Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945

Таким образом, широкомасштабные операции носили иной характер, чем те, что проводились в Первую мировую войну или на раннем этапе Второй. Теперь стало возможным временно удерживать такой фронт, какой был у 4-й танковой армии в описанных выше эпизодах, несмотря на то что противник, осуществляя параллельное преследование, уже его преодолел. Следовательно, можно было игнорировать случайные угрозы противника нашим тыловым частям и коммуникациям, что мы и делали.

Всегда есть шанс, что где-то фронт может устоять. Как оказалось, 1-я и 4-я танковые армии могли уйти за Дон, но не могли остановить противника, преследовавшего их и на той и на другой стороне реки. Совершая марш к Днепру, эти танковые армии, тем не менее, начали контрнаступление на реке Донец, благодаря чему не просто разгромили противника, а сами превратились в преследователей.

Из-за такого изменения характера боевых действий родилось заблуждение, что перевес, который на войне определяется потерей стратегической мощи одной стороной и соответствующим выигрышем другой, является неотвратимым и в дальнейшем не оставляет побежденному никаких надежд. Это заблуждение оказалось катастрофическим для германской стороны. Правительство, которое ясно представляет себе сложившуюся обстановку и пытается прекратить войну, пока оно еще обладает какими-то полномочиями на ведение переговоров, является не слабым, а сильным. Такое правительство должно осознавать свою ответственность перед народом за политический курс и стратегию. Если это условие не выполняется, нет и надежной основы для стратегии.

ОТДЕЛЬНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Большинством этих сражений я руководил лично и, находясь в центре событий, был свидетелем ближнего боя и действий танков против беспомощной пехоты противника. Во время танковой атаки 8 января я был среди тех, кто видел, как сотни оказавшихся без связи и управления русских пехотинцев не захотели сдаться и были уничтожены. В разгар боя из тыла случайно выехал на низкорослой лошади шестнадцатилетний калмыцкий юноша, который надеялся каким-то образом пробраться к своему дому. Он подъехал к окопу, где в это время находился я с одним из батальонных командиров. Меня тронуло простодушие этого паренька. Сильный холод и громадное открытое пространство степей почти скрадывали монотонный грохот танковых орудий и разрывы их снарядов. Таким стало знакомство парня со зловещей драмой боя, и он расплакался.

Война требует жестокости. Я мог простить многие неудачи по причине страшного холода, но не был готов согласиться с тем, что выполняющая сложную задачу дивизия должна страдать от каких-то упущений своих начальников. Строгие меры, которые мне приходилось принимать против отдельных недостатков, и растущее число убитых, раненых и попавших в плен ложились тяжелой ношей на мои плечи. Еще больше беспокоили другие проблемы. Как-то раз меня разбудили среди ночи, чтобы подтвердить получение «важного приказа» Гитлера, содержание которого сводилось к тому, что он оправдает любого офицера, не останавливающегося в борьбе с партизанами перед убийством женщин и детей. Гитлер объяснял, что этот приказ вызван приговором военно-полевого суда одному офицеру, который он не утвердил по причине излишней мягкости.