Ледяные страсти

На шестом этаже засветилось окно – Панов зашел на кухню. Из-за штор не было видно всех его действий. Первую ночь Николай и Демидыч как идиоты проторчали до утра у подъезда, спали по очереди, а Панов как погасил свет в 23.05, так и продрых до утра – и ничего с ним не случилось. Сегодня с разрешения Дениса Грязнова решили ночью отправиться по домам, а утром – снова на пост.

Не имея возможности познакомиться с Алексеем Пановым лично, Денис решил сделать это хотя бы заочно. Как и о всякой знаменитости, о нем писали много. Правда, не о нем в отдельности, а скорее о паре Артемова – Панов.

С многочисленных портретов на Дениса смотрел юный красавец – блондин с есенинскими кудрями и абсолютно счастливыми голубыми глазами. Конечно, большинство снимков были сделаны в моменты триумфа: вот Инга и Алексей выиграли чемпионат мира среди юниоров, вот взяли свое первое взрослое европейское золото, вот они на чествовании в Кремле рядом со своими тренерами Татьяной Весталовой и Вячеславом Карповым... Фотографии были под стать бесконечным дифирамбам и комплиментам, которыми щедро одаривали пару спортивные журналисты.

Они самая талантливая пара за всю историю фигурного катания!

Они невероятно техничны. Их мощь и амплитуда поражают и завораживают. О фантастических выбросах, когда Инга пролетает полкатка, пущенная, как торпеда, могучей рукой партнера, ходят легенды.

Они обладают фантастической трудоспособностью. И это при том, что одарены сверх всякой меры.

Они на голову выше всех остальных современных пар во всем – начиная с пластичности, вкуса и более чем выигрышной внешности и кончая качеством и скоростью катания, высотой прыжков.

Если бы Бережная и Сихарулидзе вовремя не ушли из любительского фигурного катания, им бы пришлось уступить пьедестал более молодым соотечественникам.

Бойцовский характер Инги Артемовой можно сравнить только с харизмой Ирины Родниной, и еще неизвестно, у кого харизма круче.

Когда Инга и Алексей выходят на лед, создается впечатление, что они катаются только для себя. Они настоящая пара, а не два разнополых спортсмена, выполняющих совместную композицию. Их прокаты блистательны, а внешний облик всегда продуман до мелочей – от стрижки до цвета и фасона костюмов...

Денису довольно быстро надоели слащавые охи и ахи. Особенно когда он ради интереса поднял в Интернете архивные публикации двух-трехлетней давности и обнаружил, что Бережную и Сихарулидзе в момент их взлета расхваливали с неменьшим упоением, так же взахлеб и практически теми же словами.

Покопавшись еще немного, Денис выяснил, что Артемова и Панов вовсе не единственные звезды на современном небосклоне фигурного катания. И конкуренты, оказывается, у пары Артемова – Панов имеются: очень (не супер, а просто очень – тут журналисты почему-то проявили сдержанность) перспективные, тоже москвичи, Светлана Рудина и Георгий Сванидзе и опытные американцы Линда Вайт и Роберт Джувелер. И обе эти пары могут серьезно побороться за золото предстоящего мирового первенства.

На одном сайте, посвященном фигурному катанию, даже имелся раздел «Виртуальный бой между фигуристами». Правда, фигуристы там, конечно, не дрались, даже виртуально, сражения велись между болельщиками, которые, желая помочь своему любимому фигуристу или любимой паре, в специальную анкету вписывали вначале положительные качества кумиров и призывали голосовать за них, а потом – отрицательные качества противников и призывали голосовать против. Через какое-то время подводились итоги голосования. И в таком вот виртуальном бое Артемова – Панов побили Вайт – Джувелера со счетом 536:7. Конечно, 536 положительных качеств поклонники у Инги и Алексея не обнаружили, но восхваляли похлеще журналистов: и красивые, и талантливые, и опытные, и честные, и страну свою любят... а главное – жутко любят друг друга, а потому всех победят.

Денис прочел еще пару интервью, конечно тоже совместных, Инги и Алексея. Но и из них никаких «жизненных» подробностей выудить не удалось. Единственное, что Денис понял: фигурное катание для них не работа с восьми до пяти пять дней в неделю. Они варятся в этом постоянно, и ни на что другое нет ни времени, ни желания. Спорт для них и призвание, и заработок, и хобби.

И это не то чтобы плохо, но определенно создаст большие трудности. Ибо если Панов весь в фигурном катании, значит, и его неприятности, и их источник где-то там же внутри. А на изучение всей тамошней кухни можно потратить годы и годы и так и не постичь даже видимой стороны – что уж говорить о закулисье, которое, как и в любой другой сфере, связанной с деньгами, титулами и наградами, обязательно полно интриг и заговоров.

