Коллекция ночных кошмаров

– Ты за мной даже имена записывала?! – Федоренков дурашливо ахнул и завел глаза к потолку. – Ну что ты будешь делать с этими женщинами? Им так хочется узнать, что на душе у мужика, что они прислушиваются даже к твоему бессознательному бормотанию.

– Ты вовсе не бормотал, а отчетливо проговаривал каждое слово. И вообще! Не думаю, что это повод для шуточек.

– А если мне вдруг приснится другая женщина и я назову ее по имени? – Федоренков сделал большие глаза и отхлебнул глоток кофе. – Ты обвинишь меня в измене? Судя по твоему воинственному виду, ты на это способна.

– А ты мне изменяешь? – Яна встала прямо перед ним и подбоченилась.

– Ни боже мой! – Федоренков приложил руку к груди. – Ладно, все, мне надо бежать. А то еще одна булочка, и придется перешивать пуговицу на брюках. Спасибо за завтрак! И кстати, пока ты не представишь мне вещественные доказательства, я не поверю в то, что разговариваю во сне! Так-то вот.

Он встал, громко чмокнул Яну в щеку и вихрем понесся по квартире, на ходу скинув халат и швырнув его на диван.

– Штаны не забудь надеть! – засмеялась та. И себе под нос пробормотала: – Ну ладно, еще поглядим. Хочешь вещественные доказательства? Вот я тебя на диктофон запишу.

У нее был отличный новенький диктофон. Яна работала в частной юридической консультации, и диктофон ей был просто необходим. С некоторыми клиентами приходилось держать ухо востро. Многие хамили, грубили и качали права. Некоторые несли полную околесицу, а когда их отшивали, пытались жаловаться начальству. Если начало разговора с клиентом ей не нравилось, Яна для подстраховки включала диктофон.

В этот же день, возвратившись домой с работы, она первым делом положила его на тумбочку возле кровати. Потом приготовила ужин и включила компьютер. Вошла в поисковую систему, немного помедлила, затем хмыкнула и набрала в командной строке: «Рене Буазон».

И с удивлением увидела, как посыпались вниз строки: «Рене Буазон, Рене Буазон»… Это имя сразу же появилось в результатах поиска. Разные ресурсы предлагали ей ознакомиться с одним и тем же источником – каким-то неясного происхождения документом, переведенным с французского. Кажется, это был доклад на межведомственной конференции, где в том числе речь шла о нераскрытых преступлениях. Яна внимательно прочитала описание убийства и замечание о том, что вина единственного подозреваемого Рене Буазона была не доказана. Орудие убийства не нашли.

Яна задумчиво почесала бровь, потом ввела в строку поиска еще один запрос: «летающая крыса». Каково же было ее изумление, когда и этот запрос принес результаты! Через две минуты она уже знала, что летающими крысами во Франции, да и во многих других странах называют обыкновенных голубей.

– Они гадят и разносят заразу, – прочитала она вслух. И тут же возмущенно воскликнула: – Тоже мне, эксклюзив!

У Тамары Павловны, проживавшей этажом ниже, имелось целых пять пуделей – истеричных и удивительно кусачих. Когда эта собаколюбивая дама выходила на улицу, вся обмотанная поводками, и пудели дружно начинали справлять нужду на газоне, соседи возмущались именно тем, что кудлатая пятерка гадит и разносит заразу.

Яна снова вернулась к Рене Буазону, но ничего толкового больше не обнаружила. И только в самом конце списка внезапно наткнулась на знакомую фамилию в другом контексте. Теперь речь шла о Жюльене Буазоне, который давал интервью популярному журналу. Жюльен оказался специалистом по разведению голубей. У него имелась собственная ферма, и хотя про родство с Рене не было ни слова, Яна ни на секунду не усомнилась в том, что эти двое – братья. Один брат подозревался в убийстве, но был освобожден, поскольку не нашли орудие преступления, а второй брат жил на ферме и разводил голубей.

Интересно, где Федоренков прочитал о почтовом голубе, который скрылся с места преступления, унося с собой орудие убийства? И почему во сне ему привиделась конкретно эта история? Если бы он накануне читал о ней на каком-нибудь сайте или в журнале, все было бы понятно. Но Юрка не признается в том, что фамилия «Буазон» ему знакома! Да уж, каждый человек полон тайн. «Если бы я вдруг заговорила во сне, – подумала Яна, – то что выскочило бы из моего подсознания? Даже думать не хочется. Наверняка какая-нибудь фигня, не заслуживающая внимания. Надеюсь только, не эротические фантазии».

Тут же она с сожалением констатировала, что Федоренков просто не способен пробудить ее фантазии – ни эротические, ни любые другие. Он был ужасно милым и ужасно обыкновенным. Прелесть их отношений как раз и заключалась в его простоте и предсказуемости. Яне казалось, что это и есть залог счастливого совместного существования. Только иногда странная тоска охватывала ее – хотелось какого-нибудь сумасшествия, чего-то внезапного, яркого, сильного… Сегодня как раз выдался такой вечер – вечер смутных желаний. На душе было неспокойно, и она никак не могла выбросить из головы слова подруги Машки: «Ты вообще когда-нибудь кого-нибудь любила? Что-то я не припомню».

