Царь Соломон. Мудрейший из мудрых

В то время когда израильтяне по-прежнему находились в странствиях, относительно близкое племя идумеян уже создало хорошо организованное государство (перечень царей в Библии – Быт., 36: 31). Вначале израильтяне избегали столкновений с воинственными жителями племени идумеян и просто прошли через их территорию (Числ., 20: 14—21).

Но когда со временем израильтяне стали расширять границы своей земли, они были вынуждены вступить в конфликт с идумеянами. Поскольку они были отрезаны от Средиземного, им пришлось искать выход к Красному морю. Но с южной стороны Мертвого моря находился низкий участок, простиравшийся вниз до Красного моря, и вся территория справа и слева от него до Аравийской пустыни принадлежала идумеянам. И к западу, вплоть до Синая – земли, которая была полна воспоминаний, священных для Израиля, – находился еще один меньший по размеру участок, также принадлежавший идумеянам.

На западе он доходил вплоть до Аравийской пустыни. С этой стороны располагалось множество плодородных долин с красноземной почвой, пригодной не только для сельского хозяйства, но и богатой лесами, населенными разной живностью. Как известно, Исав, предок израильтян, был страстным охотником.

Израильтяне называли эту горную страну, отделявшую их от Аравийской пустыни, Сеир. По легенде, на самой высокой ее части, горе Ор, умер брат Моисея Аарон. Мусульмане назвали эту гору Джебель-Гарун – гора Аарона; название сохранилось до наших дней.

Вскоре идумеяне превратились в торговую нацию, поскольку караванные дороги, по которым перевозили специи, бальзам и, прежде всего, ладан из Аравии в Малую Азию, шли через всю их страну. Вступив в контакт с филистимлянами и финикийцами, они начали совместную торговлю рабами (Ам., 1: 6, 9, 11). Они также сохраняли контроль над Эламской низменностью, по которой шли пути к Красному морю, где израильтяне построили порт Ецион-Гавер. Известны дворцы в Босре, Петре (которую многие отождествляют с библейской Сел ой); даже в руинах, относящихся к римским временам, они воспринимаются как одно из величайших чудес ближневосточной цивилизации. Пророк Авдий задолго до Соломона пишет о несметных сокровищах, хранившихся в Едоме.

И от идумеян до нас не дошло никаких литературных памятников, хотя очевидно, что они существовали. Сохранившиеся ассирийские надписи свидетельствуют, что идумеяне верили в бога Коса. Местным князьям давали специальный титул aluphim.

Рассказы о мудрости идумеян передавали из поколения в поколения (Иер., 49: 7; Авд., 1: 8). Находившийся на границе с идумеянами Уц упоминается как дом Иова, мудрые друзья, которые навещали его, Елифас Феманитянин и Софар Наамитянин, скорее всего, идумеяне, судя по названиям этих мест. В апокалиптической Книге пророка Варуха (Вар., 3: 22) упоминается Феман в Едоме как место, где можно было познать мудрость, а также мудрый язычник Валаам (Числ., 22: 5), вероятно тоже идумеянского происхождения, даже если его отца Веора можно соотнести с Веором, чей сын Бела был правителем Едома (Быт., 36: 32).

В еврейских источниках постоянно превозносится мудрость идумеян, что может свидетельствовать об их отвращении к таким качествам, как жестокость и предательство. И сегодня, как в доисторические времена, по-прежнему упоминают черты личности, которые в старину приписывались основателям идумеян и израильтян, Исаву и Иакову. В истории о царе Сауле упоминается о идумеянском жителе Дойке, «начальнике пастухов Сауловых» (1 Цар., 21:7).

Давиду пришлось в течение некоторого времени жить в святилище, которое тогда находилось в Номве. Как раз в то время, когда Давид отдыхал здесь после своего бегства от Саула, он тайно получил от священника Ахимелеха меч Голиафа и немного священного хлеба, поскольку у него не было никакой еды для путешествия.

Доик потом донес Саулу, чем усилил подозрения царя, что Давид хочет занять его место. Узнав о случившемся в Номве, осудил священника и других служителей. Поскольку никто не хотел «поднять рук своих на убиение священников Господних», царь велел Дойку умертвить служителей. «И пошел Доик Идумеянин, и напал на священников, и умертвил в тот день восемьдесят пять мужей, носивших льняной ефод»[1 - Ефод – ритуальная одежда священника.] (1 Цар., 22: 17—18). Спастись удалось только Авиафару, сыну Ахимелеха. Он убежал к Давиду и позже стал верховным жрецом, и даже во времена молодости Соломона оставался одной из влиятельных фигур при дворе.

