Милая неженка

– Ну что ты молчишь? – рассердилась на индифферентность подруги Евгения. – Скажешь, я не права? Ты посмотри на себя – лишний раз никому не улыбнешься, а твоих прекрасных глаз просто невозможно разглядеть под насупленными бровями. А ну давай раскрепостись и улыбнись, как если бы ты думала, что жизнь прекрасна!

Ника тяжело вздохнула, но потом все же растянула губы в неискренней улыбке.

– Фу, какой ужас, – не одобрила ее кривляний Евгения. – Это оскал загнанного в ловушку зверя, а не улыбка. Давай еще раз.

Ника вдруг представила всю эту комедию со стороны и от души рассмеялась.

– Ну вот, умеешь же, когда захочешь, – возопила Евгения, всплеснув руками. – Сразу превратилась в настоящую красавицу. Вот еще бы гардеробчик тебе сменить, и дело в шляпе. А то таскаешь только штаны да мужские рубашки, и все это депрессивно черно-серого цвета.

– Это цвета Коко Шанель, между прочим, – возразила Ника. – И она, кстати, тоже предпочитала строгие костюмы пошлым перьям и рюшкам.

– Не передергивай, моя дорогая. Несмотря на строгий стиль, твоя любимая Коко всю жизнь ратовала за женственность. И это именно она изобрела маленькое черное платье – эталон стиля и изящества. А тебя я за последние двадцать лет не видела в платье ни разу.

– Ладно, я подумаю над твоими замечаниями, – неожиданно пошла на попятный Ника, чем сильно удивила Евгению, которая приготовилась к длительному сражению. – Пока ты будешь отдыхать на золотых турецких пляжах, я в поте лица стану отрабатывать перед зеркалом очаровательную улыбку. Потом куплю себе легкомысленный сарафан, распущу по плечам белокурые локоны… В общем, когда вернешься, ты меня не узнаешь – я буду вся такая внезапная, такая противоречивая вся!

Ника томно завела глаза и манерно взмахнула ручкой. Глядя на нее, Евгения облегченно засмеялась, потому что почувствовала – хотя подруга и дурачится, их сегодняшний откровенный разговор не прошел для нее бесследно.

Кадр первый

– Вероника, девочка, ты не забыла, что у тебя сегодня съемка? – спросил Ян Сигизмундович. Имя «Вероника» он всегда произносил, делая ударение на «о».

– Я не забыла, – бодро откликнулась Ника.

Вооруженная пушистой метелкой на длинной ручке, она занималась тем, что смахивала пыль с развешанных по стенам ателье фотопортретов.

Не прошло и минуты, как Ян Сигизмундович снова подал голос:

– Надеюсь, ты помнишь, что съемка назначена на два часа?

Старик энергично потряс в воздухе стопкой желтоватых бумажек. Хотя он уже давным-давно освоил компьютер, но упорно продолжал заполнять от руки бланки заказов, которые сохранились у него, кажется, еще со времен начала перестройки.

– Помню, конечно, – покорно ответила Ника.

– Вы ведь с Адой Павловной должны встретиться на бульваре, я правильно понимаю?

– Правильно, на бульваре.

– Но ведь уже половина второго, – воскликнул Ян Сигизмундович, бросая выразительный взгляд на часы. – Думаю, тебе пора собираться. Нехорошо, если клиентке придется ждать.

Ника вздохнула и безропотно направилась в соседнюю комнату за своим фотоаппаратом. Бульвар, на котором должна была состояться встреча с клиенткой, находился прямо напротив «Фотоателье номер 44», и, чтобы попасть на него, надо было лишь выйти за дверь и перейти дорогу. Но спорить с Яном Сигизмундовичем все равно было бесполезно – если уж ему втемяшилось в голову, что пора собираться, то он не успокоится, пока не отправит Нику на задание.

