Незримая паутина

– Не бережешь себя, Витек, – спокойно обратился Александр Григорьевич к мэру. – Гляди, опять инфаркт хватит, сгоришь на работе. А ты еще нужен нам. И потом, нельзя так с человеком. Ему спокойно объяснить надо. Может, поймет. Идем-ка лучше в комнату отдыха, обо всем переговорим, а ты… – он навел указательный палец на Люду, – принесешь, сама знаешь что. И чего пожевать…

Он снова посмотрел на Ладейникова.

– Ну, ты понял, да? Повторять не надо? И другим передай: наш мэр, избранный народом, сейчас будет занят важным государственным делом. Пошли… – Он по-свойски обнял за плечи Субботина и повлек его в сторону узкой прикрытой гардинами двери в другой стене приемной.

– Вы же слышали – сидите и ждите! – Секретарша зло уставилась на Ладейникова. – Только не здесь, а в кабинете. Когда Виктор Алексеевич освободится, он к вам подойдет.

Игорь вернулся и молча сел на место. Все переглянулись. Многие были наслышаны о комнате отдыха мэра – была она якобы побольше кабинета, а еще в городе судачили, будто еще во времена горкома партии, когда Субботин был вторым секретарем, а нынешний губернатор – первым, там происходили обильные пиры с возлияниями, зачастую до утра.

– Я же говорил, губернатор приехал! – угрюмо пошутил друг Ладейникова Петр Малинин, ни к кому не обращаясь. – Только не мы его выбирали…

Ему не ответили, лишь кто-то вздохнул тягостно. Все терпеливо сидели – молча, стараясь не смотреть друг на друга.

Субботин вернулся к ним уже к самому концу рабочего дня. От него пахло спиртным, вид был подавленный. Он занял свое кресло, ни на кого не глядя. Рассеянно слушал, кивал, что-то записывал.

– Все вы верно заметили, от души сочувствую, только городу вот так… – он повел ребром ладони по горлу, – нужны деньги. Придется вам опять поделиться, – добавил он и отвел взгляд.

– Как нет? – У предпринимателей вытянулись лица. – А куда они делись? Сами же говорили: наши налоги – это два городских бюджета.

– Не мог я сказать такое! – упрямо мотнул головой Субботин, по-прежнему ни на кого не смотря. – Ваших все равно не хватает. Мне детские пособия нечем выдавать. Обманула нас Москва. В банке «Сибирячка» мне сообщили, что трансферт еще не поступил. Вот только что туда звонил… Первый раз, что ли? Поэтому вопросы не ко мне…

– Ты что ж с нами делаешь, а? – Петя Малинин потемнел лицом, подавшись из-за стола к мэру. – Ты мою фабрику уже разорил своими поборами! И что это за «Сибирячка» такая? Уж не та ли, где твой зять в правлении сидит? А этот, что у тебя в приемной был, – «крыша» «Сибирячкина», что ли?

Субботин не ответил, только тяжело, будто запоминая, посмотрел на строптивца.

– И покажи мне все бухгалтерские проводки этой самой «Сибирячки», если там наши бабки лежат!

Казалось, еще немного – и он возьмет мэра за грудки. Соседи схватили его за руки. Малинин рванулся, оттолкнул товарищей, вплотную приблизился к Субботину, смерил его взглядом, полным бешенства.

– Куда ты девал наши деньги? Мне своим работягам скоро нечем будет платить! А у нас еще год назад, до того, как тебя избрали, самая высокая зарплата была!

– Мне что, охрану вызывать? – крикнул Субботин, отпрянув в сторону. Его отвислые щеки с синими прожилками тряслись то ли от страха, то ли от возмущения.

– А вызывай! – сказал Малинин. – Знаем твою охрану. Вон она, «крыша», – за дверью, с золотыми цепями! Думаешь, испугаешь? А вот я завтра же пришлю своих работяг к твоему новому особняку на Калитвенной, и тебе никакие крутые не помогут!

– Ты… ты что себе позволяешь! – Субботин трясся все сильнее, отодвигаясь и загораживаясь рукой. – Ты, Малинин, кому угрожаешь! Вы все слышали? Люда! – позвал он, как, наверно, звал не раз в трудную минуту свою секретаршу. – Люда, вызови охрану! Ты, Малинин, у меня ответишь за эти слова. И за угрозы, и за клевету!

– Никак посадить меня собрался? – сощурился Малинин, уперев руки в бока. – Так я ж за тебя, как последний дурак, всех уговаривал голосовать! Чем ты лучше проворовавшихся демократов?

– Кончай, Петр… – Оробевшие предприниматели пытались одернуть расходившегося бунтаря, но тот уже не мог остановиться.

Милиция не заставила себя долго ждать. Малинина забрали, несмотря на оказываемое сопротивление, скрутили ему руки, составили протокол.

А вечером Ладейникову позвонила встревоженная жена Малинина.

– Игорь, Пети до сих пор нет!

– Ты в милицию звонила? – спросил Ладейников.

– Звонила, да что толку-то… Сказали, что два часа назад отпустили под расписку, велели завтра опять прийти. А его до сих пор нет… Где он может быть?

Малинина нашли утром на окраине города за гаражами и сараями – мертвого, с пулей в виске. У него забрали бумажник, сняли именные часы, подаренные в армии командующим округом за отличную стрельбу, золотой крестик и кожаную куртку.