– Знаешь, Коля, бросал бы ты свои дурацкие киношные идеи. – Демидыч не одобрял задумки Щербака притвориться электриком, чтобы поговорить с местным населением.

– Демидыч, все равно с утра спать не хочется. Убытка нам никакого. Зато пользу обществу принесу.

С утра приморозило. Николай выскочил из машины и сразу стал приплясывать, дуть на голые пальцы. Демидыч кинул ему тканевые перчатки с резиновыми пупырышками, в народе прозванные «картофельными». Подставной электрик был одет в форму железнодорожного рабочего, причем сверху накинул дикого вида балахон, использовавшийся ранее, судя по разноцветным пятнам, при малярных работах. Стремянку взяли в офисе, хотя джип со стремянкой на крыше выглядел чересчур. Весьма колоритно выглядел и электрик, несущий стремянку от самого ЖЭКа до подъезда. Вроде бы никто не видел приготовлений к театру, место было выбрано с умом.

Подойдя к подъезду, Николай с хмурым лицом деловито установил стремянку, влез на нее и начал возиться с лампочкой, ожидая, пока кто-нибудь выйдет или войдет.

Удача не оставила сыщика. Запищал домофон, дверь приоткрылась, на улицу вышли две довольно пожилые женщины. Одна вела на поводке таксу, другая несла матерчатую сумку и полиэтиленовый пакет, – видимо, на рынок собралась.

– Вот молодец, сынок! – одобрила действия Николая хозяйка таксы.

– Работа такая! – молодцом отвечал Николай, флегматично выкручивая лампочку.

– Вот ведь посылают в такой мороз работать. Дома-то, поди, лучше сидеть? – включилась в беседу вторая бабушка.

– Работа такая! – Николай уже чувствовал себя героем фильма про монтажников-высотников, причем самым положительным героем. Он решил не затягивать с прелюдией и ринулся в бой: – Слыхали, вашего соседа показывали по телевизору на той неделе?

– Какого соседа? Который грузовик здесь ставит на тротуаре? Его в тюрьму надо бы посадить.

– Да при чем тут грузовик! – Бабушка с таксой яростно сопротивлялась попыткам собаки выскочить наконец с асфальта на снег. – Кто его будет показывать по телевизору-то?

– Алексей Панов, известный фигурист, наша надежда на предстоящей Олимпиаде! – Николай произнес эту фразу как опытный конферансье, с паузами и логическими ударениями. – Это вот его белая тачка стоит. Знаменитость нашего микрорайона! На шестом этаже живет!

– Что за Панов такой? – изумилась бабушка с сумками.

– Алеша Панов... – завспоминала другая. – Есть Алеша на шестом этаже, такой красивый мальчик, но он недавно тут живет. Я видела, как ему мебель привозили. Так я знаю его. Очень вежливый, здоровается. А он фигурист? У меня-то нет телевизора, я не знаю. Так он Олимпиаду выиграл?

– Выиграет! Обязательно выиграет! Артемова – Панов, неужели не слыхали? Эх вы, блин, отстаете от жизни, а ведь самое то время – следить за мировыми событиями, целый день в телик смотреть! – Николай старательно изображал рубаху-парня.

– Ну, может, и выиграет. А только он тихий, чтобы выигрывать, это уж точно. Переедут его. – Бабушка была настроена скептически.

– А что, уже пытались, что ли?

– Так это с ним тут драка-то была? Хулиганы из того дома пришли драться с нашими мальчишками, а попало другому, говорили, не то хоккеисту, не то фигуристу, – проснулась память и у второй бабушки.

Однако удача как пришла неожиданно, так и ушла – такса наконец вытянула свою хозяйку на дорогу, и бабушки, не прощаясь, без лишних слов ушли. Николай уже достаточно замерз, поэтому ввернул наконец лампочку, другую сунул в карман балахона и отправился со стремянкой к джипу.

Демидыч выслушал информацию с каменным выражением лица, как обычно. Потом вынул из кармана у Николая лампочку, повертел в руках и неожиданно улыбнулся:

– Да, Коля, только лампочку ты хорошую обратно принес, а перегоревшую там оставил.