Разбив войска филистимлян и народов, живших к востоку от Иордана, Давид отправил Иоава или, как утверждается в Паралипоменоне, его брата Авессу, сына Саруи (1 Пар., 18: 12), против идумеян, которые явно пытались прорваться на север, пока Давид был занят укреплением границ своих владений.

В безводной Соляной долине, к северу от их собственной территории, идумеяне были разбиты. Затем армия Давида двинулась дальше и, возможно, заняла всю территорию вплоть до Красного моря. Случившееся привело к новой стычке с идумеянами, тогда многие израильтяне были взяты в плен или погибли и не были погребены, что означало бесчестье.

Через некоторое время Иоав похоронил мертвых и, напав на идумеян, устроил кровавое побоище. После этого они не осмелились снова выступать в течение всего правления Давида и Иоава. Но среди тех, кто убежал в Египет, оказался юный принц Адад, доставивший много хлопот Соломону.

Независимость идумеяне обрели только спустя сотню лет после смерти Соломона (при Иораме), однако ненадолго, потому что стали добычей для ассирийцев. Но они никогда не оставляли попыток продвинуться на север и после разрушения первого Храма поселились на юге Иудеи, вокруг Хеврона, где и стали известны как идумеяне. Они враждебно относились к евреям, вернувшимся из изгнания, но, после того как их покорили маккавеи, приняли иудаизм – религию евреев.

Их необузданный и в то же время героический нрав снова дал о себе знать при Ироде. Поскольку они оставались и религиозными, и территориальными противниками евреев, став символом зла, само название Едом в течение длительного времени отождествлялось с домом Цезаря. Это беглое замечание о послесоломоновских временах только усиливает общее впечатление о нравах едомитов (идумеян).

На территории, расположенной к западу от Иордана, соседствующей с Едом ом на севере, и на той территории, через которую доводилось проходить израильтянам, когда они стремились пересечь Иордан, основал свое государство другой родственный им народ – моавитяне.

О трудности и конфликтах, которые сопровождали этот переход, поэтически рассказано в истории о Валаке и Валааме (Числ., 22—23). Еще более реалистически, хотя не совсем отчетливо в Книге Судей описано, как власть моавитян распространялась на запад, в то время как там уже расселились израильтяне. Судья Аод убил Еглона, царя моавитского, тучного человека, обоюдоострым мечом, что помогло освободить свой народ, по крайней мере тех, кто жил к западу от Иордана (Суд., 3: 12—30).

Но к востоку от Иордана продолжались тяжелые сражения между израильскими племенами, проживавшими там, и моавитянами. В войне за независимость народов Галилеи судья Иеффай разбил аммонитян в глубине их территории около Ароера (Ароира) на реке Арнон (Суд., 11: 26, 33), хотя не совсем ясно, на чьей стороне тогда сражались моавитяне.

Еще до правления Саула с ними снова началась война (1 Цар., 14: 47), и только Давид (1 Цар., 8: 2) заставил их вернуться к природной границе Арнона и платить дань Израилю.

Моав представлял собой плодородное плато, южная часть которого идеально подходила для пастбищ. Крутые скалы спускаются прямо к Мертвому морю, и некоторые из высоких гор стали драгоценными воспоминаниями для еврейского народа и сохранились в легендах. Из Иерусалима невооруженным глазом можно увидеть гору Нево с вершиной Фасги (Втор., 34: 1), где Господь показал Моисею «всю землю Галаад до самого Дана» и другие земли, в которые ему уже не суждено было попасть. Именно «в земле Моавитской, по слову Господню» и умер Моисей (Втор., 34: 1,5).

Во времена, предшествовавшие царствованию Давида, территория, простиравшаяся на север далеко за Арнон, вплоть до богатых зерновых полей аммонитян, использовалась для снабжения Востока во времена засухи. Именно здесь развивается действие Книги Руфь: из-за «засухи на земле» Елимелех отправился из Вифлеема в Моав, где его сын женился на моавитских женщинах, одной из которых и оказалась Руфь.

После смерти Елимелеха и его сыновей Руфь вернулась со своей свекровью в ее страну и позже вышла замуж за землевладельца Вооза. У них родился сын Овид, его сыном был Иессей, отец царя Давида. Так кровь моавитян влилась в кровь завоевателя Моава.

На черной базальтовой скале, раскопанной в 1868 году в Дивоне, есть имя Хамоса, главного бога моавитян, этот важнейший моавитский город упоминается в Числах (Числ., 21: 30). Камень представляет собой монумент, установленный в честь победы правителя Месы (4 Цар., 3: 4), о чем сообщается в Книге Царств, и упоминание относится ко времени, наступившему после смерти Ахава (853 год до н. э.).