Засунув метелку в шкафчик, девушка вымыла руки, мельком взглянула на себя в зеркало – вполне свежа! – и повесила на шею любимую «Катюшу». Так она называла свою хотя и не особо новую, но все еще вполне достойную камеру «Canon». В кругах крутых профессионалов «Кэноны» называли «сапогами», но Нике это словечко не нравилось – оно казалось ей нарочито пренебрежительным. К своей фотокамере Ника относилась трепетно, как к верной подруге, и именовала ее «Катюшей». Это имя как-то неожиданно придумалось по ассоциации, навеянной немецким словом «каноне», что означает «пушка». Ну а потом уже «пушка» сама собой превратилась в «Катюшу» – и ласково, и с каким-никаким смыслом.

Когда с сумкой на боку, фотоаппаратом на шее и штативом в руках Ника предстала пред светлы очи Яна Сигизмундовича, тот немедленно принялся ее напутствовать.

– Дорогая моя девочка, постарайся вести себя предупредительно, – бубнил старик, которому было отлично известно, что всегда сдержанная и терпеливая Ника умела ладить с любыми клиентами. – Я хочу надеяться, что ты понравишься Аде Павловне. Она моя давняя приятельница, к тому же влиятельная дама с широким кругом общения, и сегодня именно от тебя зависит, как она будет отзываться в этом самом кругу о твоей работе. Учти, деточка, ты должна произвести на нее благоприятное впечатление.

– Мухтар постарается, – машинально откликнулась Ника, которая уже знала все напутственные речи своего босса назубок.

Махнув на прощанье рукой, девушка выскользнула за дверь и отправилась на бульвар. Она пересекла не слишком широкое и не особо оживленное шоссе и не спеша пошла вдоль высоких старых лип, обрамлявших чисто выметенную дорожку. Густые кусты боярышника и развесистые кроны деревьев как будто отгородили этот волшебный уголок от всего остального безумного мира. Здесь всегда было на удивление тихо, в знойную погоду – прохладно, а в ветреный день уютно. Ника прошлась по дорожке туда-сюда, а потом уселась на скамейку неподалеку от полянки, на которой иногда проводила фотосессии. Еще прошлой осенью на этом месте стояло большое толстое дерево, а потом на город обрушилась гроза, и в дерево попала молния. Оставшийся от него огромный обугленный пень выкорчевали и увезли, а на его месте посеяли травку. Так появилась маленькая солнечная полянка, на которую Ника приводила своих клиентов.

Вообще-то до недавнего времени съемка на природе не входила в перечень услуг, предоставляемых «Фотоателье номер 44». Консервативный до мозга костей Ян Сигизмундович признавал лишь классический студийный портрет, а также фото на документы. Еще в его студии можно было заказать репортажную съемку, а проще говоря, фотографирование свадеб и других торжественных церемоний. Но это дело являлось безраздельной епархией его верного помощника и монстра фотосъемки по фамилии Мишук.

Когда еще в студенчестве Ника подрабатывала в ателье у Яна Сигизмундовича, тот с энтузиазмом обучал ее именно искусству студийной съемки. Будучи девушкой толковой и трудолюбивой, Ника быстро освоила технику фотопортрета, и довольный своей ученицей старик вскоре стал поручать ей выполнение даже «очень ответственных» заказов.

Окончив Московский авиационный институт, Ника начала работать, но только не конструктором самолетов или космических кораблей, а инженером в маленькой фирмочке по производству холодильного оборудования. Работа эта, признаться, была не слишком творческая, не требовала особых усилий и не приносила большого дохода. Ника сразу же затосковала, но поскольку найти что-то более интересное и перспективное молодому специалисту, не имеющему ни опыта, ни связей, было не так-то просто, ей оставалось лишь одно – смириться. Она и смирилась, а потом и вовсе привыкла. Народ в фирме подобрался неплохой, зарплата выплачивалась регулярно, а когда спустя несколько лет начальник конструкторской группы ушел на пенсию, Нике посчастливилось получить его место. По правде говоря, новая должность не слишком сильно изменила суть Никиной деятельности – работа продолжала оставаться однообразной, а потому ужасно скучной. Однако девушка старалась не падать духом, и в этом ей здорово помогала ее страстная любовь к фотографии.

