Расплата за наивность

– Пора бы уж ему и появиться, хлеб кончается, однако!

Словно в ответ на ее мольбы, ключ в замке заворочался, дверь распахнулась и Колька вырос на пороге собственной персоной.

– Привет! – угрюмо поздоровавшись, он начал раздеваться.

Алка совсем было раскрыла рот для язвительного приветствия, но, увидев его трехдневную щетину и запавшие глаза, быстро прикусила язык.

Колька бросил пакет на кухонный стол, тяжело опустился на табуретку и вздохнул:

– Ну, как ты тут? Сильно меня ругала-то?

– Нет, – буркнула Алка, разбирая пакет. – Хорошо хоть хлеба догадался купить. А то хотела с балкона орать: «Люди, принесите хлеба!!!»

Колька устало заулыбался, оглядевшись, заметил:

– А порядок-то какой навела! Умница ты моя! А то живу, как в хлеву.

– Кто ж тебе виноват? – возмутилась было Алка, но, смягчившись, попросила: – Ну, рассказывай! Что нового в городе?

– Стреляют, – на манер известного киногероя протянул Колька.

– Как стреляют? – опешила Алка. – По-настоящему?

– По-настоящему, – передразнил ее брат. – Нет, понарошку.

Помолчав, добавил:

– Да! Железка эта дорогого стоит! Такой поднялся тарарам, что и не понять: где свои, а где чужие.

– А ты-то за кого, Коль? – заерзала Алка. – Можешь мне рассказать-то хоть все как следует?

– За кого, говоришь? – хитро прищурившись, Колька смотрел на нее в упор. – Это как посмотреть! Смотря кого считать своими, а кого чужими. Вот так-то вот, сеструха.

– Ты мне загадками тут не говори, – рассердилась Алка, – Неужели нельзя рассказать все по-человечески?!

– Ладно, не тарахти, – миролюбиво бросил Колька, на ходу снимая рубаху. – Я пойду себя в божий вид приведу, а ты подсуетись тут: собери на стол. Три дня толком не ел.

– Кругом одни командиры, – бурчала Алка в закрытую дверь ванной комнаты.

Но на стол оперативно все собрала и чистое белье брату приготовила, а в хитрой ее головке зрел и быстро разрастался план. «Только бы себя не выдать! – размышляла Алка. – Из него ведь слова не вытянешь, – оправдывала она себя. – Это что же получается: все самое главное опять без меня? Жди потом долгие лета, когда правда всплывет наружу. Нет уж, хватит!»

Сытый и подобревший Колька весь вечер трепался обо всем, но только не о том, что по-настоящему интересовало Алку. Она как могла подыгрывала ему, чтобы усыпить бдительность. «Давай, давай!» – злорадно думала она. Натрепавшись вдоволь обо всем и ни о чем, Колька захрапел. Алла убрала все в кухне, постирала его вещи и тоже улеглась.

Мысли одна тревожнее другой лезли в голову. Она ворочалась с боку на бок, стараясь не уснуть.

Когда дыхание брата стало совсем ровным, Алка потихоньку выбралась из-под одеяла. На четвереньках подобралась к Колькиным брюкам и вытащила ключи, затем сгребла в охапку свою одежду и поползла на кухню. Там, лихорадочно озираясь, Алка быстро оделась. Когда начала поворачивать ключ в замке, то ни с того ни с сего ее разобрал смех.

«Вот дура-то. Сейчас он проснется, опять под арест сядешь», – эти мысли подействовали отрезвляюще. Уже сбегая по лестнице, Алка посмотрела на часы, они показывали половину первого.

Путь от Колькиного дома до ее занял добрых полчаса. Одному богу известно, сколько раз она замирала в тени заборов и деревьев, слыша чьи-нибудь голоса. Потом, когда тревога оказывалась ложной, кралась дальше.

Двор ее дома был погружен во мрак. Светилось только одно окно, и это окно было Серегино. «Ага! – злорадно усмехнулась Алка. – На ловца и зверь бежит! Сейчас мы с тобой побеседуем! Вот только домой заскочу на минутку».

Делать ей этого не следовало. Поняла она это, лишь включив свет в комнате. На ее любимом кресле развалился старый знакомый. Игорек щурился от яркого света и пытался изобразить приветливую улыбку:

– О! Какие люди! Мы тут заждались тебя, дорогуша. Ну что за неуважение к почтенной публике.

– Слышь, Игорек, давай я ее поучу хорошим манерам, – проскрипел Лысый, приподнимаясь с пола.

– К-как вы сюда попали? – пятясь, заикалась Алка.

Они дружно заржали.

– Я же говорил тебе, что наша встреча не последняя. – Игорек противно прищурился. – А я редко обманываю.

– Проходи, малыш, не стесняйся, – сзади пахнуло перегаром.

Оглянувшись, она уставилась в пьяные глаза Влада:

– А, и ты здесь. Ну как же без тебя.

Он подтолкнул ее на середину комнаты, а сам плюхнулся на диван, держа в руках початую бутылку коньяка и рюмку. Алка задохнулась от возмущения:

– Мало того, что вламываетесь без приглашения, так еще и коньяк мой жрать вздумали. Кто позволил?

– Забыл спросить, – цинично усмехнувшись, Влад наполнил рюмку. – К тому же с этим местом у меня связано много приятных воспоминаний, не отметить своего возвращения я не мог.

– А ты и не вернулся! – Алка вскинула подбородок. – А насчет приятных воспоминаний… Не так уж их и много.

Ей не следовало так говорить, потому что в следующее мгновение Влад уже стоял перед ней:

– Не много, говоришь. Ну так мы можем пополнить, не так ли?

Голос его стал обманчиво ласковым, Алка судорожно сглотнула, такого она боялась его еще больше:

– С женой своей пополняй, понял! И вообще, оставьте меня в покое!

– Хорош, Влад. Потом будешь выяснять. Мне нужно то, за чем я приехал. – Игорь встал и подошел к Алке. – Давай, детка, напрягись и вспомни: куда ты дела микросхему? Проблемы не нужны никому. Отдаешь микросхему, и расходимся по-хорошему. О'кей?

– О'кей! Только я не знаю, о чем вы.

Его лицо побагровело, и он рявкнул:

– Все ты знаешь! Не будь дурой, а то Лысый поработает с тобой так, что тебя родная мать не узнает!

– Она и так не узнает! Она давно умерла, – Алка заревела. – С чего вы взяли, что то, что вы ищете, у меня?

– Да с того, что мне позвонили и сказали, что ты нашла мой бумажник в луже почти неделю назад. – Игорь занервничал. – Почему-то ни на кого другого не сказали, а на тебя, улавливаешь?