Моав снова восстал против евреев, и, после того как царь принес в жертву божеству своего старшего сына, евреи потерпели поражение. В надписи Меса хвастается тем, что принес в жерву богине Иштар 7000 еврейских мужчин и женщин из Нево.

Надпись сделана на древнееврейском, который, возможно, стал известен моавитянам, когда они входили в состав израильского государства при Давиде и Соломоне. Перед нами единственное сохранившееся свидетельство существования моавитского языка, родственного еврейскому. Спустя сотни лет после правления Соломона ужасный обычай человеческих жертвоприношений снова возобновился, что и было зафиксировано на памятнике. В то же время непосредственно язык и сама надпись свидетельствуют о необычайно высоком уровне культуры.

А текст надписи, разделенный на слова, свидетельствует о высоком уровне развития языка.

Похоже, что то же было характерно и для аммонитян – нации, которая граничила с моавитянами на севере. Они замыкали своеобразное «кольцо народов», которые располагались вокруг израильской территории с востока.

В Библии имеется рассказ о Моаве и Аммоне, сыновьях Лота, которые родились от кровосмесительной связи с дочерьми после спасения из обреченного города Содома (сюжет о Содоме и Гоморре). История отражает не только отношения между людьми, но и частично взаимоотношения, характерные для Израиля.

Это первые упоминания об моавитянах как нации – сообщение о вышеупомянутом правителе Еглоне, под чьим началом они сражались против Израиля. Правда, перед нами, скорее всего, позднее упоминание; основанием служит тот факт, что именно через северную территорию моавитян, которая соседствует с аммонитянами, израильтяне шли в страну, расположенную к западу от Иордана. Скорее всего, аммонитяне поселились там почти одновременно с израильтянами. Это доказывает и тот факт, что племена Рувима, Гада и Манассии, населявшие пограничные районы, смешались с аммонитянами, поскольку не сохранилось упоминания о каких-либо политических границах между ними и израильтянами.

Если бы аммонитяне установили собственное государство раньше, то сохранились бы упоминания о пограничных стычках с израильтянами или о разделении территорий. Все это отчетливо видно в истории судьи Иеффая – единственного, кто решал племенные споры на своей собственной территории к востоку от Иордана.

Значит, события, описанные в Книге Судей, относятся к моавитянам, которые, как мы убедились, оказались более сильными и с которыми Иеффаю приходилось считаться, а не к аммонитянам, которые во времена Давида и Соломона оказались определенно слабее, чем моавитяне, и были оттеснены обратно к Арнону. Одно ясно: испытывавшие сильное давление израильтяне из Галилеи (что означало не только город, носивший то же название, но всю израильскую территорию, расположенную к востоку от Иордана) снова призвали Иеффая, изгнанного из-за необузданного и воинственного нрава в лесистые горы. Израильтяне потребовали, чтобы он доблестно защищал их как от аммонитян, так и от моавитян. Город виноторговцев Авель, откуда он изгнал их, «поразил поражением» (Суд., 11: 33), все еще существовал в 200 году до Рождества Христова неподалеку от столицы Равва в верховьях реки Иавок.

После этой победы восточноиорданские племена, вероятно, прожили в относительном мире в течение нескольких сотен лет. Но когда далеко на западе, на Ханаанском побережье, филистимляне успешно выступили против Израиля, правитель Наас Аммонитянин решил, что настал благоприятный момент, чтобы вторгнуться на прилегающую к его землям израильскую территорию.

В Библии говорится, что он осадил Иавис Галаадский и согласился прекратить военные действия, если все мужчины выколют себе правый глаз, что обесчестит весь народ Израиля (1 Цар., 11). Народ Галаада призвал на помощь Саула. Услышав об этом, он разрубил пару волов на части и разослал кровоточащие куски всем племенам израильским. Его послы объявили, что если кто-то откажется от сражения за своих собратьев, то с его скотом поступят подобным образом.

Вскоре собралась огромная армия, город Иавис был освобожден, а аммонитяне разбиты. Так, отразив угрозу со стороны аммонитян, государство выдержало первое испытание. Понимание необходимости объединения племен восторжествовало, великая армия поднялась, и Саула признали царем. И после его смерти народ Иависа оставался преданным своему спасителю. Когда после ужасной битвы при Гелвуе тела Саула и его сыновей были выставлены филистимлянами на позор в Беф-Сане, они сняли их с городских стен, чтобы похоронить в своем городе.

Позже они сохранили верность единственному оставшемуся в живых Иевосфею, сыну Саула, который отомстил филистимлянам на их собственной территории.

Благодаря поддержке он оставался вплоть до своей насильственной смерти признанным наследником отцовского трона и соперником Давида в стране, расположенной к западу от Иордана, в восточной части Северного царства.