К своему увлечению Ника всегда относилась очень серьезно. Она знала толк в особенностях разных типов фотосъемки, неплохо разбиралась во всяких линзах, объективах, светофильтрах и массе других хитроумных приспособлений, с которыми приходится иметь дело фотографам. Конечно, дорогое техническое оснащение было ей не по карману, но Ника знала такие места, где можно было добыть и то, и это, пусть и бывшее в употреблении, но зато за вполне умеренную цену. Еще она любила бродить в Интернете, выискивая новейшую информацию о мире фотобизнеса, а также посещая многочисленные фотофорумы, на которых порой можно было найти немало дельных советов. В выходные Ника обычно брала свою «Катюшу» и отправлялась на «фотоохоту». Больше всего ей нравилось снимать пейзажи: сонный осенний парк, покосившийся корноухий домик на опушке леса, старую церквушку на зеленом холме. Но однажды она увидела фотографии знаменитой американки Хелен Левитт и была прямо-таки потрясена глубиной и выразительностью ее работ. Каждая фотография художницы была маленькой историей из жизни, рассказанной мастерски и с душой. Ника немедленно загорелась желанием тоже попробовать себя в сюжетной съемке, хотя отдавала себе отчет в том, насколько это непростое дело. Ведь здесь важно было не только увидеть хороший кадр, но и успеть его «зацепить». И тем не менее Ника погрузилась в новое занятие с головой. Каждую свободную от своей конструкторской работы минуту она проводила на улицах города, присматриваясь, прицеливаясь и щелкая один кадр за другим. Порой из сотни снимков лишь один получался более или менее достойным, но Нику это не сильно огорчало. Даже самая крохотная удача всегда вдохновляла ее на дальнейшие пробы и поиски. В конце концов почти за год упорной работы у нее скопилась небольшая коллекция вполне приличных снимков, которые она назвала «Картинки с улицы». В этой серии самой Нике особенно нравилась фотография, на которой сгорбленная сухонькая старушка кормила булкой стаю упитанных голубей. Женьку же умилял румяный мальчуган, самозабвенно лижущий эскимо, стоя посреди огромной лужи. Подруга уверяла Нику, что эта маленькая серия когда-нибудь принесет ей большой успех.

Все это время Ника поддерживала контакт с Яном Сигизмундовичем и никогда не отказывалась помочь ему в ателье, если в том была необходимость. Когда год назад умерла ее бабушка, Ника решила не нарушать традиции и продолжала раз в месяц наведываться к старику на чаепитие. Тот всегда радовался ее визитам, как дитя, и ценил ее умение подолгу слушать его стариковскую болтовню. Так и получилось, что, когда Ника внезапно осталась без работы, Ян Сигизмундович сразу же согласился зачислить ее в свой штат. Вскоре после этого он переложил на ее плечи всю ответственность за портретную съемку, оставив за собой лишь общее руководство и бухгалтерский учет.

Ника проработала в «Фотоателье номер 44» всего пару дней, когда к ним заглянула застенчивая юная девушка и попросила снять ее так, «чтобы было очень красиво». Смущаясь, она объяснила Нике, что ее жениха скоро должны забрать в армию, и ей очень хочется подарить ему свою фотографию. Только фотография непременно должна быть особенная – такая, которая бы будоражила воображение и не позволяла ему забывать о невесте ни днем, ни ночью. Девушка была худенькая, с бледным, почти прозрачным личиком и светлыми волосами, собранными на шее в тоненький хвостик. Во взгляде ее читалась трогательная надежда. Нике от всего сердца захотелось ей помочь, и она с энтузиазмом принялась за дело. Но как она ни билась, все снимки получались бесцветными и невыразительными.

