Сегодня ты, а завтра…

У подъезда Государственной Думы, освещенная яркими фонарями, перед желтыми лентами ограждения стояла небольшая группа людей. Батюшки, да здесь собрались почти все главы наших силовых ведомств! Я сразу заметил министра внутренних дел Ильина, директора ФСБ Короедова, генерального прокурора. Кроме того, здесь было несколько депутатов, включая спикера Госдумы Гусева. Чуть в отдалении я заметил до боли знакомые фигуры Славы Грязнова и Кости Меркулова. К ним я и направился.

Подходя к группе больших начальников, я заметил, что все они повернулись в мою сторону и с интересом, даже с каким-то неодобрением разглядывают меня. Мне стало как-то не по себе – знаете, когда на вас непонятно почему пялятся министры и высшие руководители страны, приятного тут мало. Интересно, чего это они?

– Здорово, – хмуро сказал Грязнов, тоже оглядывая меня с головы до ног, – чего это ты так вырядился?

Ах вот в чем дело! Я и забыл, что на мне роскошный смокинг, брюки с шелковыми лампасами, рубашка со стоячим воротничком с загнутыми уголками и изящная бабочка! Вид, согласитесь, не совсем обычный для следователя, прибывшего на место преступления.

– А, – небрежно ответил я Грязнову, – это так, обычная одежда. Нечто вроде спецовки. Я в этом в машине ковыряюсь.

– Нет, вы только посмотрите, – вступил в разговор Меркулов, – он еще шутит! Турецкий, смотри, доиграешься! Уволю! – И он погрозил мне пальцем.

– Костя, неужели этот момент еще при моей жизни наступит?

– Ладно. Нечего языком трепать. Давайте, ребята, дело серьезное. Действуем оперативно и слаженно. Пошли осмотрим труп вместе с судмедэкспертом.

Мы подлезли под оградительную ленту и подошли к трупу генерала Филимонова, освещенному автомобильными фарами и прожектором «скорой».

Вот он, бывшая гроза афганских душманов, любимец армии, всегдашний оппозиционер и, как его называли в газетах, «харизматический лидер». Это к его слову в свое время прислушивался и министр обороны, и даже сам Президент, правда, недолго. Это его называли одним из вероятных претендентов на высший пост в государстве. Вот он, генерал-полковник Филимонов, лежит на асфальте в луже собственной крови, безвольно раскинув руки. И никому он теперь не страшен. Пуля, которая прошла мимо под Кандагаром, в Фергане, в Тбилиси и Грозном здесь, в центре Москвы, в мирное время настигла и убила его.

Судмедэксперт, увидев нас, поднялся.

– Ну что? – спросил Меркулов.

– Что я могу сказать? Пока немного. Судя по отверстию, пуля небольшого калибра. Около пяти миллиметров – точно будет известно, когда мы ее извлечем. Так как она застряла в тканях черепа, скорее всего, стреляли издалека. Причем со стороны проезжей части.

– Из чего это следует? – вмешался я.

– Когда он выходил из подъезда, лицо его, естественно, было обращено к улице. Пуля попала в правую часть лба, прямо над бровью. Надо сказать, выстрел мастерский.

– Снайпер? – предположил Меркулов.

– Скорее всего. И очень профессиональный.

– Ясно. А что говорят охранники?

– Чего говорят? – Грязнов пожал плечами. – Ничего не говорят. Вышли из подъезда, осмотрелись, все было спокойно. Когда Филимонов появился, двух секунд не прошло, как он схватился за голову и сразу же упал.

– Звука выстрела, конечно, не слышали?

– Нет.

– Кто-нибудь кроме охранников был свидетелем убийства?

Грязнов улыбнулся:

– Понимаю, на что ты намекаешь. Охранников я уже задержал. Но вынужден тебя огорчить – я сам осмотрел их оружие, ни из одного пистолета давно не стреляли.

– А все-таки кто-нибудь еще был рядом в момент выстрела?

– Шоферы в некоторых депутатских машинах. Но никто из них момента убийства не заметил.

– Как так? У них под носом убивают человека, а они в упор не видят?

– Да. Кто газету читал, кто дремал. Так что единственный свидетель кроме охраны – это шофер самого Филимонова. Он, понятно, следил за выходом своего шефа. Но шофер утверждает то же самое, что и охранники, – вышел и сразу упал.

Я посмотрел на возвышающуюся напротив здания Думы гостиницу «Москва». Горели почти все окна.

– Я так понимаю, что, скорее всего, стреляли оттуда?

Грязнов хмыкнул:

– Поразительная догадливость. Не в проезжавшей же машине снайпер сидел.

– Я надеюсь, все входы и выходы из гостиницы перекрыты?

– Естественно.

– Ну что, тут вроде все ясно. Пойдем теперь искать следы убийцы.

– Очнулся! Мои ребята уже там. Все номера проверяют.

Я почесал в затылке:

– Хорошо… А теперь скажи мне, Костя, какого хрена им понадобилось убивать его именно здесь, в центре Москвы? Что, для этого другое место трудно было найти? У подъезда дома, на даче. Машину взорвать, в конце концов. А?

– Не знаю. Но мне кажется, сначала надо установить, кто эти «они».

– Разумно. И если все так, как мы думаем, и убийца стрелял из гостиницы, то…

– То, возможно, он еще там, – закончил Грязнов, – хотя надежда слабая…

В вестибюле гостиницы стояли шум и гам. Здесь находился почти весь персонал гостиницы и, как я понял, все постояльцы. Никого не выпускали на улицу, поэтому присутствующие пребывали в крайней степени возмущения.

К нам тут же подскочил толстый человек с депутатским значком на лацкане:

– Товарищи, мне необходимо в Думу. Сейчас проходит заседание фракции. А меня не выпускают!

Грязнов покачал головой:

– К сожалению, ничего сделать не могу. Пока не будут проверены все находящиеся в гостинице, никто отсюда не выйдет.

– Но меня не имеют права задерживать! Я обладаю депутатской неприкосновенностью! – скандалил тот.

– После проверки документов вас выпустят.

– Когда?

– Через некоторое время.