Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами

Поводом послужила мемуарная книга Симонова «Сто суток войны», повествующая о событиях июня – декабря 1941 года. Книгу собирались опубликовать в оплоте либералов – журнале «Новый мир», как вдруг на пути публикации встали весьма влиятельные инстанции: Главное политическое управление Советской армии (Главпур) и Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит), которые обнаружили в книге Симонова вещи, которые с недавних пор (после смещения Н. Хрущева в октябре 64-го) уже не приветствовались. А именно: стремление писателя «докопаться» до причин тяжелых поражений советских войск в начале войны, попытки осветить роль Сталина в разгроме и уничтожении командных кадров Красной Армии в 1937–1938 годах.

Узнав об этом, Симонов обратился в ЦК КПСС, однако его визит ничего не изменил – книгу так и не напечатали. Как было написано в рецензии Главпура: «В книге с какой-то раздраженностью, недостойной советского писателя, описываются предвоенные годы и первые месяцы беспримерной борьбы нашего народа против немецко-фашистских захватчиков… Новая книга К. Симонова является глубоко ошибочной, недостойной советского писателя. Она может нанести серьезный вред патриотическому воспитанию нашей молодежи, искаженно показывая бессмертный подвиг нашего народа во имя защиты завоеваний Октября, счастья грядущих поколений…»

Раздражение властей деятельностью Симонова (и других либералов) по разоблачению культа личности Сталина можно было понять. Ведь в своем антисталинском угаре либералы буквально не знали удержу. С 1961 года (после ХХII съезда КПСС и выноса тела Сталина из Мавзолея) они с рвением бросились уличать Сталина в многочисленных преступлениях (как мнимых, так и явных). Если бы тогда опубликовали, поставили в театрах и выпустили на экраны страны все произведения, которые писались, ставились и снимались в Советском Союзе о культе личности, то этот вал буквально опрокинул бы страну. Поэтому и было принято решение не ограничить поток этих произведений, а вообще свести его на нет. С точки зрения либералов, это было ошибкой, с точки зрения державников – благом.

Но вернемся к Симонову.

Поскольку новый руководитель страны Леонид Брежнев исповедовал политику компромисса в отношениях с либералами и державниками, карьера Симонова в конце 60-х вновь пошла в гору. В 1967 году он становится секретарем правления Союза писателей СССР. А в первой половине 70-х, когда началась «разрядка» (сближение Востока и Запада) и либералы вновь почувствовали себя на коне, он был удостоен звания Героя Социалистического Труда (1974). В том же году ему присудили и Ленинскую премию за трилогию «Живые и мертвые». В 1976 году Симонов вновь вернулся в состав Центральной ревизионной комиссии ЦК КПСС. Тогда же ему удалось пробить и свои мемуары, которые были «завернуты» в конце 60-х: они увидели свет в двухтомнике «Разные дни войны».

Несмотря на все звания и регалии, которыми был отмечен Симонов, в жизни он оставался вполне обычным и скромным человеком. Никогда не кичился своим достатком и старался помочь всем, кто обращался к нему за помощью. Во многом именно благодаря его стараниям в Советском Союзе увидели свет такие романы, как «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова и «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя, появились первые полные переводы пьес Артура Миллера и Юджина О’Нила. Вот почему можно предположить, что если внешне Симонов был близок к власти, то внутренне он старался всячески дистанцироваться от нее. И строчки, написанные им в далекой юности в стихотворении «Старик», выражали суть этих отношений:

Но ни одной душе не интересно,
Что этой славой недоволен он.
Она не стоит одного ночлега
Под спальным, шерстью пахнущим мешком,
Одной щепотки тающего снега,
Одной затяжки крепким табаком.

В середине 70-х из жизни ушла бывшая Муза писателя – Валентина Серова. За все годы после их развода бывшие супруги виделись всего лишь несколько раз. Причем так хотел именно Симонов. Он даже на похороны Серовой в декабре 75-го не приехал, прислав из Кисловодска, где отдыхал, букет роскошных роз. Он больше никогда не упоминал о Серовой, снял посвящение из сборника «С тобой и без тебя». И только стихотворение «Жди меня» по-прежнему выходило с пометкой «В. С.» и сноской: «Валентина Васильевна Серова – заслуженная артистка РСФСР». Доходило до курьезов. Когда Алексей Герман задумал экранизировать прозу Симонова и взял на роль главной героини Аллу Демидову, Симонов выступил категорически против только потому, что Демидова сделала на пробах грим «под Серову». И роль досталась Людмиле Гурченко.

