоминаешь моего Кай. А что говорят Гиацинты?

«Жили-были три невесомые сестры, такие женственные и прекрасные; одна была в красном одеянии, другая-в синем, на третьей были совсем белые одежды; рука об руку они танцевали у ясного озера в ярком свете, и я видел всё это. Это были не эльфы, а юные девушки. Это было так сладко, и Девы исчезли в лесу; аромат становился всё сильнее – и три большие домовины вылетели из леса, они скользили вдоль лесной чащи по ту сторону озера. И в них дежали три прекрасные девушки. Святой Эльм парил, сияя вокруг, разбрасывая маленькие парящие огоньки. И светлячки парили над гробами. Спали ли танцовщицы, или умерлит? – Запах цветов говорит, что ты маленькая девочка, а поздний колокол звонит над мертвыми!»

– Вы меня очень огорчили, – сказала маленькая Герда. – Вы, колокольцики, пахнете тоже очень сильно; а я теперь не могу не думать о мёртвых девушках! Увы, неуж-то маленький Кай действительно мёртв? Розы были в земле, и они сказали – нет! Значит он жив!

– Динь, Динь! – зазвонили колокольчики Гиацинтов, – Мы не зовём малыша Кая, мы не зовём его! Мы поём только нашу мудрую песенку, единственную, которую мы могли бы петь! Мы и не знаем других!

И Герда подошла к масляному цветку, Одуванчику, сиявшему между блестящими зелёными листьями.

– Ты моё яркое маленькое солнышко! – сказала Герда, – Скажи мне, ты не знаешь, где мне найти моего наречённого братца?

О ком он споёт свою новую песню! Ну только не о Кае!

«В маленьком дворике сияет солнце Господа нашего, такое горячее в первый день Весны; лучи его скользят по белой соседской стене, а рядом выходят из земли первые жёлтые цветы, сияющие, как золото, на горячем Солнце; старая бабушка сидит в своём кресле, бедная её дочь, служанка приехала домой ненадолго; она целует бабушку. Это просто золото, Золото сердца – в благословенном поцелуе. Золото на устах, золото на Земле, золото там, наверху, утром всё золотое! Вот видите, это моя маленькая история! – сказал Одуванчик.

– Моя бедная старая бабушка! – вздохнула Герда. – Да, наверное, она тоскует по мне, печалится, как печалилась о маленьком Кае. Но я скоро вернусь домой и приведу с собой маленького Кая. – Ничего не поделаешь, и зачем я спрашиваю у цветов, они могут рассказывать только о себе, ничего от них не добьёшься, только и горазды петь свои дурацкие песенки!

И вот она подоткнула своё маленькое платьице, чтобы быстрее бежать; но Жёлтая Лилия хлестнула её по ноге, когда она перепрыгивала через неё; а потом Герда стояла, смотрела на длинный жёлтый цветок и спрашивала: «Может быть, тебе что-нибудь известно?

Тут Герда наклонилась к стеблю. И что же там ей было сказано Жёлтой Лилией?

– Я сама себя вижу! Я же вижу себя! – сказала Жёлтая Лилия, -Ой, ой, как я пахну! – Там, наверху, в этой маленькой Цветочной комнате, полуодетая, есть маленькая женщина в перьях, она стоит на одной ножке, скоро будет стоять на двух, она перевернёт весь мир, она просто дрожжи мира. Она льёт воду из чайника на куст чертополоха, который держит в руке, – это загадка! Честность – всегда здорово! Белое платьице висит на вешалке, оно тоже выстирано водицей из чайника и сушится на крыше; она надевает его Шафраново-желтый шарф обматывает вокруг шеи, чтобы платье было ещё белее нарядно. Ножку вправо! Посмотри, как она танцует на одной ножке! Я же вижу себя! Я вижу себя!»

«Что-то мне это совсем не нравится! – сказала Герда, – Тебе нечего мне сказать! – и она побежала к садовой ограде.

Ворота были закрыты, но запор был ржавый и когда Герпда потрясла его, ворота распахнулись и маленькая Герда выбежала на босу ногу в огромный мир. Она оглянулась три раза, но никто не бежал за ней, вскоре она устала бежать, а сидела на Большом Камне, и когда она огляделась вокруг, оказалось, что лето уже минуло, и осень уже катила в Ничего подобного не было в прекрасном саду, где всегда сияло Солнце и росли прекрасные цветы.

– Боже мой! Как же я опаздываю! Боже мой! – воскликнула Маленькая Герда, – В конце концов уже наступила осень! И как я смею отдыхать? – и она решила, что ей снова в пора путь.

Ах, как ныли и болели её бедные, усталые ножки! Какой холод, какая промозглачя сырость пронзала воздух! Ивовые листья совсем пожелтели, осенний туман вис на тяжких гроздьях спелого терновника. О, каким скучным, серым и каким унылым выглядел весь белый свет!

История Четвёртая

Принц и Принцесса

Герде хотелось спать. Тут же на снегу как раз напротив неё прыгал большой Ворон. Он вперился в Герду чёрным глазом и качал головой, а потом и говорит:

– Кар! Кар! Отлич-чно! Здор-рово!!

