Я – его алиби

Тетя Наташа продолжала молчать, лишь ее подслеповатые глазки продолжали жить своей жизнью, обшаривая полуобнаженное тело молодой женщины.

И поглядеть там, скажу я вам, было на что!

Валентина была практически голой. Узкая полоска кружев, перепоясавшая ее в некоторых местах, пара ажурных чулок да туфли на высоченных шпильках – вот, пожалуй, и все ее одеяние на тот момент.

– Так что вы хотели-то? – начала она терять терпение. – Мне некогда…

– Ишь ты, занятая какая!.. – прокашлялась наконец тетя Наташа, а затем без переходов брякнула: – Тишина, спрашиваю, когда будет?

– Какая тишина? – наморщила гладкий лоб Валентина. – Ничего не понимаю.

– Покой, покой, говорю! – затрясла клюкой вредная старушенция.

– О, бабуся! – вынырнул откуда-то из-за плеча молодой женщины всклокоченный мужчина. – Покой нам только снится!..

С этими словами они, цитирую тетю Наташу: «Заржали, как лошади…», и хлопнули дверью у нее перед носом.

– А мужик был совершенно голый! – понизив голос до шепота, рассказывала она своим седовласым подружкам у подъезда. – Ей-богу! Срам-то какой!

Подруги осуждающе качали головами и в конце концов, не выдержав такого пренебрежительного отношения к своим требованиям, обратились в местное отделение милиции.

Участковый пришел где-то через неделю после этого случая, пробыл у Валентины чуть дольше положенного и ушел совершенно довольный жизнью. Во всяком случае, так мне показалось. Потому как, открыв однажды дверь на посторонний шум, доносившийся с лестничной площадки, я уперлась взглядом в широченную спину, обтянутую дерматиновой курткой, по которой по-хозяйски скользила изящная ручка с наманикюренными пальчиками.

«Вот так да!.. – хихикнула я про себя и осторожно прикрыла дверь. – Зря, выходит, старушки старались!»

Как оказалось, и в самом деле зря… Ночные оргии у Валентины не прекращались. И всякий раз на злобное шипение в спину она кривилась в презрительной усмешке и молча проходила мимо.

Ко мне Валентина относилась с симпатией. Уж не знаю, чем я заслужила такое расположение с ее стороны, но, едва завидев меня, она широко улыбалась и протягивала руку с шикарным маникюром в знак приветствия. Я осторожно ее пожимала и на приглашение зайти в гости робко что-то лопотала о вечной занятости…

– Ты что, не слушаешь меня? – подозрительно уставилась на меня Милочка.

– Да нет, слушаю, – поспешила я ее успокоить.

– В общем, с завтрашнего дня мы с Ксюхой берем над тобой шефство. Первый шаг на пути к перерождению ты уже совершила.

– То есть? – непонимающе уставилась я на нее.

– Подстриглась… – взъерошила она мою щетинку. – Завтра работаем над стилем. А со следующей недели займемся жилищным вопросом. Олежа уже работает в этом направлении.

– А кто его просил? – задохнулась я от возмущения.

– Я! – кротко улыбнулась Милочка, зная, что эта ее улыбочка действует на меня безотказно. – Я просила! И у него уже куча вариантов. Вполне возможно, что к концу твоего отпуска ты будешь жить уже по новому адресу…

Если бы Милочка могла знать в тот момент, что меня ожидает в недалеком будущем, то схватила бы в охапку и потащила на край света. Но, очевидно, ее телепатические способности были очень ограничены, поэтому на этот раз она расцеловала меня в обе щеки и со спокойной душой отбыла, не забыв взять с меня обещания дожидаться ее к обеду завтрашнего дня.

Заперев за ней дверь и прибрав на кухне, я прошла в свою комнату, которую любовно именовала «кабинетом». Может быть, это было слишком громко сказано, но, во всяком случае, над тем, чтобы ее оборудовать, я трудилась с особой тщательностью и любовью, пытаясь хотя бы немного воссоздать ту атмосферу, в которой просиживала за компьютером в роли инженера-программиста в одном из акционерных обществ.

Выкрасив стены белой краской и развесив по ним репродукции известных модернистов в черно-белой гамме, я восхищенно крутила головой из стороны в сторону, призывая подруг разделить со мной мои восторги.

– Операционная, – презрительно фыркала Милочка. – Денег, что ли, нет?

– Есть, а что? – сразу ощетинилась я, оскорбленная до глубины души за свое детище.

– Так наняла бы специалистов, сделали бы все в лучшем виде.

Ксюша в таких случаях помалкивала, пуская дым в потолок, и загадочно посмеивалась. Когда же страсти накалялись, она миролюбиво обнимала нас за плечи и призывала к благоразумию:

– Девчонки, ну хватит вам цапаться, смотреть противно!

Следует отметить, что Ксюше достаточно было повести бровью, чтобы внести сумятицу в ряды друзей или, напротив, заставить два враждующих клана возлюбить друг друга. Ее тихая размеренная речь действовала отрезвляюще и на нас. Мы с Милочкой тоже затихали и принимались с особой тщательностью наводить порядок в моем «кабинете-операционной».

– Ну, и что скажете? – спрашивала я, когда все было расставлено и развешано по своим местам и углам.

Милочка, тяжело повздыхав, молча выплыла из комнаты. Ксюша же, прищурив глаз, долго разглядывала комнату и, брякнув напоследок: «Я сейчас!», выскочила из квартиры.

Вернулась она часа через полтора. И не одна, а с парой носильщиков, которые принялись без устали заваливать мою квартиру буйной растительностью.

Увидев такое, Милочка захлопала в ладошки и воодушевленно залопотала:

– Это именно то, чего недоставало! Теперь комната обретет жилой вид, хотя тебе ведь все равно.

Я пожала плечами, что должно было означать полнейшее согласие и смирение перед неизбежным.

Сказать по правде, Милочка была в чем-то права. Комнату я оборудовала для работы, чем, собственно, и собиралась в ней заниматься, а когда я работала, то все остальное переставало для меня существовать.

Вот и сейчас, стоило только окошку монитора приветливо мне моргнуть, как я сразу отключилась от внешнего мира.

Лишь требовательный звонок в дверь какое-то время спустя вернул меня к реальности.

– Кто бы это мог быть? – бросив взгляд на часы, удивилась я. – Какой-то поздний гость…

Поздним гостем оказалась соседка Валентина. Пьяно посмеиваясь, она двинула на меня пышным бюстом и, плотно прикрыв дверь, доверительно зашептала:

– Слушай, Лерка! Дело есть…

– Слушаю тебя, – пробормотала я, стараясь казаться вежливой, что мне с трудом удавалось, учитывая время: шел второй час ночи.

– Подержи у себя одну вещицу. – Валентина протянула мне небольшой газетный сверток. – День-другой, не больше…

– А почему я? – Мои глаза округлились от изумления.

– Понимаешь, у меня гости… – Соседка выразительно щелкнула себя по шее. – Вещь ценная. Боюсь, отключусь, а ее сопрут.

И вот тут я совершила очередной идиотский поступок из числа многих уже совершенных и многих, которые суждено совершить в будущем, – я взяла этот сверток и, повертев в руках, сунула на верхнюю полку антресолей.

– Когда заберешь? – деловито осведомилась я.

– Завтра-послезавтра, – туманно пояснила Валентина, пытаясь открыть дверной замок. – Если по какой-нибудь причине не смогу, за ним придет мужчина.