В отличие от своей бывшей жены Симонов ушел из жизни знаменитым и заслуженным человеком. Однако справедливости ради стоит признать, что вряд ли бы он достиг таких высот, если бы на заре его творчества не случилась эта любовь к Валентине Серовой. Да, она начиналась как Любовь-Сказка, а завершилась как Любовь-Трагедия, но не будь ее, кто знает, как сложилась бы в дальнейшем жизнь писателя Константина Симонова.

Писатель скончался 28 августа 1979 года. Он ушел из жизни как солдат. Зная о том, что обречен – у него был рак, – он задолго до финала оставил завещание, в котором просил развеять его прах на поле под Могилевом, где он когда-то воевал. Это завещание Симонов доверил только своим близким, на что были веские основания. Он боялся, что партийные власти не одобрят подобный способ захоронения и захотят похоронить его по привычному стандарту: панихида в Доме литераторов, похороны на Новодевичьем кладбище. Так бывало уже неоднократно. Совсем недавно произошел случай, о котором Симонов хорошо знал. Умер старейший советский писатель, который завещал, чтобы его прах развеяли над морем. Но власти сказали «Нельзя!» и приказали похоронить писателя на Новодевичьем кладбище. Вот почему Симонов не предал свое завещание широкой огласке, поделившись своим желанием только с близкими. И, надо отдать им должное, они его волю выполнили, не испугавшись чиновничьего гнева.

Все произошло на десятый день после смерти Симонова. Ранним утром родственники писателя взяли урну с его прахом (все эти дни она стояла в шкафу в его кабинете), сели в машину и поехали завещанным путем – из Москвы через Малый Ярославец, Медынь, Рославль, Кричев… По Могилевскому шоссе, в Могилев, на то поле в Буйниче, где дрался Кутеповский полк, в шести километрах от города. Там на закате солнца, в восьмом часу родственники открыли урну и, взявшись за руки, прошли по полю и развеяли прах Константина Симонова.

31 августа – Ян ФРЕНКЕЛЬ

Слава этого композитора каких-нибудь сорок лет назад была огромной. Без его песен не обходился не только ни один сколько-нибудь значимый концерт, но даже и застолье. А одна из его песен и вовсе долгие годы считалась народной – так ее любили петь люди в тесном домашнем кругу. Песня называлась «Калина красная».

Ян Френкель родился 21 сентября 1920 года в Киеве в семье парикмахера. Его отец был человеком образованным, любил искусство и все свободное время посвящал игре на скрипке. В этом искусстве он достиг больших успехов, и его частенько приглашали играть на разного рода праздниках и торжествах. Поэтому, когда Яну исполнилось четыре года, отец надумал передать ему свой скрипичный талант. Вооружившись книгой Леопольда Ауэра «Моя школа игры на скрипке», он заставлял сына ежедневно музицировать на скрипке. Учеба давалась мальчику с трудом, что вполне объяснимо: ему хотелось гонять с мальчишками во дворе мяч, а тут приходилось водить смычком по струнам не один и даже не два часа под строгим присмотром отца.

Занятия обычно проходили в парикмахерской, в соседней комнате. Отец принимал клиентов, а Ян в это время музицировал. Если отец улавливал фальшь в игре, он тут же извинялся перед клиентом, уходил в другую комнату и отвешивал сыну подзатыльник или больно щипал его за ухо. Причем делалось это в полном молчании. После экзекуции отец возвращался к клиенту, а мальчик вновь музицировал, стараясь больше родителя не расстраивать. В такие минуты он люто ненавидел отца, считая его чуть ли не извергом. И только много лет спустя, когда музыка станет главной профессией Френкеля, он по достоинству оценит строгость отца: не будь ее, не было бы и композитора Яна Френкеля.