Лучше бы он этого не говорил, потому что говорить по-человечески выходило у него скверно, и понять из его речей было почти ничего невозможно, но он так по-доброму отнёсся к маленькой девочке, когда расспрашивал, куда это она, такая одинёшенька, держит путь одна? Слово «одинёшенька» так тронуло Герду, и она так расстрогалась и была так благодарна за это искреннее сочувствие, что рассказала Ворону про всю свою жизнь и стала уходить, спросив на прощанье, не видел ли он Кая?

И Ворон кивнул с какой-то тайной мыслью и сказал:

– Похоже, это был он! Может быть, и так!

– Так вы что-то знаете о нём?! – девочка налетела на ворона и чуть не раздавила его в объятиях до смерти, и как жарко она целовала его.

– Спокойствие! И только спокойствие! – сказал Ворон, – Я думаю, что знаю, где может быть малыш Кай! Но теперь он, кажется, совсем забыл о тебе из-за Принцессы!

– А он, что, живет у Принцессы? – спросила Герда.

– Да, послушай меня внимательно! – сказал Ворон, – Но мне так трудно говорить на вашем языке! Если ты понимаешь Вороний Язык, я смогу рассказать лучше!

– Нет, этому я не научена! – сказала Герда, – Но моя бабушка прекрасно понимала Вороний язык, и даже каркать умела! Жаль, что я пока что не научилась этому!

«Плюнь на это!! – сказал Ворон, -Я расскажу тебе всё, что знаю, но ты должна знать, что в жизни бывают не только удачи, но и всякая мерзость! плохие вещи все равно случаются», а потом рассказала мне все, что знала.

В нашем королевстве, где мы сейчас прозябаем, есть принцесса, которая так безмерно умна, что перечитывает все газеты от корки до корки, все-все, какие есть в мире, и тут же выкидывает их из головы, такая она умница. На днях она сидит на троне, что совсем не смешно, говорят, и напевает себе песенку: «Чего бы мне не выйти замуж?» «Слушайте, а ведь в этом что-то есть, – говорит тут она, и понимает, что ей безумно хочется выйти замуж, но при этом ей безумно хочется встретить мужчину, который знал бы, как отвечать, когда ты с ним разговариваешь, а не бревно какое-то, какое только щёки от важности надувает, потому что это так скучно. И вот загремели все дворцовые барабаны и на их грохот слетелись все фрейлины, и всем объявили волю принцессы, на что они ответили все хором: «Ну наконец-то! Только этого мы и ждали! Мы только и думали об этом весь год!» То, что я тебе рассказал – всё правда от первого до поледнего слова! – сказал Ворон, – У меня есть приятель, которого пускают во дворец! Вот он мне обо всём и рассказал!

Тут надо сказать, что приятелем Ворона на самом деле была ворона. Не только людям, но и воронам нужны подружки и невесты, вот эта ворона и была невестой Ворона. Она-то всё знала обо всём и ему всё рассказала.

– В газетах появились обращение под именем Принцессы с вензелями и сердечками – там было написано, что каждый молодой человек, который хорошо одет и выглядит как джентльмен, отменно воспитан, может свободно прийти в замок и бесплатно поговорить с принцессой, а тот, кто умеет говорить лучше всех, и понравится Принцессе, станет её мужем.

– Да, да! – вы можете мне поверить, – сказал Ворон, – мой клюв не даст мне солгать, вот, и люди валили толпой, началась свалка и беготня, но ни в первый, ни во второй день ничего не происходило. Они все могли разглагольствовать, когда были дома или на улице, но когда они вошли в дворцовые ворота и увидели стражу в серебре, и королевскую лестницу всю в золоте, и большие прекрасно освещенные залы, они были поражены; и стояли перед троном, где сидела принцесса, как деревянные истуканы, они видели всё это и думали, что и слова им нельзя сказать, пока принцесса сама не скажет им, что им делать. И они стояли, набрав в рот воды, как школьники на экзамене или повторяли, как попугаи то, что говорила принцесса. Это было похоже на то, как если бы люди получили нюхательный табак и впали в спячку, пока их не вытолкали на свежий воздух. Да, так они и рассказывали об этом потом. Прямо от городских ворот к замку протянулась очередь. Я сам это видел! – сказал Ворон, – Они все были голодны и хотели пить, но из замка им не дали даже стакана тёплой воды. Некоторые из самых ярых приносили с собой бутерброды, но они не делились с соседями и поедали всё сами, ду мая, что пусть соседи останутся голодными, и Принцесса увидит их и не примет!

– Но Кай, малыш Кай! – спросила Герда, – А когда ты увидел его? Он там был?

– Дай мне время вспомнить! Дай мне время! А, кажется, кое-что я помню! Да, это был он? Это был третий день, когда маленький человечек без лошади и экипажа, совсем один, шёл прямо ко дворцу, его глаза сияли, как у тебя, у него были красивые длинные волосы, но в общем он был одет, как бедняк!

– Это была Кай! – радостно воскликнула Герда. – О, я нащла его! – сказала она и захлопала в ладоши.