Окно в Париж для двоих

– А Варьку разве он со мной не предавал? – Татьяна ухватилась за стакан водки, выплеснула из него добрую половину в тарелку со щучьими консервами, остатки выпила и хихикнула со значением: – А еще кое с кем разве он не предавал ее? Пойми, детка, раз мужик может предавать в малом, то есть… Ну, ты поняла, короче. Значит, он способен предать и во всем остальном. Не верь никаким разговорам о физиологической зависимости. Не верь! Все дело в скотстве их души и не более! А Леха, он же… Он же ни одну юбку мимо не пропускал, ни одну! Со мной-то ему не хотелось, да! А что было делать, раз я его босс? Сказала: поехали в баню, он и поехал. Приказала раздеваться, он и разделся, так вот… А то он не такой, он другой! А вот взял этот другой и свалил с миллионом, не устояла продажная душонка против такого соблазна! А мне что теперь делать, а? Что прикажешь делать, Дашка?!

– Надо звонить в милицию, – решила та и, не обращая внимания на гневный протестующий возглас Татьяны, пошла в комнату за мобильным.

Когда вернулась, та сидела, с отсутствующим видом глядя в окно, и что-то тихонько напевала себе под нос. Красивые длинные волосы сбились на одну сторону, обнажив левое ухо с крупной золотой серьгой и полоску кожи с едва заметным шрамом.

А она ведь наверняка подтяжку делала, подумала Даша. И ей вдруг стало жаль и ускользающей молодости Татьяны, и призрачной удачливости ее, которую та изо всех сил старалась удержать, без конца обманывая и рискуя. Теперь вот снова ей не повезло. Интересно, где же все-таки Лешка?..

– Позвонила? – качнулась крепким статным телом Татьяна, оборачиваясь на нее.

– Нет. А что я им скажу? У меня денег не пропадало. У меня и пропадать-то нечему, если честно. – Даша пожала плечами и протянула телефон гостье. – Это тебе надо звонить, понимаешь. Звонить, заявлять о пропаже.

– О пропаже чего?

– О пропаже денег, человека. Вдруг с ним что-то случилось, Тань?! Ты вот заладила одно и то же: украл, кинул, сбежал… А с ним ведь могло произойти все, что угодно! – Теперь ей предстояло сказать то, что крутилось у нее в мыслях с самого утра, что всячески она гнала от себя и что казалось самым ужасным. – Его ведь могли убить из-за этих денег! Обокрасть, а потом…

– Не могли! – прикрикнула на нее Татьяна, трижды поплевала себе через левое плечо, кривобоко перекрестилась и уставилась на Дашу, как на прокаженную. – Дура, что ли! Его не могли убить сразу по нескольким причинам! Первая – то, что никто не мог знать об этих деньгах!

«Я знала!» – хотела было возразить Даша, но промолчала. Она ведь не знала ничего конкретного о том, когда, где, кому будут они передаваться. Будут ли это наличные или банковский перевод. Хотя не факт, что Лешка не мог быть с кем-то более откровенным.

– Вторая причина, что никто не мог знать об этих деньгах! – повторилась Татьяна и сделала очередную неудавшуюся попытку перекреститься. Рука ее не слушалась, все время соскальзывая на колено. – Этот факт держался в глубокой тайне. Узнай кто об этом, у нас бы такое началось!

– Какое?

– Да нас бы разнесли за час! От нас бы камня на камне не осталось, узнай обманутые вкладчики, что мы кому-то возвращаем деньги!..

– А вы их все же обманывали? – не хотела, да ахнула Даша. – Бедные люди!

– Совсем они даже и не бедные, – возразила та.

Пошарила глазами по столу. Обнаружила с кислой гримасой, что водки в бутылке почти не осталось, и потянулась тут же к своей сумке, лежащей у нее в ногах.

– Какие же они бедные, если могут смело заплатить по триста, четыреста, пятьсот тысяч? На паперти такие средства не подают, знаешь. – Татьяна впилась крепкими зубами в этикетку на бутылочном горлышке, оторвала ее, открутила пробку и щедро плеснула в свой стакан. – Может, они слегка наивные, эти люди, я не знаю, но не бедные, это точно! Так вот, милая, возврат денег одному из обиженных клиентов, который, черти бы его побрали, оказался чрезвычайно влиятельным, держался в строжайшей тайне. Никто, кроме меня, Лешки и нашего бухгалтера, об этом не знал. Даже мой благоверный, хотя он у меня лицо посвященное! Вот скажи, как могли обокрасть Лешку, а потом, упаси господи, убить его, если никто об этом не знал!

– Знает один – не знает никто, знают двое – знает свинья, – вспомнила Даша изречение, смысл которого стал ей понятен только теперь.

– Ага! Понятно! Понятно, на кого ты намекаешь, мерзавка. – Татьяна зашлась мелким противным смешком. Но тут же оборвала его и глянула ей в переносицу тем самым взглядом анаконды, которого так боялась и ненавидела Даша. – Только мне пропажа этих денег – смерти подобна! Я заняла их под проценты, понимаешь, что это такое?! Что возврат их неизбежен, а счетчик начнет тикать уже вчера! Про бухгалтера и говорить нечего, он со мной со дня основания нашего «Голиафа». Он повязан так, что… Короче, одному Лешке и выгодно, выходит.

– Почему только ему?

Даша снова ничего почти не понимала и, разумеется, отказывалась верить, что ее брат способен сбежать с миллионом рублей непонятно куда. Не такие уж великие деньги по теперешним временам. И если сбежал, то на кого он оставил своих сыновей, а ее?..

– Потому что я не позволяла ему встречаться с его лахудрой!

– Кто такая?

Час от часу не легче! Ни о какой лахудре Даша слыхом не слыхивала и даже не подозревала никогда. Вот насчет связи с Татьяной, здесь нет-нет да и закрадутся подозрения, но чтобы кто-то еще…

И вот тут-то ей стало не по себе. Да так не по себе, что внутри, перестав дрожать, моментально все окаменело. Неожиданно вспомнился Лешкин визит, на пару с Королевым. О каком таком успехе говорил тогда ее брат? Что имел он в виду?