Между тем уже в детстве у Яна появились серьезные нелады со здоровьем. Врачи обнаружили у него какую-то редкую болезнь, которую обычными методами лечить было трудно. И Яну пришлось долгое время скитаться по разным школам-санаториям. Но даже там он не расставался со скрипкой и в итоге к своему 15-летию весьма мастерски ею владел. Что здорово помогло ему в дальнейшем. Однажды известный музыкальный педагог Яков Магазинер услышал, как Френкель играет на скрипке, и так был восхищен этой игрой, что немедленно распорядился принять симпатичного и талантливого юношу сразу в третий класс музыкальной школы. Блестяще закончив ее, Френкель в 1938 году был принят на скрипичное отделение Киевской консерватории с правом вольнослушателя посещать класс выдающегося украинского композитора Бориса Лятошинского.

Доучиться до конца Френкель не успел – началась война. Наверное, он мог избежать призыва в армию по причине своего нездоровья, но Френкель этого не сделал, поступив в Оренбургское зенитное училище. Именно там состоялся его дебют как композитора: им была написана песня «Шел пилот по переулку». Увы, но шлягером эта песня так и не стала.

В 42-м Френкель закончил училище и был отправлен на фронт. Но его боевая деятельность длилась недолго – всего несколько месяцев. Потом Френкеля ранили, и он был отправлен в тыл. После госпиталя он попал в число «нестроевых» и был зачислен в состав фронтового театра, где играл сразу на нескольких музыкальных инструментах: рояле, аккордеоне и горячо любимой им скрипке.

После войны Френкель подался в Москву, поскольку настоящую карьеру можно было сделать только в столице. Однако прежде, чем он стал знаменитым, ему пришлось пройти через множество трудностей.

Вместе со своей женой Наташей и крохотной дочкой Ниной Френкель долгое время жил в тесной 15-метровой комнатушке московской коммуналки на Трубной площади, где из мебели были только две кровати, стол и огромный черный прокатный рояль, занимавший полкомнаты. Именно под этим роялем прошло детство дочери Френкеля.

Поскольку жена приглядывала за ребенком, Френкелю приходилось вертеться как белка в колесе, чтобы прокормить семью. Он устроился на две работы: днем ходил в комбинат Музыкального фонда, где работал корректором, а вечером «халтурил» в ресторанных оркестрах. Например, долгое время он играл в ресторане «Нева», что располагался на Пушкинской улице, рядом с проездом Художественного театра. К слову, работа в Музфонде сослужит ему хорошую службу. Через его руки пройдут сотни замечательных партитур, и это впоследствии поможет Френкелю стать прекрасным аранжировщиком. Многие классики советской эстрады будут считать за честь приглашать его в этом качестве для работы над своими произведениями.

К композиторскому творчеству Френкель вернулся в самом конце 50-х, то есть через 18 лет после своего дебюта с песней «Шел пилот по переулку». Видимо, Френкель понял, что накопившийся у него опыт требует выхода именно в этом виде творчества. Этому порыву способствовал также интерес к молодой поэзии, воплотившей чувства, умонастроения и надежды эпохи хрущевской «оттепели». Наконец, композиторство приносило неплохие деньги, в которых по-прежнему нуждался Френкель. В итоге в 1960 году вместе с известным композитором Марком Лисянским Френкель пишет песню «Годы», которая становится популярной. Именно последнее обстоятельство и подвигает Френкеля продолжать свои опыты на композиторском поприще. И вот уже через год имя Яна Френкеля узнает вся страна: его песня на стихи Михаила Танича «Текстильный городок» несется из всех репродукторов на улицах и радиоточек в домах, ее постоянно крутят на танцплощадках от Москвы до Владивостока:

Городок наш ничего,
Населенье таково:
Незамужние ткачихи
Составляют большинство.

В 1963 году Френкель пишет песню «Калина красная» на стихи Евгения Синицына, и с этой песней происходит удивительная история. Песня мгновенно становится популярной и отныне именуется народной, хотя у нее в ту пору имелись вполне конкретные авторы. Говорят, однажды с Френкелем на этой почве произошел курьезный случай. Он зашел в один из московских ресторанов, а тамошний оркестр исполнил «Калину красную», объявив перед исполнением, что «музыка и слова у песни народные». Френкель хоть и слыл человеком тщеславным, однако разубеждать оркестрантов не стал.