И тогда Нике неожиданно пришла в голову интересная мысль: а что, если призвать на помощь природу? Недолго думая, она схватила в одну руку камеру, в другую – штатив и отправилась со своей «моделью» на бульвар. В итоге портрет получился на редкость удачным. На нем была изображена девушка с большими печальными глазами. Ветер играл складками ее платья и развевал светлые волосы. Девушка вертела в руках веточку сирени и, слегка склонив голову к плечу, мягко улыбалась, что делало ее похожей на юную мадонну.

Ян Сигизмундович, который поначалу был категорически против затеянной Никой «авантюры», вынужден был признать, что его новая сотрудница поработала на славу. Потом он распорядился, чтобы снимок увеличили, обрамили и повесили в приемной на самом видном месте. Как и следовало ожидать, многие посетители обращали на него внимание, а некоторые высказывали желание тоже сфотографироваться на лоне природы. С тех пор Ника кого только не водила на бульвар: и влюбленную парочку, и компанию старых школьных друзей, и бравого лейтенанта, и шкодливых близнецов. Сегодня же ей предстояло снимать даму с собачкой.

– Скажите «чи-из», и вылетит птичка! – раздался у Ники над головой громкий голос. Девушка вздрогнула, подняла глаза и сразу увидела нацеленный на нее объектив. В следующую секунду раздался щелчок фотоаппарата.

– Что это вы делаете? – воскликнула Ника, проворно вскакивая на ноги.

Перед ней стоял высокий парень в полосатой рубашке «поло», выразительно обтягивавшей его широкие плечи и внушительные бицепсы. Мощная шея, белоснежные зубы и короткая стрижка делали его похожим на морского пехотинца, какими их показывают в американских боевиках. Ника смотрела на незнакомца, сурово сдвинув брови, и уже готова была отчитать нахала, но тот сиял такой добродушной улыбкой, что у нее мгновенно прошла охота ссориться. Парень показался ей симпатичным, к тому же она вовремя припомнила, что обещала Женьке быть с мужчинами помягче. Поэтому, согнав с лица хмурое выражение и стараясь придать своему голосу игривость, она спросила:

– Зачем вы меня сфотографировали?

Игривость удалась ей плохо, и вопрос прозвучал, как на допросе. Однако «морского пехотинца» это обстоятельство не смутило, и он с готовностью ответил:

– Хотел, чтобы восторжествовала справедливость. А то что это за дела: вы всех щелкаете, а вас – никто.

Ника подозрительно сощурилась.

– Вы что, за мной шпионите?

– Ни боже мой! – очень искренне ответил ее визави и для пущей убедительности даже прижал руку к груди. – Просто я тут работаю недалеко, – неопределенно мотнул он головой, – поэтому иногда прихожу на бульвар покурить или же бутерброд пожевать – все лучше, чем в четырех стенах париться.

Пока Ника анализировала полученную информацию, парень протянул ей руку и сказал:

– Меня Юрий зовут. А вас?

Чуть-чуть поколебавшись, Ника осторожно вложила пальцы в его огромную лапу и тоже представилась.

– Выходит, ты профессиональный фотограф? – начал разговор Юрий, совершенно спокойно переходя на «ты».

– Почти, – неопределенно ответила Ника. Ей не хотелось врать, но и вдаваться в подробности своей карьеры она тоже не собиралась.

– А сегодня ты здесь чего? По делу или погулять вышла?

– По делу – буду снимать даму с ее комнатной собачкой, – объяснила Ника, и в этот момент на бульваре появилась крохотная старушенция в кокетливой соломенной шляпке, украшенной букетиком искусственных фиалок. Рядом с ней шествовал гигантских размеров сенбернар, голова которого маячила где-то на уровне старушкиного плеча. Парочка уверенно двигалась прямо к Нике, и девушка поняла, что это и есть ее клиентка Ада Павловна со своим четвероногим питомцем.