Потап равнодушно скользнул тяжелым взглядом по салону, задержавшись на лице Ладейникова, – непонятно было, узнал или нет, потом поманил пальцем стюардессу, что-то спросил у нее, прошел с ней вместе в кабину пилота. Пассажиры беспокойно переглядывались, шушукались, поглядывая на стриженых «быков», которые не обращали на присутствующих никакого внимания, только тискали, посмеиваясь, своих девиц, бесцеремонно при этом разглядывая других молодых женщин. Все вздрогнули, когда над головами пассажиров захрипел динамик и послышался надтреснутый голос Потапа:

– Уважаемые граждане пассажиры! Только без паники. Это не захват воздушного лайнера, в этом нет нужды – нам с вами по пути. Все вместе летим в столицу на уик-энд, поскольку, сами знаете, в родном Барнауле негде цивилизованно оттянуться. Прошу извинить за задержку, это не наша вина, не было билетов на этот рейс, а до завтра нам ждать неохота. Разворачивать в сторону столицы другие борта, летящие в другие бескрайние просторы нашей необъятной Родины, – значит не уважать наших с вами соотечественников, которым туда не надо. Я правильно говорю? Поэтому договоримся по-хорошему. Женщины с детьми могут оставаться на своих местах, а мужикам с купленными на свои кровные билетами предлагается уступить кресла нашим девушкам. Ничего, четыре часа постоят, я, к примеру, в карцере больше стоял. – Он хрипло засмеялся. – Я правильно говорю? И как только они встанут, сразу можем лететь. Вот и командир нашего воздушного лайнера, заслуженный пилот первого класса Хромушин Андрей… как вас по отчеству?…Кириллович, присоединяется к этой моей настоятельной просьбе. А иначе будем стоять и ждать, пока не договоримся.

Игорь видел, как то здесь, то там поднимались, нерешительно оглядываясь, мужчины, когда к ним подходили девицы. И тоже встал, заметив, что рядом с ним остановился пухлогубый, белобрысый, весь в прыщах парень со своей телкой, которую он по-хозяйски обнимал рукой ниже талии.

Выйдя из кабины пилота, Потап прошествовал по проходу между кресел, внимательно присматриваясь к сидящим. Минуя Игоря Ладейникова, снова задержался на нем взглядом.

– Вот только недавно тебя где-то видел… А, вспомнил, ты у Витька в кабинете был, права там качал… Опять чем-то недоволен?

– Договаривались вроде, что уступим место вашим дамам, – сказал Игорь. – А сел этот… – Игорь кивнул на пухлогубого, развалившегося в его кресле.

– Опять ты выступаешь, Дурень, – укоризненно покачал головой Потап, уставившись на пухлогубого.

– Так Зинка в сортир пошла, – приподнялся с места пухлогубый. – Я ей место занял.

– Ты мне динаму не крути, клозет откроют, когда полетим!

– А я стюардеску попросил как человека, – ухмыльнулся Дурень. – Бегом побежала отпирать. Да вон Зинка идет! – Он указал в сторону салона, где были туалетные комнаты, однако сам при этом и не думал вставать.

Зинка, долговязая девица с плохо прокрашенными волосами, как шла, вихляясь, так и опустилась к нему на колени, загородив весь проход. Игорь невольно взглянул на сидевшую возле иллюминатора пожилую женщину в очках; женщина только еще сосредоточеннее уткнулась в свое вязанье.

Потап продолжал внимательно смотреть на Игоря. Его взгляд теперь казался не столько тяжелым, сколько выпытывающим, буквально высасывающим информацию из глаз – что, мол, за человек и что у него на уме. Он словно читал мысли. Игорь отвел взгляд.

– Зачем летим? – негромко спросил Потап. – По делам или как?

– Или как, – сказал Игорь, злясь на себя, что не выдержал взгляда авторитета. – Уж это-то мое дело.

– Пока твое, а там кто знает, – Потап положил руку на его плечо, – может, и наше будет, общее. Ты только одно пойми. Мы сами хозяева на своей земле. Верно? И между собой всегда разберемся. Все эти московские комиссии – сам знаешь: как приехали, так и уедут. Вот и думай, герой.

И, хлопнув Игоря по спине, прошел дальше по салону.

…Денис Грязнов, встретивший в Домодедове своего провинциального родственника, седьмую воду на киселе, слушал рассказ Ладейникова о гибели Малинина и сочувственно кивал.

– Так вот я к тебе за помощью, – закончил Игорь. – Ты же детектив, может, поможешь нам?

– И как ты это себе представляешь? – хмыкнул Денис. – Приеду я к вам, и ваша прокуратура сразу ознакомит меня с доказательной базой?

– Мы им отстегнем, чтоб они это сделали, – неуверенно сказал Игорь.

– Так отстегните им, чтобы они оперативно провели следствие. – И все равно, – Денис махнул рукой, – кто-то отстегнет им больше вашего… Ты одно пойми: я всего лишь частный детектив! – поднял вверх указательный палец Денис. – В моем агентстве мы преимущественно следим за неверными мужьями и их столь же неверными женами. Это наш хлеб с маслом.

– Так мы вам хорошо заплатим! – воскликнул Ладейников. – На своих прокуроров и ментов мы давно не надеемся. Коллеги как узнали, что у меня троюродный брат – детектив, живущий в Москве, так сразу мне сказали: лети к нему!

– Когда завели дело об убийстве Малинина, вы в прокуратуру обращались? – спросил Денис, думая о своем. Он явно не горел желанием браться за это дело.