Стоит отметить, что Френкель творил свои шедевры в весьма непростых условиях – в тесной комнатушке, где и развернуться-то особо было негде. Но ему повезло в другом – с соседями. Там, конечно, были разные люди, но в одном они сходились – Френкеля они уважали. И когда он напевал мелодии новых песен поэтам по телефону, висящему в общем коридоре (была у него такая манера), никто из них не роптал. Все понимали – рождается будущий шлягер. То же самое происходило, когда композитор садился за рояль.

Слава Френкеля как прекрасного мелодиста заставила обратить на него внимание кинематографистов. И первые киноопыты Френкеля состоялись в 1962 году. Однако подлинный успех на этом поприще пришел к нему несколько лет спустя – во второй половине 60-х, когда на экраны страны один за другим стали выходить фильмы с его песнями, мгновенно становившимися шлягерами. И первым в этом списке фильмов стоит картина Павла Любимова «Женщины», в котором сразу два произведения Френкеля стали популярными: «Вальс расставания» (слова Константина Ваншенкина) и «Любовь-кольцо» (слова Михаила Танича). Первую исполняла в кадре актриса Нина Сазонова, а вторую зритель слушал за кадром в исполнении молодой певицы Нины Бродской. Последняя впоследствии рассказывала, что при первом знакомстве с песней она ей не понравилась. Она услышала очень простую, незатейливую мелодию, слегка напоминающую «Цыганочку», и обычные стихи. Но отказываться от песни было уже нельзя (был заказан оркестр), и Бродская отправилась на запись. Каково же было ее удивление, когда по выходе фильма на экраны страны именно «Любовь-кольцо» стала самой популярной песней в ее репертуаре. Фирма «Мелодия» мгновенно выпустила гибкую пластинку с этой песней, которая разошлась миллионными тиражами.

Не меньший успех сопутствовал и «Вальсу расставания». Хотя и у него была непростая судьба. Несмотря на то что песня сразу понравилась всем членам съемочной группы, режиссер фильма Любимов остался ею недоволен. И он настоятельно уговаривал Френкеля заменить ее другой песней. Надо отдать должное композитору, тот не сломался. Более того, заявил, что в этой песне – вся музыкальная тема фильма. Кто из них оказался прав, мы теперь знаем.

В 1968 году режиссер Эдмонд Кеосаян привлек Френкеля к работе над вторым фильмом про «неуловимых мстителей». До этого композитором фильма был Борис Мокроусов, но он скончался сразу после выхода первой картины. Френкель с радостью принял это предложение и буквально в считаные дни написал сразу две замечательные песни: «Погоню» (слова Роберта Рождественского) и «Русское поле» (слова Инны Гофф). Первую исполнял за кадром Иосиф Кобзон, причем полностью. А вот с «Полем» случилась иная история. Ее спел актер Владимир Ивашов, но только два куплета. Френкель сначала обиделся, но потом простил Кеосаяна, поскольку тот привлек его к работе не только в качестве композитора, но и как актера – Френкель сыграл эпизодическую роль скрипача в варьете Бубы Касторского. А спустя год снялся и в третьем фильме про «неуловимых». А песня «Русское поле», несмотря на купюры, все равно зажила самостоятельной жизнью и была включена в репертуар многих звезд советской эстрады: от Валерия Ободзинского до Юрия Гуляева.

Еще одним легендарным произведением Яна Френкеля была песня «Журавли». Родилась она благодаря стараниям Марка Бернеса, с которым Френкель познакомился в начале 60-х (тот пел его песню «Солдаты»). Это Бернес нашел стихи Расула Гамзатова, заставил переводчика Николая Гребнева переделать целые строфы и, наконец, заказал музыку именно Яну Френкелю. Это случилось весной 1969 года. А в августе того же года Бернес скончался, успев перед смертью сделать только одно – записать на студии «Журавлей».