Когда Давид стал царем, дипломатические отношения с аммонитянами, кажется, начали улучшаться. Поражение, которое он нанес моавитянам, возможно, заставило его оказать милость Аннону, сыну Наасову, «за благодеяние, которое оказал мне отец его» (2 Цар., 10: 2). (Тот помогал Давиду во время войны – сам Давид говорит о гостеприимстве, оказанном ему Наасом.) Поэтому после его смерти Давид и отправил посланников к его сыну, чтобы высказать свое соболезнование.

Но представители военной партии аммонитян сказали Аннону, что эти люди присланы, чтобы шпионить за ним, теперь самое время напасть на Давида, который побил филистимлян и теперь станет искать союзников среди арамейцев. Услышав об этом оскорблении, Аннон повелел обрить каждому посланнику половину бороды и обрезать одежду до чресел. Одновременно были приведены в готовность войска и призваны наемники из Сирии.

Теперь Давиду не оставалось ничего другого, как пойти против аммонитян и небольших арамейских государств, выступивших как их союзники. После серьезных испытаний арамейцы потерпели окончательное поражение. Вторая армия под командованием Иоава в то же самое время осадила Равву. Давид вошел в покоренный город и привез в Иерусалим драгоценную царскую корону и богатую добычу.

Для Давида осада этого города имела особое значение. Когда хеттянин Урия, один из военачальников в армии Давида, принял участие в осаде города вместе с Иоавом, Давид оставался в Иерусалиме, охваченный страстью к Вирсавии, жене Урии.

Возникла трагическая ситуация, хотя оба мужчины сохраняли по договоренности все в тайне. Когда Давид узнал, что Вирсавия забеременела от него, чтобы скрыть это, приказал Урии отправиться в отпуск домой. Обеспокоенный судьбой государства, Урия отказался покинуть казармы ради комфорта и покоя в своем доме. Чтобы страсть к жене не овладела им, вечером Урия напился.

Давид понимал, что, войдя к жене, Урия нанесет оскорбление ему, царю, а этого верный слуга себе позволить не имеет права. Поэтому Урии не оставалось ничего другого, как принести в жертву свое чувство, чтобы не мешать любящим. Давид же понимал, что в этих обстоятельствах Вирсавии нужно было обязательно найти мужа.

Вот почему Давид совершенно хладнокровно решил теперь отправить Урию обратно на театр военных действий с письмом к Иоаву, где приказывал организовать «героическую смерть хетта в бою». Давид никогда не испытывал чувства вины по отношению ни к Урии, ни к Вирсавии (которая искренне оплакивала своего мужа), как, впрочем, и за смерть первого ребенка Вирсавии. Не переживал он и по поводу рождения последнего ребенка от своего с ней союза – Соломона.

После поражения Аннона Давиду не оставалось ничего другого, как нанести поражение Едому, чтобы укрепить свое царство. И аммонитяне были жестоко подавлены. На протяжении всего периода царств они больше не осмеливались нападать на Израиль, не заручившись соответствующей поддержкой. Заключая союзы с моавитянами или идумеянами, аммонитяне причиняли большие неприятности последним правителям Иудеи.

В 586 году до н. э. правитель аммонитян Ваал приказал убить наместника Иудеи Гедалию. На ход развития еврейской истории они не оказали существенного влияния. Когда император Траян создал в 106 году н. э. провинцию Аравия, аммонитян окончательно поглотили другие народы, в основном арабы. От них сохранилось только название города Амман – современной столицы Иорданского королевства.

В торговой политике Соломона эти территории играли важную роль, поскольку являлись перевалочным пунктом на торговом пути из Иерусалима в Дамаск и далее в Пальмиру и Фапсак. Возможно, поэтому Соломон разрешил им поклоняться главному аммонитянскому божеству Милхому и даже устроил для него капище около Иерусалима, рядом с моавитянским божеством. Интересен тот факт, что после Соломона на престол взошел его сын от брака с аммонитянкой.

Мы рассказали о государствах и народах, населявших тот район, где происходило формирование еврейской нации и где родилась цивилизация, которой было суждено испытать различные влияния, пережить катаклизмы и сохранить на протяжении многих столетий культурные и духовные ценности, которые были накоплены за всю историю их существования. Эта маленькая страна, с ее незначительным по численности населением, ничем не выделялась среди других стран и народов. Но в тех особенных отношениях, которые связывали страну и ее народ, и заключалась та особая сила, благодаря которой удалось выполнить свою непростую духовную миссию.

Глава 3

Земля обетованная: проблемы

Трудно найти страну, где такой малочисленный народ, как израильский, во время первых правителей еще не ставший целостностью, смог бы сформироваться в единую нацию и развить свою культуру на территории, столь мало подходящей для этих целей, как Палестина.