На самом деле это была самая страшная тайна Яны Макарцевой. Тайна, которую она оберегала, как Кощей свою смерть. Никогда, ни разу в жизни она ни в кого не влюблялась. Ни единого маленького разочка! Нет, Яна отчетливо понимала, что такое влюбиться, она могла влезть в шкуру героини какой-нибудь драмы, на минуточку почувствовать себя Татьяной Лариной или Мэгги Клири, но… Но все эти яркие, доводящие до бурных слез переживания всегда касались кого-то другого. Других женщин, сходивших с ума от любви к незнакомым мужчинам. Вытерев слезы платочком и с чувством высморкавшись, Яна возвращалась в свою мирную, уютную жизнь, в глубине души сожалея, что с ней ничего подобного никогда не происходило. И, наверное, уже не произойдет. Двадцать семь лет – солидный возраст. Иные успевают выйти замуж и родить детей… Возможно, ей просто не дано испытывать любовь. Симпатию, влечение, удовольствие – да. Но не любовь.

Ей трудно было представить мужчину, из-за которого она могла бы спрыгнуть с моста в реку или броситься под поезд, пожертвовать собой, обречь себя на нищету или гибель… Подобное казалось ей просто немыслимым.

Яна посмотрела на часы. До возвращения Федоренкова с работы оставалось минут сорок. Не в силах совладать с накатившими на нее эмоциями, она решила пойти к Машке и выложить все как есть. Пусть оправдывает высокое звание лучшей подруги и попытается ее успокоить. Уговорить, что все будет хорошо, что вполне можно прожить и без любви.

Недолго думая, она натянула спортивную кофту и вышла на лестничную площадку. Дверь Машкиной квартиры была приоткрыта, внутри кто-то копошился.

– Маш! – с опаской позвала Яна. – Это ты? Эй!

В ту же секунду встрепанная Машкина голова появилась в проеме двери.

– Что – эй? – спросила она раздраженно. – Чего кричишь? Можно подумать, мы в тундре.

– Мне надо с тобой поговорить, – заявила Яна.

– Я же предупреждала, что сегодня вечером буду занята.

– Как только мне надо поговорить про сердечные дела, ты всегда занята!

С Маши мгновенно слетело раздражение.

– Сердечные дела? – спросила она с интересом. – Это меняет дело. Сердечные дела все равно что спички: с ними не побалуешь. Заходи!

Она пропустила подругу в коридор, который являл собой довольно странное зрелище. Коврик валялся в углу, тумбочка была перевернута, вешалка болталась на одном шурупе.

– Господи, что у тебя случилось? – Яна остановилась как вкопанная.

– Мне нужно кое-что спрятать под крыльцом, – с серьезным видом заявила Маша. – Или под порогом дома. Я размышляла, как это можно сделать в городской квартире.

Она подбоченилась и сосредоточенно оглядела собственноручно устроенный беспорядок.

– А что тебе нужно спрятать? – опешила Яна.

– Кое-что. Неважно! И вообще: я не должна это обсуждать.

– Может, я действительно зайду в другой раз? – с тревогой посмотрела на нее Яна.

– Нет уж, проходи. Все равно ты меня уже с толку сбила. Иди в комнату, я сейчас.

Она захлопнула входную дверь и скрылась на кухне. Яна сделала пару шагов и увидела на полу серебряную монетку.

– Деньги валяются, – проворчала она, наклоняясь. Не успела поднять одну монетку, как увидела вторую. А потом и третью. Мелочь была раскидана по всему полу. Согнувшись в три погибели, Яна принялась собирать ее и в конце концов добралась до дивана с горстью монеток в кулаке. Высыпала их на журнальный столик, с удивлением разглядывая лежавшие на нем вещи. Тут был пакет риса, кусок зеленого шелка, иголка с ниткой, золотая тесьма, здоровенная восковая свеча и старая потрепанная книжка с несколькими закладками.

– Это чем ты тут увлеклась? – поинтересовалась Яна, как только подруга появилась на пороге. – Гадаешь, что ли? Пытаешься узнать, кто твой суженый-ряженый?

– Больно надо всякими глупостями заниматься, – повела плечом Маша и плюхнулась в кресло.

– И это говорит мне человек, который целый год носил на шее берестяной коробок с сушеным горохом!

– Горох должен был привлечь ко мне любовь.

– И как? Привлек? – Яна не могла скрыть скепсис в голосе.

– Привлек, – кивнула Маша. – Просто это оказалось такое, что мне не очень подошло.

– Ну, если оно было среднего рода, то тогда понятно, почему не подошло, – согласилась Яна. – Зачем ты деньги по полу раскидала?

– Второпях. На самом-то деле их надо было высыпать в рис, этот момент я упустила.

– Почему в рис? – заинтересовалась Яна.

– Рис с деньгами приводит в дом достаток. Надо рассыпать смесь зерна с деньгами по полу, потом все собрать, сложить в зеленый шелковый мешочек, завязать мешочек золотой нитью на три узла и произнести заклинание: «Как много риса плодородного, так пусть у меня будет много клиентов и денег». Потом мешок надо спрятать где-нибудь в доме.

– А в коридоре ты искала подходящее место? – сообразила Яна.

– Не для мешка. Понимаешь, я еще утром совершила обряд защитной магии. Наговорила заклинаний на красную шерстяную нить. Теперь ее требуется спрятать под порог. Прямо не знаю, как это сделать. Разве что вызвать плотника? Пусть отдерет какие-нибудь доски…