К началу 70-х Ян Френкель входил в число самых популярных композиторов Советского Союза. Его гонорары исчислялись тысячами рублей в месяц, а вместо 15-метровой комнаты в коммуналке, где он прожил с семьей более десяти лет, теперь жил в отдельной квартире в «сталинском» доме. Изменился и круг его общения, за что многие коллеги Френкеля осерчали на него. Например, расстроилась дружба с Михаилом Таничем, с которым они начали сотрудничать еще в начале 60-х. Все произошло, в общем-то, по глупости. Первым «изменил» соавтору Френкель, написав с Синицыным песню «Калина красная». Танич в долгу не остался и на пару с Юрием Саульским написал «Черного кота». После этого Френкель и Танич хоть и общались, но уже без прежней теплоты.

В обычной жизни Френкель мог быть разным: добрым, злым, спокойным, азартным. Обожал играть в преферанс, причем иной раз эти игры длились сутками. Однажды, когда его жена была на даче, а дочь отдыхала с мужем-итальянцем у него на родине, Френкель решил собрать у себя дома своих друзей-преферансистов из Ленинграда: композитора Александра Колкера и поэта Кима Рыжова. Первым он позвонил Колкеру. И тот, наврав жене, певице Марии Пахоменко, что его вызывают в Москву обсудить возможность постановки нового киномюзикла, рванул к Рыжову, чтобы вместе с ним отправиться в Москву. Спустя несколько часов они уже были у Френкеля. И начался многочасовой карточный марафон, который прерывался только непродолжительным застольем. Победителем из него вышел хозяин квартиры, выиграв у Колкера четыреста рублей, а у Рыжова двести пятьдесят.

В 1979 году Френкеля избрали секретарем Союза композиторов РСФСР. Три года спустя он был удостоен Государственной премии СССР. Собственно, эти знаки внимания со стороны властей предержащих можно было считать запоздалыми, но виноват в этом был сам Френкель – он долгое время старался быть независимым, что называется, вольным стрелком. Но под конец жизни его взгляды претерпели некоторые изменения. И вот уже он общается на дружеской ноге с самим секретарем ЦК КПСС по культуре Василием Шауро.

В 1989 году Френкель был удостоен звания народного артиста СССР. А спустя несколько месяцев после выхода этого указа Френкеля не стало. По словам дочери композитора, его уход предопределила семейная драма. Тем летом 89-го внука композитора, который только что с отличием окончил Центральную музыкальную школу по классу пианино, не приняли в Московскую консерваторию. Говорят, сделано это было с умыслом – ударить побольнее Яна Френкеля. А чтобы акция удалась, из приемной комиссии был удален педагог Френкеля-младшего Алексей Наседкин. Когда Ян Френкель узнал об этом, ему стало плохо. И без того больной, он после этого случая и вовсе сдал. Чтобы помочь ему восстановиться, было решено отправить его в Прибалтику, на Рижское взморье. Живым оттуда он уже не вернулся.

Ян Френкель ушел из жизни 31 августа 1989 года. Врачи подозревали у него трахеит, но потом установили более точный и страшный диагноз – рак. Френкель знал об этом и особых иллюзий на свой счет не питал. И в Ригу уезжал практически обреченный.

Вот уже больше пятнадцати лет нет с нами Яна Френкеля. Однако песни его живут до сих пор. Они растворены в народной памяти, как верно заметил многолетний соавтор Яна Френкеля поэт Константин Ваншенкин. Они исполняются и для строгих концертных залов, и для сельских клубов или заводских общежитий. Они по душе академику и солдату. В этом их редкостное достоинство и, если угодно, секрет.

Сентябрь

1 сентября – Игорь СОРИН

Жизнь этого человека могла сложиться иначе, выбери он другой путь и не пойди в эстрадные артисты. Ведь он подавал большие надежды как драматический актер, но не устоял перед искушением достичь быстрой славы, которую обещала ему эстрада. К тому же театр в те годы влачил жалкое существование, и сделать в нем достойную карьеру было очень трудно. Но, бросив любимое дело, артист так и не смог найти себя на новом поприще, где культ чистогана выше идеалов творчества. Трагическая развязка была предрешена.