Новый день почти ничем не отличался от предыдущего. Точно так же битый час Панов полз от своего дома до спорткомплекса «Динамо», как будто специально дожидаясь красного света на светофорах. Николай провел еще один хитроумный маневр – проник в здание катка, уселся на трибуне и часа два наблюдал за тренировкой фигуристов. Ему хотелось обнаружить хоть что-то подозрительное, – на худой конец, нелады в отношениях между партнерами или тренерами. Успеха эта затея не принесла. Панов нежно поддерживал и осторожно раскручивал Ингу, которая глядела на него влюбленными глазами. Без яркой косметики, обязательной на соревнованиях, девушка была обворожительна, она так и сияла какой-то простой, бесхитростной красотой. Вдоль бортика прохаживался Вячеслав Викторович Карпов, мрачного вида тренер. Алексей Панов был безупречно вежлив, а Карпов обращался с ним по-отечески. Прямо на площадке раздавала указания, без устали следуя за своими подопечными, повторяя с ними почти все фигуры, Татьяна Весталова. Кроме этих четверых, на льду никого не было. Мирную обстановку ничего не нарушало, и Николай вконец заскучал.

Демидыч если и скучал, то не подавал виду. Для него вообще нехарактерно было подавать вид. Что в безумной пробке, что на скоростной загородной трассе, он постоянно сохранял ледяное спокойствие. Его джип держался за «опелем» как привязанный невидимой ниточкой. В данный момент они с умеренной городской скоростью ехали по Профсоюзной улице, провожали клиента до дома, как выражался Демидыч. От площади Гагарина между Пановым, дошедшим до перспективной идеи езды в левом ряду, и сыщиками держалась грязно-красная «десятка» с тонированными стеклами, судя по ее внешнему виду, только что проигравшая гонки на выживание на последнем этапе. Номер ее был частично заляпан грязью, виднелись только московское «99» и цифра «0» в середине. Примерно в районе универмага «Москва» Николай подумал, что эта «десятка» довольно подозрительно выглядит. Он открыл рот, чтобы озвучить свою мысль, и именно в этот момент «десятка» без всяких сигналов резко ушла в средний ряд, рванула вперед, обогнав «опель», и аккуратно перестроилась обратно, подрезав Панова. На языке автогонок этот маневр называется «слип-стрим», успел подумать Николай. Время неожиданно остановилось для детективов, словно в замедленном повторе они увидели, как Алексей Панов, удивительно быстро реагируя, притормаживает и выворачивает руль влево, как его белый автомобиль уходит носом на встречную полосу, как фигурист, понимая, что не успеет сдать назад, доворачивает и доворачивает влево, как громадный «линкольн-навигатор», бешено несущийся в сторону центра, пытается затормозить и буквально сносит уже почти развернувшемуся «опелю» правый бок и заднюю часть. Остатки машины раскрутило волчком, и через несколько секунд искореженная иномарка замерла ровно посреди дороги. Сигналя и визжа тормозами, поток машин пытается обогнуть место аварии, но свободного пространства слишком мало, и мгновенно возникает пробка. Тяжеленный «линкольн» с разбитой фарой, но в остальном целехонький уже остановился, из него выскочил плотный мужчина в кожаной куртке и бросился к Панову. Открылась дверь «опеля», Алексей, бледный как смерть, дрожа крупной дрожью, вывалился наружу. Ноги его не держали, хотя он чудом не пострадал, лишь ремень безопасности вдавился так, что перехватило дыхание.

Всего этого детективы «Глории» уже не видели – разве что Демидыч в зеркале заднего вида мог наблюдать за стремительно уносящейся картиной аварии. Его рефлексы сработали быстрее, чем голова. С ревом джип вылетел на «нейтральную» полосу и помчался за не успевшей уехать далеко «десяткой», догнать которую им, к сожалению, так и не удалось.

Николай выхватил мобильник и позвонил в офис:

– Филя? Хватай машину, дуй немедленно к универмагу «Москва»! Там ДТП, увидишь, короче!

– Панов? – только и успел спросить Агеев.

– Да, будь с ним, держи связь!

Глава четвертая

Генеральская дочь (1995 г.)

Алеша Панов как обычно пришел задолго до начала занятий. В тренерской бренчал на балалайке Лев Николаевич. Странно, сегодня Костышин выводит на своем любимом инструменте какие-то печальные рулады, а не залихватские мажорные мелодии. Да и сам выглядит как-то понуро.

– Ну что, Алексей, как всегда раньше всех? – встрепенулся тренер, включив свою обычную улыбку на полную мощность. – Ты давай сейчас прямо на лед, повтори прыжки как следует, а то соревнования на носу.

– А на сборы когда поедем? – спросил Алеша.

– Что тебя так тянет подальше от дома? – удивился тренер, и сразу же осекся, увидев, как мучительно покраснел его ученик. – Что-то дома не так?

– Да, отец вернулся. Пьет уже вторую неделю.