Игорь Сорин родился 10 ноября 1970 года в Москве. Еще учеником второго класса впервые попал на съемочную площадку фильма «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна». Произошло это случайно. Газета «Пионерская правда» объявила конкурс на роль Тома Сойера, Сорин откликнулся и совершенно неожиданно победил. Его утвердили на роль, даже сшили костюм. Но, увы, потом у режиссера фильма Станислава Говорухина поменялись планы, и он отдал эту роль другому мальчику, Феде Стукову. Сорину же предложили эпизодическую роль. Он очень переживал по этому поводу и впоследствии всегда просил своих родителей не говорить никому, что когда-то снимался в кино.

После окончания школы Сорин пошел в ПТУ, чтобы до армии получить хоть какую-то специальность. Он выбрал профессию электронщика. Однако, когда пришел срок призываться в армию (причем Игорь хотел служить в Афганистане), его комиссовали – врачи обнаружили язву.

Между тем в училище был создан вокально-инструментальный ансамбль, в котором Сорин занял место вокалиста. Ансамбль неплохо выступал и на одном из городских конкурсов занял 2-е место. Члены жюри отметили вокальные данные солиста и пригласили Сорина в клуб профессиональных резервов – заниматься вокалом с педагогом.

Вскоре знакомые девочки посоветовали ему поступать в Музыкальное училище имени Гнесиных. Игорь отправился туда с отцом. Последний потом вспоминал, что, когда Игорь увидел в столовой училища белые крахмальные скатерти, он тут же заявил: «Я буду здесь учиться». Он устроился в Театр имени Ермоловой рабочим сцены и одновременно учился на подготовительных курсах при Гнесинке. А летом неожиданно для себя поступил.

Череда случайностей в жизни Сорина продолжалась. В начале 90-х Сорин гулял по Москве и случайно прочитал на каком-то заборе объявление о том, что Варшавский драматический театр набирает труппу для участия в мюзикле «Метро». Театр ставил спектакль о жизни молодежи с участием актеров разных стран. На отборочном туре Сорин познакомился с Андреем Григорьевым-Аполлоновым: Игорь прошел по конкурсу как вокалист, а Андрей как танцор. После триумфального выступления в Варшаве спектакль улетел в Америку, где с артистами был заключен контракт на пять лет. Все складывалось как нельзя лучше. В Америке Сорину даже предложили учиться в нью-йоркской академии вокала… Однако в дело вмешались непредвиденные обстоятельства. У режиссера театра начались сложности с местными коллегами, и это противостояние привело к расколу в коллективе. Часть артистов осталась в Штатах, а другие вернулись в Польшу. В числе последних покинул Америку и Сорин, который вернулся в Москву и сумел восстановиться в Гнесинке. Дипломным спектаклем Сорина стал мюзикл «Прекрасный Адонис».

После окончания училища Сорин какое-то время находился в «свободном плавании» – сочинял музыку, писал сценарии. Но в 1994 году из Сочи приехал Григорьев-Аполлонов и предложил другу место певца в новой группе Игоря Матвиенко «Иванушки-Интернейшнл». Третьим участником группы стал Кирилл Андреев, которого удалось отыскать на одной из московских дискотек, где он подрабатывал пением. Так сформировалось мальчиковое трио, для которого Матвиенко начал писать танцевальные песни в модных у подростков стилях рэйв и техно-данс.

95-й год прошел у «Иванушек» в активных поисках славы. Группа давала концерты в столичных ночных клубах и готовилась к записи дебютного альбома. Как утверждают очевидцы, из всех участников коллектива Сорин больше всех волновался перед выходом на сцену. Настолько сильно, что у него даже на этой почве происходило расстройство желудка. Это было тем более странно, поскольку Игорь в жизни был человеком веселым и бесстрашным, да и опыт сценической деятельности имел уже предостаточный. Но факт остается фактом.

О бесстрашии Игоря тоже достаточно свидетельств. Например, однажды он прыгнул с 10-метровой вышки в полунаполненный водой бассейн, в другом случае долго стоял на носу теплохода, рискуя свалиться за борт и быть затянутым под винты. Что это было: желание доказать себе, что он ничего не боится? Или жажда самоутверждения в глазах окружающих, так свойственная для людей маленького роста (а Сорин был именно таким)? Все эти мысли станут одолевать друзей и коллег Игоря чуть позже, когда он совершит свой прыжок с шестого этажа панельного дома по улице Вересаева.